Тем временем обсуждение сервизов подошло к концу и добрый дедушка осведомился у госпожи старшего помощника министра, что за мелкий хрен юный джентльмен её сопровождает.

— Как же, господин директор, это не я должна знакомить Вас с Вашим поручителем — скорее Вы меня, — удивление Амбридж сыграла неплохо, а вот сарказм скрывала слабо. — Впрочем, позвольте Вам представить Генри Джеймса Поттера, наследника древнейшего рода Поттер. Мистер Поттер, перед Вами директор Школы Чародейства и Волшебства, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота — Альбус Дамблдор, Ваш официальный представитель.

Отслеживание микромимических реакций Дамби показало, что как мое полное имя, так и обозначение меня как наследника рода не является усладой его ушей. На тезисе же о официальном представителе недовольство можно было бы заметить и без внетелесного режима. Впрочем, длилось оно меньше секунды.

— Долорес, в силу особых обстоятельств, мое общение с мистером Поттером было вынужденно ограничено, естественно исключительно в его интересах и ради его же блага. — Занялся художественным развешиванием лапши добрый дедушка. — Впрочем, вскоре Гарри, ты же не против чтобы я так тебя называл? — обратился ко мне директор и не став дожидаться ответа продолжил. — Начнет обучение в нашей замечательной школе, и мы вполне сможем насладиться общением друг с другом. Школа Хогвартс — лучшая школа в Мире, Гарри, — продолжал разливаться соловьем Дамблдор. — Она станет тебе вторым домом. Ты найдёшь там много новых друзей. Надеюсь, недолгая разлука с любящей семьёй не очень огорчит тебя — да и я не решался разрушить теплую атмосферу своими визитами, надеюсь ты не в обиде на старика? — доброжелательно оскалился и подмигнул поверх очков–половинок он.

Одновременно с последним вопросом между нашими глазами образовалась легкая дымка, видимая лишь в магическом спектре. Итак, проецирование мыслеформ и эмоций: интерес, ожидание чего–то нового, обида, сильная обида, кричащий Вернон, кричащая Петуния, компания Дадли видимая с земли, пинки и боль. Дымка становится еще менее плотной, на роже Дамби проглядывает удовлетворение, оставляем интерес и постепенно затихающую обиду. Теперь ответ на вопрос, причем «дамби, бро, нет базара, без обид» — ответ неверный. Вариант «незабудемнепростим, страшно дамби отомстим» тоже несет с собой негативные элементы, хотя чрезвычайно привлекателен. Итак:

— Мистер Дамблдор…

— Профессор или директор, Гарри, все же я твой наставник. — Прервал меня Дамби, вторично демонстрируя оскал и мастерство независимого закрытия глаза.

Угу, уже наставник, рожа протокольная господин директор, жутко бесит, хочется взять и показать неправоту. В эмоции пустить интерес, ожидание позитива, обида то разрастается, то затухает.

— Директор Дамблдор, сэр, я, признаться честно, недостаточно хорошо знаком с Вами, чтобы иметь к Вам какие бы то ни было претензии или обиды.

— Справедливо, мальчик мой, впрочем, вместе мы исправим это досадное обстоятельство. — дамболдрячья морда изобразила покровительственно–отеческое выражение.

Видимо Дамби имеет в виду то обстоятельство, что если тебя незаслуженно обидели, у тебя один выход — пойти и заслужить. В целом оценка мимики доброго дедушки показывала, что мой ответ не самый желаемый, но в целом удовлетворяющий его низменные потребности.

— Буду рад, директор Дамблдор, сэр.

— Полно тебе Гарри, достаточно просто профессор или директор, все же не чужие друг другу люди. — Хамски вторгался в мое личное пространство Дамби. — Да и смотря на тебя, мне кажется что я говорю с Джеймсом, ты исключительно на него похож, мальчик мой, хотя глазами ты напоминаешь Лили.

Дымка соединяющая нас уплотнилась, став почти непрозрачной. Бешенство на старого манипулятора пробилось даже сквозь скудно эмоциональное восприятие бестелесного наблюдателя, к счастью, до тела я его не допустил, и максимально оперативно подавил — не время рефлексировать, судя по всем признакам — это важнейшая на сегодня проверка от Дамблдора, от реакции на нее слишком много зависит. Итак, отток крови от лица, учащенное сердцебиение, предельное угнетение эпифиза и гипофиза — надеюсь переживу последствия — это непосредственно тело. Симулировать эмоции не пришлось, снижение содержания эндорфина и серотонина в крови вызвало тоску, отзывающуюся и в бестелесном состоянии. Теперь образы — там, возможно, придется подключать еще эмоции. Умоляющая Лили. Её смерть. Заливающая все ядовитая зелень и боль, острая боль во лбу. Темнота, следующий кадр — сковывающие пеленки, пробирающий до самого нутра холод, сумерки и одиночество. Крики в пустоту, желание освободиться, согреться, избавиться от долбящейся в лоб боли. Воспоминание тепла и родных рук, стертое зеленой вспышкой и образом безвольного падения тела Лили. Отчаянье и безысходность, наплывающая темнота.

С трудом выбрался из калейдоскопа воспоминаний, взял готовое отправиться в забытие тело под плотный контроль, не хватало еще обморока перед половиной министерства. Дедуле очевидно тоже досталось, лицо посерело, лоб покрылся испариной, в глазах то ли тоска, то ли ужас, хотя мимику он удержал.

— Что с Вами, господин директор? — осведомилась Амбридж.

— Воспоминания, Долорес, плохие воспоминания, ты уж прости старика. — взял себя в руки Дамби. — Ну что ж, дела не ждут, где–то тут я видел Монтгомери, он обещал помочь с дополнительными экзаменами. Гарри, мальчик мой, рад был тебя увидеть, до скорой встречи в Хогвартсе, не забывай старика, двери моего кабинета открыты для тебя. Долорес, приятно было тебя встретить.

С этими словами старый манипулятор ускакал вдаль. Выдох, последовавший за уходом Дамби, вырвался у Амбридж и меня синхронно, мы переглянулись и Амбридж, слегка улыбнувшись, осведомилась:

— Вы в порядке, мистер Поттер? Вы сильно побледнели.

— Да, мисс Амбридж, все в порядке, просто упоминание родителей также — позволил себе хмыкнуть я, — вызвало у меня не лучшие воспоминания.

— Да, директор Дамблдор без сомнений могучий чародей, но бывает несколько…

— Эксцентричен? — пришел на помощь замявшейся жабщине.

— Именно эксцентричен, Вы удачно подобрали термин, мистер Поттер. — одобрила мои широкие познания госпожа старший помощник министра. После чего вновь подхватив меня под ручку, фрау Жаба довела меня до столика, перекрытого раздвижными ширмами, во главе которого лежал салатового оттенка котелок. Место же за столом и котелком занимал невысокий и представительный мужчина, отрекомендованный мне как Корнелиус Освальд Фадж.

Если честно, после всех свершившихся пертурбаций, все чего мне хотелось — это покоя и мучительного расчленения доброго дедушки, ну максимум — чашечку чая еще. Несмотря на то, что в целом встреча была ожидаемой, а по большому счету — безальтернативной, сочетание не самых приятных воспоминаний Гарри на фоне моего шаманства с гормональной системой переносились крайне тяжело. А причина подобных переживаний, безотносительно своей вины в произошедшем, вызывала исключительно кровожадные и деструктивные мысли. Впрочем, корзинка перед дверью — непосредственно дело рук ДДД, да и не факт, что в смерти четы Поттеров нет дамбической вины — пусть, возможно, и не прямой. В любом случае, счет к Дамби рос, и из «отделаться от манипулятора и его планов», перерастал в «удавить гнусную скотину, душно с ним на одной планете».

Впрочем, оставив рефлексию, могу сказать что встреча прошла удачно. Я узнал и увидел, что такое беспалочковая легилименция, убедился в том, что контроль над телом в бестелесном состоянии успешно с ней справляется. Опытным путем установил, что разогнанное сознание и сферическое внетелесное зрение позволяет оценивать самые незначительные колебания мимических мышц, даже таких зубров гнусной интриги, как добрый дедушка. С большой долей вероятности доказал Дамби, что не Волдьеморда, а трансформация гипотетического хоркрукса — влияние удара по голове, избыточной яркости Марса и пролета рядом черта в антихоркрусной ступе. Также показал эмоциональную и ментальную картину ребёнка — не глупого, но ребёнка — с сильнейшей психологической травмой завязанной на смерть родителей. В целом, по предварительной оценке, вне Хога он меня оставит в относительном покое — будет приглядывать за тем что творю, но лезть не будет — при учете того, что мной заинтересовались в министерстве, его представители так или иначе будут мелькать рядом. Чрезмерное влезание в мои дела, да еще и на фоне вскрывшегося и ставшего широкоизвестным в узких кругах манкирования обязанностями представителя может негативно сказаться как на образе доброго дедушки, так и на произрастающих из этого образа возможностях. Так что Дамби будет получать информацию о моих делах от своих миньонов, дополнять психопортрет и готовиться к промыванию мозга в Хоге: расставление «правильных» оценок, формирование отношений с «нужными» и «ненужными» дедушке людьми в правильном — к всеобщему благу, канешно — ключе.