Журнал он ей подарил… откопал же где-то! Ну, ничего, ничего… 8 Марта не за горами.

В доме обстановка была простой и далеко не новой – для беглого осмотра хватило пары минут. Две комнаты на первом этаже и две – на втором. Занавески старенькие, потерявшие былой цвет, мебель добротная, но ее слишком много, пол дощатый, выкрашенный коричневой краской, в углу солидная печка, вызывающая стойкую ассоциацию с Мойдодыром, посередине большой комнаты – огромный круглый стол, застеленный изумительной бледно-розовой вышитой скатертью, на стенах – пара календарей и навязчиво тикающие круглые часы.

– Вообще эта дача родительская, но мама сюда из-за соседей приезжать не любит, – пояснил Андрей.

– А с соседями что не так?

– Война у них. Никто уж не помнит, с чего началось, но терпеть друг друга не могут. К тому же соседи обеспеченные, а мама барства не одобряет.

– А тебя тогда она как терпит?

– С трудом, видимо, – он усмехнулся и скинул куртку.

Полина тоже сняла отороченное мехом пальто и кинула его на диван. Обняла себя за плечи и посмотрела на печку.

– Холодно.

– Сейчас затопим. – Андрей вынул из кармана зажигалку и нарочно многозначительно добавил: – Ну, в бане-то в любом случае согреешься.

Оставив эту неприкрытую провокацию без ответа, Полина поднялась на второй этаж и заглянула в комнату поменьше – почему бы здесь не устроиться? Небрежно отправив сумку в кресло, она села на застеленную пикейным одеялом пружинистую кровать и улыбнулась. Отличный медовый месяц!

Печка прогрела дом довольно быстро, а горячий чай с бисквитными пирожными добавил теплой атмосфере уюта оттенок душевности. Но, несмотря на временное затишье и внешнюю расслабленность, в воздухе не прекращали подрагивать искры начатой игры…

Ее слово – его слово, ее ход – его ход…

Час они болтали ни о чем, но подтекст многих фраз таил в себе приятную остроту, явную для обоих.

– Пойду баню протоплю.

– Ступай, дорогой.

– Присоединишься?

Полина на пару секунд «задумалась», давая ему некоторую надежду, а затем не без удовольствия коротко ответила:

– Нет.

– Трусишь? – Андрей, опять провоцируя, посмотрел ей в глаза и усмехнулся.

– Просто не люблю, когда слишком жарко.

– Найдем тебе панамку.

– Боюсь, если ты увидишь меня в столь дивном головном уборе, ты потребуешь развод.

– Ну, если на тебе больше ничего не будет, то панамку я уж как-нибудь переживу.

– Знаешь… у мужчин с возрастом начинаются некоторые проблемы… м-м-м… я не хочу рисковать твоим здоровьем. Все же это зрелище не для слабонервных.

Ее слово – его слово, ее ход – его ход…

Операция под названием «Даешь романтику!» была дохленькой. И Макс это прекрасно понимал. Но время поджимало, а мозги категорически отказывались работать.

Чем можно удивить Полину Шурыгину? Ведром черной икры? Вряд ли, да и где здесь трепет души, волнение чувств и прочая сопливо-слезливая ерундистика, на которую так падки женщины? Нет в этом романтики… нет! Ни фига нет! Вот и приходится идти проторенной дорожкой, надеясь на удачу и авось. Ну, вдруг размякнет, потеряет бдительность… А потом, кто знает этих избалованных богатых мамзелей! Возможно, как раз простых-то радостей в их жизни очень мало.

– В путь! – скомандовал Макс и решительно положил руки на обтянутый кожей руль. Машина зарычала и сорвалась с места. Ничего… уж как-нибудь… ничего… Вырвут они клуб из цепких лапок Полины. Собственно, она его пока и не заполучила. – Растает красавица, растает… – добавил он, вспоминая, не забыл ли чего. Вроде все взял.

К участкам Макс подъезжал медленно, осторожно, точно шпион, которому предстоит внедриться в сплоченные ряды врага. На даче Андрея он бывал часто: и в бане парился, и шашлыки ел, и один раз даже Новый год встречал в обществе хохотушки-сослуживицы, так что территория была знакома и изучена.

Притормозив метров за десять до сторожки, Макс взял с соседнего сиденья целлофановую сумку с водкой, пивом и нехитрой закуской и направился к небольшому одноэтажному дому, освещенному тремя лампами-фонарями. Стоило подойти к забору, как тут же залязгала цепь и раздался громкий собачий лай. Овчарка. Злая. Как же ее зовут? Бумба? Бомба? А ей-то гостинца он не принес.

Скрипнула дверь, по земле расплылась узкая полоска света, и Макс увидел на ступеньках щупленького сторожа. Усатый мужичок неопределенного возраста своим видом напомнил Бармалея, но никаких отрицательных эмоций не вызвал, наоборот, в голове мелькнуло успокоительное: «Договоримся…»

– Булька, хватит, – флегматично произнес Бармалей и почесал небритую щеку. Собака тут же замолчала, но продолжила смотреть на гостя сердито. – Чего нужно, мил-человек?

– Дело есть, – честно ответил Макс и, дабы подчеркнуть добрые намерения, качнул сумкой. Бутылки послушно тренькнули.

– Угу, – задумчиво выдал сторож и виновато посмотрел на собаку: ты, мол, честно свой долг исполняешь, а я… – Значит, по делу?

– Ага.

– А по какому? – Мужичок подошел ближе к калитке и вопросительно поднял брови «домиком».

– По любовному, почти личному… – опять честно ответил Макс и тренькнул бутылками еще раз.

Теперь сторож отправил Бульке иной взгляд – важно-красноречивый: вот, мол, у товарища какие серьезные проблемы, а ты что подумала… Должны мы ему помочь? Обязательно должны!

Оправдав себя с головы до ног, он открыл калитку, махнул рукой в сторону дома и гостеприимно произнес:

– Заходи, мы с Булькой по человеческим страданиям большие специалисты. Поможем!

Баню подготовил, протопил и отправился за долгожданным удовольствием.

– Попарься хорошо, милый, – пожелала Полина, глядя в окно на удаляющуюся фигуру Андрея.

Идет беззаботной походочкой, не оглядывается. Через плечо перекинуто махровое полотенце, в правой руке бутылка с минералкой.

Ее муж.

В полном великолепии.

А скоро еще и абсолютно чистым будет.

Она метнулась к пакетам с продуктами и с интересом провела короткую ревизию.

Ага, бутылка вина и бутылка шампанского – эх, Андрей, самонадеянно, наивно полагать, будто ее можно напоить… или это для куража? Так этих искр в ней и без алкоголя предостаточно!

Ага, печенье с прослойкой карамели… годится для «застолья».

Ага, компот с персиками… с гладкими, сочными половинками персиков… как символично!

А что у нас в пакете на подоконнике? Сыр «Сент Агюр», сырокопченая колбаса, маслины… Намечается вечеринка? Ну так она сама ее и организует!

Полина поднялась на второй этаж, зашла в свою комнату, расстегнула «молнию» сумки, достала купальник, разложила его на пикейном одеяле, отстранилась, изучая дорогущую красоту, и, предвкушая очередной раунд игры, победно улыбнулась:

– Попарься хорошо, милый…

От бани она отказалась – ну и ладно… не очень-то он надеялся на ее согласие. Пусть дразнит, водит за нос, посмеивается, ликует и предвкушает триумф, а он будет неторопливо притягивать ее к себе, увлекать…

– Полина, Полина, – выдохнул Андрей и плеснул на горячие камни воды. Вода зашипела, и белые клубы пара потянулись к потолку.

Он сел на скамейку, провел ладонью по лицу, думая о жене.

Как его жизнь лихо закрутилась, как мог он жениться… Легко жениться? Да, Шурыгин давил и шантажировал, но душа принимала условия – чем дальше, тем становилось спокойнее. Андрей посмотрел на обручальное кольцо и усмехнулся. Что? Не хочется снимать? Даже мысли такой не было?

– Полина, Полина…

Из-за журнала – свадебного подарка – она, конечно, разозлилась. Но он должен был дать понять, что одну аппетитную часть ее тела он уже видел. Как можно отказать себе в подобном удовольствии? Андрей лег на спину и положил руки под голову. Чем она сейчас занимается? Чем?

Часика через полтора он устроит ужин… вино или шампанское – пусть выбирает. Они посидят, поедят, выпьют, потом еще посидят, а потом уже никуда не поедут. А дальше? Она направится в свою комнату, он – в свою. Она будет волноваться и прислушиваться, а он не придет. Пусть ждет и представляет, как спустит его с лестницы, а его не будет.