Оставалось просмотреть последний дневник, в котором скорее всего тоже не было ничего интересного. Это означало, что через несколько минут Джереми освободится. Однако он не мог уйти из библиотеки, не попытавшись снова поговорить с Лекси. Еще вчера ему не составило бы никакого труда войти к ней в кабинет, но сегодня, после внезапно возникшей трещины в их отношениях, сделать это было не так легко. Он просто не знал, как ему следовало вести себя в такой ситуации.

Может, стоило держаться с ней как можно более нейтрально? Или, наоборот, попытаться поговорить с Лекси начистоту, несмотря на то что она настроена на ссору? Или лучше сделать вид, будто он не заметил перемены в ее поведении, и как ни в чем не бывало позвать ее посмотреть, как получились огни на пленке? Или, может, следовало пригласить ее поужинать вместе? Или просто без слов заключить ее в объятия?

Однако проблема в том, что, пока Джереми ломал голову над тем, как поступить, Лекси даже не пыталась сделать шаг ему навстречу. Она вела себя так, будто ей было совершенно все равно, что будет с ними. Джереми снова вспомнил их разговор в ее кабинете.

«Если у тебя будет возможность, загляни к Дорис перед отъездом…» Не «если у нас будет возможность», а «если у тебя…».

А ее последняя фраза? «Да, конечно, – сказала она. – Потому что мы друзья». Ему стоило большого труда заставить себя промолчать. «Так вот, значит, как?! – хотелось ему воскликнуть. – После всего, что было вчера, мы просто друзья?»

Неужели он совсем ничего для нее не значил? Чем больше Джереми об этом думал, тем сильнее становилась его обида. Если Лекси не считалась с его чувствами, почему он должен был перед ней распинаться? Ведь, в конце концов, разве он был в чем-то виноват? Он пытался серьезно поговорить с ней о своих чувствах, о том, что они могли предпринять, чтобы быть вместе, а она просто не пожелала его слушать.

Он посмотрел в окно, напряженно сжав губы. Нет, он больше не будет играть с ней в эту игру. Если она захочет поговорить с ним – отлично. Если же нет… Что ж, в таком случае ему оставалось только смириться. Он не собирался перед ней унижаться, так что судьба их отношений была теперь всецело в ее руках. Он решил уйти из библиотеки, как только закончит работу с последним дневником. По крайней мере таким образом он даст ей возможность подумать и принять решение, каким бы оно ни было.

Как только Джереми вышел из кабинета, Лекси пожалела о том, что не решилась с ним объясниться. Она надеялась, что разговор с Дорис подскажет ей какой-то выход, однако он лишь помог ей отсрочить неизбежное. Джереми внезапно объявился в ее кабинете и вел себя с ней как ни в чем не бывало. Как будто завтра ничто не должно было измениться. Как будто он вовсе не собирался никуда уезжать.

Она прекрасно понимала, что он уедет, оставив ее – так же, как это сделал Мистер Ренессанс, – но в глубине души ей хотелось верить в сказку, которую Джереми рассказывал вчера вечером: в то, что он сделает все, чтобы они были вместе. И казалось бы, действительно: почему бы и нет? Если он смог найти ее в домике на побережье, если у него хватило смелости говорить ей то, что он говорил, – что мешало ему принять решение остаться здесь?

Как бы то ни было, Джереми, очевидно, лелеял надежду, что Лекси согласится поехать с ним в Нью-Йорк. Неужели он не понимал, что ее нисколько не привлекала такая жизнь? Ни деньги, ни карьера, ни тусовки, ни возможность покупать тайскую еду ночью. Для Лекси счастье состояло совсем в другом. В том, чтобы любимый всегда был рядом и они могли подолгу гулять, держась за руки, и любоваться закатом. Возможно, это было не слишком гламурное представление о счастье, но, в сущности, это было лучшее, что могла дать человеку жизнь. Кто на смертном одре не пожалел бы о том, что слишком много работал и слишком мало времени проводил с семьей?

Конечно, Лекси не могла отрицать, что современная жизнь была полна соблазнов. Будь знаменитым, богатым, красивым, посещай крутые тусовки – только тогда ты будешь по-настоящему счастлив. Однако ей всегда казалось, что это путь в никуда. Если нет, то почему тогда столько красивых, богатых и знаменитых людей употребляют наркотики? Почему так быстро распадаются их браки? Почему их нередко арестовывает полиция? Почему они становятся несчастными, как только перестают быть в центре внимания?

Джереми, несомненно, тоже был частью этого мира, хотя и не желал признавать этого. Лекси почувствовала это, едва увидев его, и поэтому сразу сказала себе, что должна держать его на расстоянии. Как бы то ни было, она жалела о том, как только что вела себя с ним. Просто когда он внезапно появился в ее кабинете, она была еще не готова к серьезному разговору. Наверное, ей следовало так и сказать ему, а не отгораживаться от него непроницаемой стеной отчуждения, уверяя, что у нее все в полном порядке.

Да, она должна была это сделать. Джереми заслужил по крайней мере то, чтобы она была с ним искренна.

«…друзья, – снова подумал Джереми. – Потому что мы друзья».

Эти слова по-прежнему не давали ему покоя, и, рассеянно постукивая ручкой по записной книжке, он покачал головой. Оставалось ознакомиться с последним дневником. Передернув плечами, чтобы избавиться от напряжения, он придвинулся к столу и открыл дневник. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять: этот дневник кардинальным образом отличался от предыдущих.

Вместо коротких личных записей в нем были датированные и озаглавленные исторические заметки, написанные в период с 1955 по 1962 год. В первой заметке речь шла о том, как при строительстве епископальной церкви Святого Ричарда в 1859 году, на участке, раскопанном под ее фундамент, было обнаружено древнее поселение индейцев ламби. Заметка занимала три страницы, и за ней следовала другая, рассказывавшая о судьбе кожевенного завода Мактотена, построенного на берегах Бун-Крика в 1794 году. Третья заметка заставила Джереми скептически приподнять брови: в ней автор дневника излагал свою версию событий, случившихся на острове Роаноук в 1587 году.

Внезапно вспомнив слова Лекси о том, что один из дневников принадлежал местному историку-любителю, Джереми принялся лихорадочно переворачивать страницы, быстро просматривая заголовки. Вскоре он остановился и, пролистнув несколько страниц назад, замер, не веря своим глазам…

Откинувшись на спинку стула, он принялся читать.

Когда Джереми читал это, у него перехватило дыхание. Хотя автор дневника не давал объяснения, почему кладбище оседает, а возможно, без этого огни не были бы видны вовсе, по существу, он пришел к тому же выводу, что и Джереми.

Значит, разгадка была найдена еще сорок лет назад.

Подумать только – сорок лет…

Он заложил это место клочком бумаги и взглянул на обложку, чтобы узнать, кто был автором этого дневника. В его памяти мгновенно вспыхнул отрывок первого разговора с мэром, и наконец все детали пазла встали на свои места.

Оуэн Геркин.

Дневник принадлежал отцу мэра, который, по словам самого мэра Геркина, «знал о городе все, что можно было знать». Он выяснил истинную причину огней на кладбище и, несомненно, рассказал об этом сыну. Выходит, мэру Геркину было прекрасно известно, что в огнях нет ничего сверхъестественного, но он упорно утверждал обратное. Все это могло означать только одно: мэр Геркин просто лгал, в надежде использовать легенду для одурачивания туристов – причем с его, Джереми, помощью.