– Проверьте, пожалуйста. Полагаю, они идентичны.

– Хм. Да, вы правы, это отпечатки жертвы, Тацуичи Ногучи.

Мой кузен выглядел так, словно увидел призрака. Киосуке повернулся ко мне:

– Можете кое-что сделать? Позвоните в центральную метеорологическую обсерваторию и спросите о погодных условиях в районе Токио прошлой ночью.

Я спустился в телефонную будку на пятом этаже и записал полученные сведения. Вернувшись на крышу, я передал листок Киосуке.

– Благодарю. Вижу-вижу, низкое атмосферное давление всего в 753 миллибара и сильный юго-западный ветер. Отлично, здесь мы закончили, можете поднимать шар обратно. А теперь я изложу свои выводы.

Он зажег сигарету, взглянул на взлетающий в небо шар и тихо начал рассказ.

– Прежде всего, я сформулировал следующие основные предположения. Первое: убийца – исключительно сильный человек, который не был одним из ночных сторожей. Учтите и то, что все двери и окна были крепко заперты. Второе: убийство произошло на крыше. Обратите внимание на незаметную подсказку – нигде не осталось следов, ни в кустах, ни на перилах, ни на кафельном полу, ни еще где-либо. Третье: единственным оружием, которое могло быть использовано для преступления, был длинный предмет с шероховатой поверхностью, способной при необходимости крутиться. Короче говоря, веревка. Четвертое: не было ясных мотивов убийства. Исходя из этих предположений, я позволил своему сознанию работать максимально свободно. Немного времени потребовалось, чтобы прийти к однозначному предварительному выводу, что орудием убийства была веревка, прикрепленная к воздушному шару, и я направился сюда, чтобы проверить свою теорию, собрав новые доказательства.

Киосуке остановился и повернулся к воздушному шару. Затем, уже громче, продолжил рассказ.

– Два дня назад Тацуичи Ногучи, работавший в вечернюю смену, украл два ожерелья. Естественно, он предположил, что все находившиеся в здании будут подвергнуты тщательному обыску, поэтому спрятал ожерелья в самом безопасном месте, какое мог представить. Внутри воздушного шара.

Киосуке повернулся к служащему, ответственному за шар.

– Полагаю, вы не следите за шаром всю ночь? Конечно, нет. Итак, прошлой ночью жертву отрядили в ночную охрану. Должно быть, он думал только о спрятанных ожерельях. Так что около десяти вечера, прежде чем сторожа легли спать, он направился на крышу проверить шар. Там он с ужасом обнаружил, что в воздушном шаре дыра, и тот медленно теряет плавучесть и высоту. Он поспешно принялся тянуть веревку, чтобы спустить его на крышу. Но, даже утратив часть плавучести, шар оставался способным удерживать груз в шестьсот килограммов при условии полного заполнения газом. Когда вор отчаянно пытался спустить шар, веревка натерла его ладони. Он открыл клапан подачи газа, чтобы проверить, в безопасности ли его добыча. Поскольку вещи еще были в розыске, он решил, что не может рисковать вынести их из укрытия, поэтому вынул шланг и стал заправлять шар газом. А по мере подачи газа плавучесть шара стала, разумеется, расти вновь. Здесь жертва и совершила главную ошибку. Заметив состояние шара, он взял веревку в руки, а не намотал на лебедку. Это подтверждается тем, что на рукояти лебедки его отпечатков нет. Единственные отпечатки на ней принадлежат служащему, торопившемуся спустить шар. Итак, наполняя шар газом, вор держал и шланг, и веревку. Он понял свою ошибку, только когда плавучесть шара возросла. В панике он, вероятно, пытался как-то прикрепить веревку к лебедке, чтобы не дать шару подняться выше. Но шар, вновь способный к самостоятельному полету, оторвался от шланга и, с открытым клапаном, взлетел в небо. Жертва отчаянно пыталась предотвратить это. Осторожно, чтобы его не унесло, он попытался дернуть за веревку обеими руками. Но единственным результатом стало множество ссадин на его руках, оставленных все еще разматывающейся толстой, грубой веревкой. К тому моменту, когда рекламный плакат парил в воздухе, плачевная участь жертвы была решена. По ходу борьбы его тело запутывалось в веревке, разматывавшейся из свертка у его ног. Это вело к ужасному результату. Стало быть, его тело обматывалось веревкой. Как он ни пытался сопротивляться, неумолимая веревка оставляла бесчисленные ссадины на всех открытых участках его тела – на плечах, локтях, подбородке, повсюду и даже рвала пижаму. Наконец, веревка обвилась вокруг его шеи и груди. Неспособный более двигаться, он взлетел ввысь. Шар поднимался все выше и выше, натягивая веревку. Жертва не могла уже дышать, ребро ее было сломано, а из раны на шее хлынула кровь. Тацуичи Ногучи в буквальном смысле был поднят на небо.

Затем Киосуке посмотрел в записку, полученную от меня.

– С полуночи до половины третьего в районе Токио установилось низкое давление в 753 миллибара, а также сильный юго-западный ветер. Все это направило шар в северо-восточном направлении. В шаре была дыра, и это, вкупе с низким давлением, заставило его терять плавучесть. Когда веревка ослабилась, тело жертвы освободилось и рухнуло вниз. Но не на крышу универмага. Он упал на асфальт в переулке к северо-востоку от здания. Толчок от падения тела, ранее обвитого веревкой, привел к тому, что одно из ожерелий внутри шара выпало через открытое отверстие для подачи газа и приземлилось вслед за трупом на землю. Хотя смерть наступила за несколько часов до падения тела на асфальт, кровь в трупах задушенных остается жидкой еще довольно долго, так что разбитая голова могла кровоточить после удара об асфальт.

Завершив объяснение, Киосуке поднял глаза на небо.

В чудесном голубом небе мирно плавал под лаской легкого ветерка воздушный шар – таинственный палач из универмага.

– Да, вы абсолютно правы. Когда погода проясняется, как сейчас, путешествие на поезде действительно удобно. Кстати, куда вы направляетесь? О, Токио? Значит, ваш университет находится в Токио? Да, я понимаю. Великолепно... Вы имеете в виду, я? Э-э, я выйду прямо перед вами, в городе Х. Да, там. Где локомотивное депо.

По мне, наверное, не скажешь, но еще два года назад я работал в этом депо. Я проработал там целую вечность, но кое-что произошло, и я уволился.

И вот уже как два года в этот день – восемнадцатого марта – я возвращаюсь в город Х. с печальной миссией, которую я должен исполнить для одной несчастной женщины. А? Почему я оставил работу на железной дороге? Хм, мир – странное место. Видите ли, ровно год назад, восемнадцатого марта, я ехал поездом в город Х. в компании приятного молодого человека, студента университета, наподобие вас. Как и вы, он был достаточно любезен, чтобы расспросить меня о том, что произошло. Это, должно быть, воля Будды... ах, но я с радостью расскажу вам об этом. У вас, студентов, право, всегда такие открытые сердца.

Причина, по которой я оставил свою работу и почему каждый год отправляюсь в город Х., довольно своеобразна, и некоторые могут назвать ее судьбоносной. Моя история, может быть, не совсем в вашем вкусе, если вы изучаете новейшие науки, но она поможет скоротать время, пока вы не доберетесь до места назначения.

Моя история началась несколько лет назад в локомотивном депо с поворотным столом на станции Х., где я работал. Вы могли бы назвать это веерным депо. Там стоял большой старый локомотив, весь в саже, который рабочие окрестили Траурным Локомотивом. Когда-то это был великолепный тендерный локомотив модели Д50-444: на четырех колесных парах, каждое колесо которых напоминало твердый жернов, возлежало большое, точно у беременной женщины, пузо котла с круглым и сияющим, как лоб старого Фукусукэ,[4] паровым колпаком и трубой в форме чайника.

По непонятной причине он был также самым невезучим из всех локомотивов депо по количеству наездов. Его построили в Кавасаки в двенадцатый год эпохи Тайсё[5] и сразу же пустили тянуть грузовые составы по ветке Токайдо, однако впоследствии он стал очень проблемной машиной. С момента ввода в эксплуатацию до момента списания он поучаствовал в свыше двадцати инцидентах, связанных с наездом, установив рекорд депо Х.