А хотел он: дюжину ликанов–магов, добровольцев, на работу с заготовками и штампами для производства ограничителей. И дюжины две, не менее добровольных, подопытных, разновозрастных и разнополых, для теста «парализатора». Последним я посулил, помимо денег, сохранение жизни и компенсацию за травмы, маловероятные, но не невозможные. Ну и распространение листка среди стай и иных групп ликанов, в котором понятным языком описывалось, что мы затеяли и что из этого ликанам может выйти.

Засыпал, задолбанный жизнью и своей активностью в хлам. Заснуть, впрочем, так и не смог, с постели меня подняла грязная ругань и посулы мучительной кончины. Исполнителем последней был Томас Марволо Риддл, Лорд Судеб, Темный Лорд, Лорд Волдеморт, собственной персоной.

Весь спектр моих ощущений передать сложно. Вообще, я бы Томми, честно говоря, не признал, ни безносия, ни лысины чешуйчатой. Стройный и высокий джентльмен средних лет, правда выражающийся в стиле портовых докеров. Возможное неузнавание исправил сам потенциально не узнанный, обозначая себя в третьем лице. В процессе описания жутких кар надо мной, да. Ну и одной из забавных характеристик визитера была его безоговорочная призрачность.

Пропуская изысканную обсцентщину всемагбританского пугала мимо ушей, я задумался. Ну в целом понятно, леди Боунс отомстила за семью, лишив убийцу посмертного шанса. Он стал призраком, тоже в целом понятно, страх смерти описанный в каноне — вполне сойдет за качественную привязку неупокоенного духа. Но какого, извиняюсь, овоща, он приперся ко мне, портит мою юную, неокрепшую психику руганью и всячески нерадует взор? В Хогвартс призраку, не внесенному в замковый реестр (ну или не помершему внутри) попасть почти невозможно. Перейдя во внетелесье, отметил путь томного лорда — пробил, бродяга, спиритуальный купол Хога и отметил ошметками себя путь до моей спальни.

Этак выходит, я страстное, болезненное желание Волдеморта. Как то не очень звучит, да и соседство не из приятных. Покопался в заготовках юного некроманта, нашел костяной шарик–ловушку, да и обеспечил Риддла пристанищем, путем короткого ритуала. Бардак творится, но потом разберусь, а пока хоть немного посплю.

Плюнув на узника совести костяной ловушки, продолжил учебу, да и отдых. До каникул никаких авралов, кроме возросшей переписки, не намечалось. Общался с соучениками, пару раз на собрании «Клуба Слизней» прошелся по «репутации выдающегося зельевара, самого молодого Мастера, Северуса Снейпа». Помахивая копией оценки за экзамен и поблескивая кольцом подмастерья, высказывал мысли о профессионализме и выдающности последнего. В общем — приятно, но со временем прекратил, нафиг этого мученика.

МакГонагалл не успокоилась, исправно занижая оценки на балл–другой, да и на экзамене вкатила «удовлетворительно», впрочем, как было пофиг, так и осталось. Ну разве что отомщу как нибудь при случае, если не забуду.

А вот наша компания постепенно лишилась скобок, не то чтобы я воспылал друзьяшеством к её участникам, но как–то так вышло. Машка с Лизой в сотрудниках, вполне удовлетворяющих мои запросы. Оливер и симпатичен, и вообще для столь юного джентльмена почти идеал надежности. Которая другая, Дороти, вполне неплохая девчонка, сдружилась с мелкой, да и неизменно поднимала мне настроение своим внутренним прозвищем. В общем проводили вместе какие то тренировки, помогали друг другу в учебе, да даже на пикники у озера пару раз выбирались. Нормальная в общем компания и времяпрепровождение с ними не самое худшее.

Патилы, как выяснилось, получили лестное и выгодное предложение от Рода Лонгботтомов. Ну совет да соответствующих гормональных перекосов, лично я Пухлику не завидовал. Скорее — сочувствовал, с долей злорадства, и сами Патилы не слишком красиво себя вели, да и к Лонгботтомам, как Роду, у меня были претензии. А так и сами справились, даже гадить не надо, молодцы какие.

Отметился в предэкзаменационную пору Добрый Дедушка, отметился громко, и в не вполне ожидаемом мной ключе. Великий Светлый возмутился «зверствами и поруганием» которыми, по моей темной инициативе подвергли беззащитных ликанов. Возмущение выразилось в статьях, аж на два номера «Пророка», изобиловало «беспримерной жестокостью», «наследием темнейших из темнейших магов» и прочими, милыми сердцу определениями. Я вот (как и автор аналитической статьи в конце второго интервью) искренне интересовался, где был дедушка, когда принимали законопроект о «истреблении ликанов, пребывающих вне резерваций». Видимо творил со страшной силой добро, а вот как освободился — пошел клеймить «кровопийское и темное начинание».

Эгертон отчитался о наборе работников–ликанов (в сущности, дело то было мое, однако, за благодарность в виде некоторой суммы, с энтузиазмом занялся). Ошейники и менгир отослал, нареканий и проблем не было, так что пока оборотни строили на арендованной земле производство. Ну, на каникулах будем налаживать, да и парализаторы надо оттестировать, так что дел еще куча.

Ну и наконец, по окончании экзаменов, ушел пешком из Хогвартса. Часа два шел от Хога, ища подходящее место, пока не набрел на невысокий холм с плоской верхушкой. Встал на холм, начертил ритуальный круг. Поместил в центр костяную горошину. Сменил одежный артефакт, получив белый, развевающийся на ветру плащ и зверски умертвил трех грызунов, по периметру круга. Горошина издала слабый писк и треснула.

В лучах заходящего солнца трепетал белоснежный плащ, с обнаженного клинка в руке падала тягучая, свежепролитая кровь. Чело погруженного в раздумья героя было скорбно и значительно.

В общем изгнал я Волди, нафиг мне такое счастье. А тиранить призрак насчет «тайн магии» не самая лучшая идея. Ну, а если пророчество было, касалось меня, было неким ритуалом, то я его выполнил, всем назло. Прирезав «неведомым» ножом для резки бумаги тройку неведомых хогвартских крыс. Ну и пафоса нагнал, чисто для себя, а то бытовуха какая–то выходила, а не повержательство Владыки Тьмы.

Так что споткнувшись пару раз, пока пафосно и неспешно, с задранным носом покидал место упокоения, плюнул на все и портанулся в Обитель. Дел куча, а времени, как обычно, не хватает.

И стал я дальше, мученически и пафосно превозмогая, жить. Сейчас вот стою на платформе, девять и семьдесят пять сотых, и думаю, насколько канонно мое пребывание тут. Шрам, конечно не болел девятнадцать лет, только он, зараза келоидная, не болел вообще, фактически с моего попадания. Ну да фиг с ним, будем считать что канонно все.

Хог я, как это ни удивительно, закончил, и даже не сломал ни разу. Почти. Не столько из–за учебы, сколько из–за нелюбимой мной социальщины, не то чтобы я её полюбил, но скажем так, принял и столь сильного раздражения она не вызывала. ВРИО так остался ВрИОм, и по–моему навечно, подтверждая поговорку. Кошка так и преподает трансфигурацию, хотя явно сдала, и приблизилась к вспоминаемому образу из фильма. Многостаночник же срулил, в неизвестном направлении, и Слагги с третьего курса пришлось искать нового ассистента. Коего я злодейски выпнул в двухгодичный отпуск, с пятого по седьмой курс реально лез от скуки на стену, а так и дело, и репутация, и куча мелких тупых спиногрызов без чувства самосохранения… в смысле юных пытливых умов, да.

Змеюк изредка встречается со мной в лесу, со своей уже немалой стаей, вот уж не знаю, обдурил меня продавец или нет, но ряд мелких, а впоследствии крупных змеюков носят отличительные черты, мда. Но не василиски, и то хлеб.

С нашей компании вышло забавно: с Оливером добрые приятели, видимся раз пять в год, не считая пересечений по делам, но с дружбой не срослось — хотя может это она и есть, как то не большой я в этом эксперт. Машка и Лиза пашут в поте лица на Род Поттер, и на мою эксплуататорскую морду. Коварный я даже тайно перевербовал Лизу, теперь доблестно и тайно приглядывающей за своей начальницей. Ну работают без нареканий, сами вроде довольны — идиллия в общем.