Дугал Маккензи некоторое время наблюдал за моей внутренней борьбой с выражением сочувствия на смуглом лице. Теперь он взял меня за локоть и увел дальше в пещеру. Много тюков было сложено в ее дальнем конце — гораздо больше, чем может увезти одна лошадь. Значит, он здесь не один. Но какой бы груз ни перевозили он и его люди, ясно, что он не хотел показывать его любопытствующим содержателям гостиниц и их конюхам.

— Это что, контрабанда? — спросила я, указывая на свертки, но потом подумала и сама ответила на свой вопрос: — Нет, не совсем контрабанда. Груз для принца Чарли, верно?

Он не потрудился ответить; сел на камень напротив и положил руки мне на колени.

— У меня новости, — отрывисто произнес он.

Я набрала воздуху в грудь, чтобы успокоиться. Новости… и, судя по выражению его лица, новости плохие. Я снова сделала глубокий вдох и кивнула.

— Расскажите мне.

— Он жив, — сказал Дугал, и самый большой ком льда у меня в желудке растаял.

Дугал наклонил голову набок, наблюдая за мной. Ждет, не упаду ли я в обморок? Этого не произошло, я не потеряла сознания.

— Его схватили возле Килторити, две недели назад, — продолжал Дугал, все еще наблюдая за мной. — Он не оплошал, просто ему не повезло. Наткнулся на шестерых драгунов на повороте тропы, и один из них его опознал.

— Его ранили?

Голос мой оставался спокойным, но руки начали дрожать. Я прижала их к телу, чтобы унять дрожь.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Дугал, помолчал и добавил: — Он в Уэнтуортской тюрьме.

— Уэнтуорт, — повторила я механически.

Уэнтуортская тюрьма. Возведенная в конце шестнадцатого столетия первоначально как сильная пограничная крепость, она периодически достраивалась в течение последующих ста пятидесяти лет. Теперь эта каменная груда занимала площадь около двух акров и была обнесена стеной трехфутовой толщины из выветрившегося гранита. Но даже в гранитных стенах есть ворота, подумала я. Я подняла глаза, чтобы задать вопрос, и увидела на лице Дугала все то же мрачное выражение человека, которому не хочется что-то говорить.

— Что еще? — спросила я.

Его карие глаза встретились с моими; он не отвел их.

— Его судили три дня назад, — сказал он. — И приговорили к повешению.

Ледяной ком вернулся — в компании с еще несколькими. Я закрыла глаза.

— Сколько времени? — спросила я.

Голос мой звучал словно бы где-то очень далеко, я открыла глаза и постаралась сосредоточить взгляд на огне фонаря. Дугал покачал головой.

— Я не знаю. Наверное, немного.

Мне дышалось уже легче, и я разжала кулаки.

— Тогда нам надо поспешить, — сказала я, все еще спокойно. — Сколько людей с вами?

Вместо ответа Дугал встал и подошел ко мне. Наклонился, взял мои руки в свои и поднял меня на ноги. Уже не выражение сочувствия, а глубокая печаль светилась в его глазах, и это напугало меня куда больше, чем его слова. Он медленно покачал головой.

— Нет, милая, — произнес он мягко, — мы ничего не можем сделать.

В полном ужасе я вырвала у него свои руки.

— Можем! — выкрикнула я. — Должны! Вы сказали, что он еще жив!

— И я сказал, что времени осталось немного, — жестко возразил он. — Парень находится в Уэнтуортской тюрьме, а не в дыре для воришек в Крэйнсмуире! Они могут повесить его сегодня, завтра или на следующей неделе, никаких точных сведений у меня нет, но я знаю, что десять человек ни при каких обстоятельствах не в состоянии взять приступом Уэнтуортскую тюрьму.

— Ах вот как!

Меня снова начало трясти, но на этот раз — от гнева.

— Вы этого не можете знать, вы не представляете себе, что можно сделать! Просто не хотите рисковать собственной шкурой и вашей ничтожной… выгодой!

Я показала на тюки в глубине пещеры.

Дугал сцепился со мной, стараясь удержать мои руки, которыми я в неистовстве от горя и гнева колотила его в грудь. Потом, не обращая внимания на удары, он обнял меня, крепко прижал к себе и держал так, пока я не унялась.

— Клэр.

Он впервые назвал меня так, и я испугалась еще сильнее.

— Клэр, — повторил он, ослабив объятия, так что я могла теперь видеть его лицо, — неужели вы думаете, что я не сделал бы всего от меня зависящего, чтобы освободить Джейми, если бы видел хоть единственный шанс? Черт побери, ведь это же мой приемный сын! Но шансов нет — ни одного!

Он слегка встряхнул меня, как бы усиливая смысл своих слов.

— Сам Джейми не допустил бы, чтобы я погубил десяток хороших людей во имя пустой авантюры. Вы это знаете так же хорошо, как и я.

Я больше не могла удерживать слезы. Они полились по моим холодным, как лед, щекам; я пыталась высвободиться из объятий Дугала, но он сжал меня еще крепче и с силой привлек мою голову к своему плечу.

— Клэр, дорогая моя, — произнес он почти с нежностью, — мое сердце разрывается от боли за него — и за вас. Уедем со мной. Я отвезу вас в безопасное место. В мой собственный дом. Не в Леох, — добавил он поспешно, почувствовав, что я дернулась.

— В ваш дом? — медленно проговорила я, и в уме у меня начало зарождаться ужасное подозрение.

— Да, — ответил он. — Не думаете же вы, что я снова отвезу вас в Крэйнсмуир?

Короткая улыбка на мгновение оживила его суровое лицо, но оно тотчас же приняло прежнее серьезное выражение.

— Нет. Я увезу вас в Беаннахд. Там вы будете в безопасности.

— В безопасности? — повторила я. — Или в полной беспомощности?

Тон моего голоса заставил его опустить руки.

— Что вы имеете в виду? — уже не тепло, а очень холодно спросил он.

Мне и самой сделалось зябко; я запахнула плащ и отстранилась от Дугала.

— Вы удерживали Джейми вдали от его собственного дома, рассказав ему, что его сестра родила ребенка от Рэндолла, — сказала я. — Вы и ваш любимый братец хотели переманить Джейми в ваш лагерь. Но теперь он схвачен англичанами, и вы утратили возможность контролировать собственность через него.

Я отступила еще на шаг и продолжала:

— Вы принимаете участие в составлении брачного контракта вашей сестры. Это вы, вернее, вы и ваш брат Колум настояли, чтобы Брох-Туарахом владела женщина. Вы считаете, что, если Джейми погибнет, Брох-Туарах достанется мне — или вам, если вы уговорами или силой добьетесь, чтобы я вышла замуж за вас.

— Что? — Он выкрикнул это так, словно не верил своим ушам. — Вы думаете… вы думаете, что все это какой-то заговор? Святая Агнесса! Вы думаете, я вам лгу?

Я покачала головой, держась от него на расстоянии. Я ни на йоту не верила ему.

— Нет, я верю вашим словам. Если бы Джейми не был в тюрьме, вы бы не посмели сказать мне, что он там. Ведь это легко проверить. Я не считаю также, что это вы предали его англичанам — даже вы не могли бы так поступить со своим родственником. Нет. Кроме того, если бы вы его предали и об этом узнали бы ваши люди, они немедленно обратились бы против вас. Они многое простили бы вам, но не предательство по отношению к родному по крови человеку.

Говоря все это, я вдруг вспомнила об одной вещи.

— Это вы напали на Джейми у границы в прошлом году?

Тяжелые брови поднялись в изумлении.

— Я? Нет! Я нашел парня умирающим и спас его. Разве это значит, что я хотел причинить ему зло?

Под прикрытием плаща я опустила руку на бедро и потрогала свой кинжал.

— Если это сделали не вы, то кто же?

— Я не знаю. — Красивое лицо выглядело настороженным, но искренним. — Это был один из троих, людей конченых, поставленных вне закона, которые бродяжничали и охотились вместе с Джейми. Все трое обвиняли один другого, докопаться до правды было невозможно, по крайней мере тогда.

Он передернул плечами, и плащ упал с них на землю.

— Теперь это уже не имеет значения: двое из этих людей мертвы, а третий в тюрьме. По другому обвинению, но какая, в сущности, разница?

— Я так не считаю, — возразила я, испытывая некоторое облегчение при мысли о том, что, кем бы он ни был, он все же не убийца.

У него не было причин лгать мне сейчас: насколько он знал, я была совершенно беспомощна. Он мог принудить меня к чему угодно. Во всяком случае, похоже было, что он именно так считает. Я покрепче ухватилась за рукоятку кинжала.