— Ты и сам выглядишь немного потрепанным, паренек.

— Ясное дело, — заговорил он с подчеркнутым шотландским акцентом, — ежели спишь с мегерой, тебе уж точно достанется.

Он протянул руки, обхватил меня за шею и притянул к себе.

— Иди ко мне, моя мегерочка. Покусай меня еще.

— Нет-нет, не надо, — испугалась я. — Ничего не могу, у меня все болит.

Но Джеймс Фрэзер был не из тех мужчин, которым можно сказать «нет» и на этом успокоиться.

— Это будет очень нежно, — улещивал он меня, неумолимо затягивая к себе под одеяло.

И он был таким нежным, какими могут быть лишь очень большие и сильные мужчины, обращался со мной бережно, словно с перепелиным яичком, и эту нежную настойчивость я восприняла как продолжение вчерашнего урока. Он может быть нежным, но отказывать ему нельзя.

Потом, все еще держа меня в объятиях, он потрогал побледневшие синяки, оставленные его пальцами у меня на плечах два дня назад на обочине дороги.

— Ты прости меня за это, mo du inne, — сказал он, тихонько целуя их. — Я был не в себе, когда сделал это, но злость — не оправдание. Стыдно причинять боль женщине, в себе ты или не в себе. Я больше никогда не буду.

Я засмеялась не без иронии.

— Ты извиняешься за эти вот? А за остальные? Я вся в синяках с головы до ног!

— О? — Он повернулся и окинул меня пристальным взглядом. — За эти, на плечах, я прошу прощения, а за те, — он легонько шлепнул меня пониже спины, — за те нет, ты их заслужила, и я солгал бы, сказав, что сожалею. Что касается этих вот, — он дотронулся до бедра, — я за них тоже не прошу прощения, потому что ты мне отплатила полной мерой.

Он, поморщившись, потер плечо.

— Ты мне пустила кровь по меньшей мере дважды, англичаночка, а спина у меня горит огнем.

— Что поделать, спал с мегерой, — усмехнулась я. — Извинений не дождешься.

Он засмеялся и повалил меня на себя.

— А я и не просил, чтобы ты извинялась. Если я помню правильно, я сказал: «Укуси меня еще разок».

Суматоха по случаю нашего внезапного возвращения и объявления о нашей женитьбе улеглась почти мгновенно из-за события гораздо большей важности.

На следующий день после приезда мы сидели в большом холле за ужином и принимали тосты и поздравления в нашу честь.

Джейми с поклоном поблагодарил того, кто произнес последний тост, и сел на место под возникшие случайно, но все более шумные рукоплескания. Деревянная скамейка пошатнулась от тяжести; на секунду Джейми прикрыл глаза.

— Многовато для тебя? — шепнула ему я.

Он принял на себя весь ураган тостов, прикладываясь к каждой чаре, осушаемой за наше благополучие, я же ограничивалась тем, что слегка пригубливала вино и отвечала сияющей улыбкой на непонятные для меня тосты по-гэльски.

Джейми открыл глаза и взглянул на меня, улыбаясь.

— Ты думаешь, я пьян? Нет, ничего подобного, я могу пить хоть целый вечер.

— Ты так и делаешь, — ответила я, поглядев на множество пустых винных бутылок и каменных кувшинов из-под эля, выстроившихся перед нами в ряд на столе. — Уже очень поздно.

Свечи на столе у Колума догорели почти до самых подсвечников, оплывший воск отливал золотом, на лицах братьев Маккензи тени мешались с пятнами света, когда они наклонялись друг к другу, о чем-то негромко переговариваясь. Их лица удачно вписывались в цепочку вырезанных на камне вокруг огромного камина физиономий гномов, и мне подумалось, что многие из этих карикатурных изображений копировали высокомерные черты прежних лэрдов Маккензи — быть может, резчик наделен был чувством юмора… или прочными семейными связями.

Джейми выпрямился и поморщился:

— По правде говоря, у меня мочевой пузырь вот-вот лопнет. Я скоро вернусь.

Опершись обеими руками на скамейку, он ловко перескочил через нее и вышел из зала через арку в нижнем конце.

Я повернулась к своей соседке с другой стороны, Джейлис Дункан, которая потихоньку потягивала эль из серебряной кружки. Ее муж Артур сидел за соседним столом вместе с Колумом, как и положено помощнику прокурора, но Джейлис настояла на том, что она сядет рядом со мной — нет, мол, у нее желания скучать целый вечер, слушая разговоры мужчин.

Под глубоко посаженными, да еще полузакрытыми глазами Артура набрякли от усталости и выпитого вина синие мешки. Он тяжело опирался на кисти рук, лицо дряблое; на разговор сидящих рядом Маккензи он не обращал внимания. Свет четко обрисовывал твердые черты лэрда и его брата, но в этом же свете Артур Дункан выглядел особенно обрюзгшим и больным.

— Твой муж неважно выглядит, — заметила я. — Его желудочная болезнь усилилась?

Симптомы болезни бросались в глаза; на язву не похоже, на рак тоже — для этого слишком много плоти сохранялось на костях. Может, и в самом деле хронический гастрит, как утверждала Джейлис.

Она бросила мимолетный взгляд на своего супруга и тотчас повернулась ко мне, передернув плечами.

— Он чувствует себя терпимо, — сказала она. — Во всяком случае, не хуже. А как твой муж?

— В каком смысле? — предусмотрительно поинтересовалась я.

Джейлис фамильярно ткнула меня острым локтем под ребро, и тут я заметила, что перед ней на столе выстроилась тоже порядочная батарея бутылок.

— Ну, как он тебе? Такой же красавчик без одежды, как и в ней?

Я не сразу сообразила, что ответить, но Джейлис тем временем повернула голову по направлению к дверям.

— Делаешь вид, что тебе до него нет дела? — продолжала она. — До такого молодца? Половина девушек в замке готова выдрать тебе все волосы с корнем, я бы на твоем месте с осторожностью принималась за еду.

— За еду?

Я была сбита с толку и посмотрела на деревянное блюдо перед собой — на нем оставалось только пятно жира да лежала несчастная вареная луковица.

— Яд! — драматически прошипела она мне в ухо, обдав меня при этом парами бренди.

— Чепуха, — ответила я холодно и отодвинулась от нее. — Никто не захочет отравить меня только потому, что я… потому что…

Я несколько путалась в словах, и мне пришло в голову, что я выпила гораздо больше вина, чем мне самой представлялось.

— Нет, право, Джейли. Этот брак… Я его не намечала, ты же знаешь. Я его не хотела! Это просто… нечто вроде… необходимого делового соглашения, — сказала я, надеясь, что при свете свечей не видно, как я покраснела.

— Ха! — отозвалась она с циничной усмешкой. — Я знаю, как выглядит женщина, с которой спят по-настоящему.

Она взглянула в сторону арки, за которой исчез Джейми.

— И черт меня побери, если у парня на шее укусы комара.

Она подняла серебристую бровь.

— Но если это было деловое соглашение, я бы сказала, что ты хорошо вложила свои денежки.

Она снова наклонилась ко мне.

— А это правда? — прошептала она. — Насчет больших пальцев?

— Больших пальцев? Джейли, во имя Господа, о чем ты болтаешь?

Она вскинула свой небольшой пряменький носик и посмотрела на меня, сдвинув брови и стараясь сосредоточиться. Красивые серые глаза слегка косили, и я опасалась, как бы Джейлис не упала.

— Но ты же знаешь! Все это знают! Большие пальцы у мужчины такой же длины, как его член. Большие пальцы на ногах, конечно, тоже, но по ним судить труднее, они обычно в обуви и все такое. Ах ты хитрая лисичка!

Она кивнула в сторону арки, в которой как раз появился Джейми.

— В таких ручищах он может удержать самую большую грудь. Или зад, верно? — добавила она, наградив меня еще одним тычком.

— Джейлис Дункан… сию минуту… заткнись! — прошипела я. — Кто-нибудь услышит, что ты несешь!

— Да ну, никто… — начала она, но тут же замолчала, широко открыв глаза.

Джейми прошел мимо нашего стола, словно и не заметив нас. Лицо у него было бледное, губы сжаты, словно ему предстояло выполнить какую-то неприятную обязанность.