Мы с Джейми обсуждали необходимость подготовить Лаллиброх и его обитателей к грядущим бедам, связанным с восстанием. Но мы тогда считали, что еще есть время. Теперь у меня времени оставалось самое большее несколько минут, в течение которых я должна была предупредить мою новую сестру, рассказать ей, как защитить Лаллиброх от грядущей бури.

Не в первый раз подумала я, какое это неблагодарное занятие — выступать в роли пророка. Я искренне сочувствовала Иеремии [51]с его сетованиями. И вполне понимала, почему Кассандра [52]не пользовалась популярностью. Но ничего не поделаешь. Стоя на вершине шотландского холма и чувствуя, как порывы осеннего ветра развевают мои волосы и платье, словно одеяния банши, [53]я обратила лицо к темному небу и приготовилась пророчествовать.

— Сажай картофель, — сказала я.

Рот Дженни слегка приоткрылся, однако она тотчас сомкнула челюсти и коротко кивнула.

— Картофель. Так. Ближе чем в Эдинбурге не достанешь, но я пошлю за ним. Много?

— Сколько можешь. Побольше. В горах Шотландии его сейчас не сажают, но будут сажать. Это корнеплод, который хранится долго и урожай дает больше, чем пшеница. Отведи под него столько земли, чтобы можно было сделать запас. Настанет голод, очень сильный, на целых два года. Если есть земля или другая собственность, которая пока непродуктивна, то есть не приносит дохода, продай все за золото. Начнется война, будет всеобщая резня. Мужчин станут преследовать здесь и по всей горной Шотландии.

Я на минуту задумалась.

— Есть в доме убежище священника?

— Нет, дом построен уже после протектората. [54]

— Нужно устроить такое убежище — в доме или в другом безопасном месте. Надеюсь, Джейми оно не понадобится… — У меня сжалось горло при этой мысли. — Но кому-то может понадобиться.

— Хорошо. Это все?

Лицо у Дженни было серьезное и напряженное.

Я благословляла Джейми за то, что он надумал предостеречь Дженни, а ее — за доверие к брату. Она не стала расспрашивать меня, как да почему, она просто взяла все это на заметку, и я была уверена, что она сделает все как надо, в соответствии с моими высказанными наспех советами.

— Да, все. Во всяком случае, все, что мне сейчас приходит в голову.

Я попыталась улыбнуться, но попытка эта показалась несостоятельной даже мне самой.

Дженни это удалось лучше. На прощание она быстро погладила меня по щеке.

— С Богом, Клэр. Мы встретимся снова — когда ты привезешь моего брата домой.

Каковы бы ни были пороки цивилизации, мрачно размышляла я, преимущества ее никак нельзя отрицать. Возьмем, к примеру, телефон. Или, скажем, — для этого времени, — возьмем газеты, распространенные в таких крупных центрах, как Эдинбург или даже Перт, но совершенно неведомые в глуши Шотландского высокогорья.

При отсутствии таких средств массовой коммуникации новости распространялись с той же скоростью, с какой передвигался человек. Люди в конечном итоге узнавали то, что им надо было, но с опозданием на несколько недель. И поэтому, отыскивая Джейми, рассчитывать можно было лишь на то, что кто-нибудь встретит его и сообщит об этом в Лаллиброх. Зима была на носу, и путешествие в Бьюли становилось невозможным. Обдумывая положение, я сидела и подкладывала хворост в костер.

Куда мог направиться Джейми из того места, откуда он бежал? Конечно, не в Лаллиброх и почти точно — не на север, во владения Маккензи. На юг, к границе, где он мог встретиться с Хью Мунро или со своими прежними товарищами-изгоями? Нет, наиболее вероятно, что он все-таки двинулся на северо-восток, по направлению к Бьюли. Но если я сумела вычислить это, то же самое в состоянии сделать и люди из патруля.

Мурта вернулся к огню с охапкой сучьев и сбросил их на землю. Уселся, скрестив ноги, на край пледа, а в остальную часть его закутался от холода. Он посмотрел на небо, по которому быстро бежали облака, то и дело скрывая диск луны.

— Снега пока не будет, — хмуро произнес Мурта. — Он пойдет через неделю, а то и через две. Мы могли бы успеть добраться до Бьюли.

— Вы считаете, что он направился туда? — спросила я, обрадованная тем, что мысли наши совпали.

Маленький клансмен пожал плечами и подтянул конец пледа повыше.

— Трудно сказать. Ему нелегко туда попасть, пришлось бы днем затаиваться и вообще держаться в стороне от дорог. Да и лошади у него нет. — Он задумчиво поскоблил свой щетинистый подбородок. — Мы-то не сможем его найти, лучше дать ему возможность отыскать нас.

— Каким образом? Пускать сигнальные ракеты?

Мурта остался верен себе: какую бы нелепость — с его точки зрения — он от меня ни услышал, он вел себя так, словно я ничего не говорила.

— Я захватил с собой небольшой сверток с вашими снадобьями, — сказал он, указывая подбородком на седельные сумки. — В окрестностях Лаллиброха вас уже знают как лекарку. Надо, чтобы об этом узнали и в других местах.

Он одобрительно кивнул самому себе.

— Да, это будет правильно.

Не вступая в дальнейшие объяснения, он улегся, завернулся в плед и уснул, не обращая ни малейшего внимания ни на ветер в деревьях, ни на мелкий дождик, ни на меня.

Довольно скоро я на практике постигла, что он имел в виду. Мы открыто — и медленно — разъезжали по главным дорогам и останавливались возле каждой фермы, в каждой деревне, в каждой деревушке. Мурта делал быстрый обход местного населения, выяснял, кто болен или поранился, и приводил этих людей ко мне на лечение. Врачей в этих местах было мало, ехать к ним далеко, так что почти всегда находился кто-нибудь недужный.

Пока я возилась со своими микстурами и мазями, Мурта на досуге болтал с приятелями и родственниками страдальца, не забывая поподробнее рассказать, какими дорогами мы направляемся в Бьюли. Если случайно оказывалось, что больных нет, мы оставались в том месте на ночь и находили приют в каком-нибудь доме или в таверне. Мурта пел для развлечения хозяев и таким образом зарабатывал нам ужин, упорно настаивая на том, чтобы я сохранила все свои деньги, потому что они нам понадобятся, когда мы найдем Джейми.

От природы не склонный к разговорам, он учил меня некоторым своим песням, коротая время, пока мы тащились от одного места к другому.

— У вас приличный голос, — заявил он мне однажды после достаточно успешного исполнения песни «Дови Денс из Ярроу». — Не поставленный, но сильный и верный. Попробуйте еще разок и будете петь нынче вечером вместе со мной. В Лимрее есть небольшая таверна.

— Вы в самом деле думаете, что из этого выйдет толк? — спросила я. — Из нашего путешествия, я имею в виду.

Он поерзал в седле, прежде чем ответить. Не предназначенный от природы к верховой езде, он напоминал мне обезьяну, которую обучили ездить на лошади. Но тем не менее к концу дня он спрыгивал с седла свеженький как огурчик, в то время как я еле могла стреножить своего коня, шатаясь от изнеможения.

— Да, — сказал он наконец. — Рано или поздно. Вы в последние дни больных осмотрели много, верно?

Это была правда, что я и подтвердила.

— То-то и оно. — Мурта был явно доволен. — Значит, слухи о вашем искусстве распространяются. А нам того и надо. Но мы можем попробовать и кое-что еще получше. Потому вы и споете сегодня вечером. И может…

Он умолк, словно не знал, стоит ли говорить дальше.

— Может — что?

— Может, вы в гаданье разбираетесь, а? — осторожно спросил он, и я поняла, почему он запнулся: он был свидетелем безумной «охоты за ведьмами» в Крэйнсмуире.

— Немножко, — улыбнулась я. — Хотите, чтобы я попробовала?

— Да. Чем больше мы предложим, тем больше народу к нам придет. Молва о нас распространится, в конце концов и наш парень услышит ее. Игра стоит свеч, а? Попробуйте!