Эдвард Штурм сдержал свое обещание: в полицейском участке юного оборванца досыта накормили бутербродами с сыром и колбасой, напоили вкусным кофе со сливками, а на десерт задали несколько пустяковых вопросов, на которые Пугаллино дал честные ответы.

– Твое имя, мальчик?

– Пугаллино.

– Фамилия?

– У меня ее нет.

– Где ты живешь?

– Пока нигде.

– А раньше?

– В саду господина Шрайбера.

– Кто твои родители?

– Не знаю.

– У тебя есть родственники, друзья?

– Кажется, есть дядя. Но он живет далеко-далеко. А друзья у меня, конечно, имеются: поросенок Хрю-Хрю и козочка Ме-Ме.

– Так-с… Вопросов больше нет… – Начальник участка перевел взгляд с мальчишки, уминающего с аппетитом его бутерброды, на сержанта Штурма. – Что будем делать?

– Пусть погостит до вечера у нас. А если родные его не объявятся, то сдадим в приют. Ты хочешь попасть в хорошую компанию? – обратился усатый полицейский к Пугаллино.

– Я хочу домой. Спасибо за угощение, мне пора.

Пугаллино поднялся со стула и двинулся к дверям. Но путь на улицу ему преградил еще один полицейский, который как раз в это время стоял у выхода и внимательно наблюдал за представлением.

– Ты куда? – спросил он, растопыривая руки в стороны, словно огородное пугало. – Кажется, тебя еще не отпустили!

Пугаллино понял, что попал в довольно неприятную историю, и, вспомнив, как поступал в подобных случаях хитроумный Хрю-Хрю, быстро нырнул между ног блюстителя порядка и опрометью бросился бежать по Проспекту Столетних Лип.

– Держи! Лови! Хватай! – закричали полицейские, не ожидавшие такого поворота событий, и кинулись вслед за удиравшим во все лопатки мальчишкой.

Но также, как никто и никогда не мог поймать быстроного Хрю-Хрю, так никому не удалось и сцапать ловкого Пугаллино. Увертываясь от прохожих, перепрыгивая через случайные преграды, он промчался, словно вихрь, по проспекту и свернул на тихую улочку Розовых Грез. Пробежал по ней два-три квартала и полетел, не снижая скорости, по улице Белый Акаций. А когда, наконец, остановился, чтобы перевести дух, то понял, что погони за ним давно уже нет и что мчится он ради, пожалуй, одного: ради собственного удовольствия.

Виновато улыбнувшись, Пугаллино вытер рукавом пиджака со лба обильный пот, заправил в штаны выбившуюся рубашку, сорвал со шляпы надоевший брякающий колокольчик, бросил его в ближайшую урну и медленно зашагал по пустынной улице на северо-восток: туда, где по его расчетам, стоял домик учителя Шрайбера и где зеленел, шелестя листвой. родной тенистый сад с роскошными огородными грядками в самом дальнем его углу.

Маркиз лежал, растянувшись на мягком хозяйском диване, и наслаждался послеобеденным сном. В доме никого не было – господин Шрайбер ушел отдыхать в летнюю беседку, – и никто не мешал коту окунуться с головой в чудесный мир сновидений.

И вдруг этот покой был нарушен: Маркиз услышал чьи-то робкие шаги у входной двери и навострил уши. «Неужели это снова заявилась внучка старой баронессы? – подумал он, пытаясь разлепить глаза и взглянуть на дерзкого нахала. – На шарканье ног хозяина эти шаги не похожи…»

Дверь отворилась и в нее просунулась голова в потрепанной соломенной шляпе.

«Где-то я уже видел эту физиономию… – подумал, щурясь от солнечного света, сонный Маркиз. – Да это же Пугаллино, огородное пугало!».

Кот вскочил на лапы, выгнул дугой спину, вздыбил шерсть и попытался изобразить приглушенный вой сирены. Но у него совершенно отсутствовали вокальные данные, и через минуту, после жалких экспромтов по чревовещанию, Маркиз перешел на нормальный гнэльфский язык.

– Ты – привидение? – спросил он, слегка опадая и чуть-чуть успокаиваясь. – Не стесняйся, говори правду, это с каждым может случиться!

Пугаллино втиснулся в комнату полностью и закрыл за собой дверь.

– Нет, я не привидение. Я – обычный, настоящий гнэльф.

– Ну да, рассказывай мне сказки! – усмехнулся недоверчиво умница-кот и, как бы невзначай, выпустил на мгновение острые коготки на передних лапках. – Еще сегодня утром ты висел на шесте в нашем саду и пугал ворон и галок. Правда, довольно бездарно…

– Рано утром висел. А потом спрыгнул. Наверное, меня расколдовали.

– Или заколдовали, – поправил мальчишку Маркиз и совершенно успокоился. Перепрыгнул с дивана в кресло и предложил Пугаллино присесть на стул. – Ну, а зачем ты пожаловал в дом? – поинтересовался он у незванного гостя. – Надеюсь, ты не хочешь здесь поселиться? Учти, нам с господином Шрайбером и вдвоем тут тесно: в доме всего пять комнат, особенно не разгуляешься!

– Нет, жить с вами я не собираюсь. Мне бы одежду сменить и обувь, да еще получить несколько полезных советов…

– Прости, дорогой, но обуви и одежды у меня самого нет: гол как сокол! – Маркиз смущенно прикрыл правый бок пушистым хвостом и, прибавляя голосу побольше душевной теплоты, промурлыкал: – А вот советов я могу дать сколько угодно! Тебе о чем рассказать?

Пугаллино снял шляпу, поскреб пальцем затылок, снова надел головной убор и, слегка краснея от смущения, спросил:

– В чем смысл жизни? Для чего я и все другие гнэльфы появились на свет?

– Смысл жизни – в поисках смысла жизни, – не задумываясь ни на мгновенье, ответил кот. – Довольно глупое занятие, если хорошенько поразмыслить. Но гнэльфы ни на что другое и не способны: они даже не могут ловить сами мышей и прибегают к нашей помощи.

– А где искать этот смысл жизни? – снова спросил Пугаллино. – Земля, наверное, большая?

– Большая и круглая. – Маркиз мотнул головой в сторону письменного стола, на котором стоял большой красивый глобус. – Видишь эту штуку? Это – наша планета, только очень уменьшенная в размерах.

Пугаллино подошел к глобусу, коснулся его рукой, и разноцветный шар медленно начал вращаться вокруг своей оси.

– Земля вертится?! – ахнул удивленно мальчик.

– Еще как! Быстрее, чем собака за своим хвостом. Но все привыкли к этому и не обращают на такое неудобство никакого внимания.

– И никто с нее не падает?!

– Нет. Земной шар вращается и притягивает всех к себе. Должна же от неудобства быть хоть какая-то польза!

– Вот бы обойти всю землю! – восхищенно произнес Пугаллино и еще раз крутнул глобус. – Побывать и тут, и там, и, если можно, повсюду!

Маркиз великодушно усмехнулся:

– Путешествие – дело хорошее. Но нужно уметь вовремя остановиться. Нельзя, так сказать, доходить до крайностей.

– Но у шара нет края! Что вы имеете в виду, говоря о крайностях?

– Многое, Пугаллино, многое. Ну, например, ты отправился в путешествие на юг. Шел-шел, ехал-ехал, плыл-плыл и – приплыл: столкнулся нос к носу со львами.

– А это – кто?

– Мои дальние родственники.

– Они не любят гнэльфов?

– Еще как любят! Даже без соуса… Но это не та любовь, о которой написано во всех этих книгах, – Маркиз кивнул в сторону стеллажей, заставленных сверху донизу толстенными фолиантами.

– А если я пойду на север? Я встречу там львов?

– Вряд ли. Представители семейства кошачьих не так глупы, чтобы мерзнуть круглый год на какой-нибудь льдине. А вот белых медведей ты непременно там встретишь. Но я сомневаюсь, что ты получишь большое удовольствие от этой встречи!

– Куда же мне идти?! – не выдержал Пугаллино. – Может быть, на запад или на восток, или еще куда-нибудь? Скажите, господин Маркиз, и я последую вашему совету!

– Иди лучше домой, мальчик. На родине и небо синей, и мышки вкусней.

– Но у меня теперь нет дома… – напомнил Пугаллино забывчивому коту.

Маркиз нервно взмахнул хвостом:

– Ах да… Ну, тогда ступай к своим новым собратьям-гнэльфам. Хотя бы к той же баронессе Луизе фон Фитингоф. Глядишь, и приютит. Только сначала ты должен запомнить, что гнэльфы привыкли умываться и причесываться каждый день. Иначе они могут превратиться в настоящих огородных пугал.