Джейми фыркнул.

— Никакой любезности. Я поставил это как одно из условий моей женитьбы на тебе. Сказал, что женюсь, если надо, но черт меня побери, если я соглашусь совершить это под кустом да еще в присутствии двадцати клансменов, которые начнут давать советы.

— Одно из условий? — медленно выговорила я. — А какие еще?

Уже настолько стемнело, что я не видела лица Джейми, но почувствовала, что он смущен.

— Еще только два, — ответил он наконец.

— Какие же, какие именно?

— Ну, — заговорил он, отбросив с дороги камешек, — я сказал, что свадьба должна быть по чину, в церкви, и чтобы нас венчал священник. А не только по контракту. Потом еще он должен был найти для тебя подходящее платье.

Джейми отвернулся, избегая моего взгляда, и говорил очень тихо, так что я едва его слышала.

— Я… я знал, что ты не хочешь идти за меня. И хотел сделать так, чтобы тебе было по возможности приятнее. Думал, что так тебе… словом, хотел, чтобы у тебя было красивое платье, вот и все.

Я открыла было рот и собиралась заговорить, но Джейми резко повернулся и зашагал к гостинице.

— Идем скорее, англичаночка, — проговорил он сердито. — Я голоден.

Ужинать придется в большом обществе — это нам стало ясно, едва мы переступили порог главного зала гостиницы. Нас приветствовали хриплыми выкриками, чуть ли не силой усадили на места за столом; ужин был в разгаре.

На этот раз я была более или менее подготовлена к такой встрече и поэтому не обращала особого внимания на скабрезные шуточки и развязные жесты. Первым долгом забилась подальше в уголок и предоставила Джейми самому справляться с грубым поддразниванием и непристойными предположениями насчет того, чем мы с ним занимались целый день.

— Спали, — ответил Джейми на заданный ему об этом вопрос. — Ночью-то мы глаз не сомкнули.

Взрыв хохота, сопровождавший эти слова, сменился еще более оглушительным взрывом, когда Джейми добавил:

— Она, знаете ли, храпит.

Я шлепнула его по уху, а он притянул меня к себе и звонко расцеловал под общие аплодисменты.

После ужина состоялись танцы под аккомпанемент скрипки. Я никогда не отличалась особым умением танцевать, а если волновалась, то и вообще начинала спотыкаться. А тут, в длинном платье и нелепых туфлях… Вряд ли у меня вышло бы что-нибудь приличное. Однако, сбросив башмаки на деревянной подошве, я, к своему удивлению, обнаружила, что танцую легко, и это меня радовало.

Число женщин ограничивалось мной и хозяйкой гостиницы, и мы с ней, подобрав юбки, плясали без отдыха джигу, рилу и стратспей, [29]пока я не свалилась на скамью, не в силах перевести дух.

Но мужчины были неутомимы, кружились и кружились в своих тартанах парами и поодиночке. Наконец они выстроились в ряд у стены и смотрели, хлопая в ладоши и выкрикивая слова одобрения, как Джейми, держа за обе руки, неистово вертит меня в безумной пляске под странным названием «Северный петушок».

Наконец Джейми, обхватив меня за талию, покружил и остановился у перил лестницы. Стоя здесь, он произнес короткую речь, мешая гэльский с английским; речь вызвала новые аплодисменты, усилившиеся после того, как Джейми вытащил из споррана замшевый мешочек и протянул его хозяину, наказав подавать всем виски до тех пор, пока не кончатся деньги. Я узнала мешочек — это была доля Джейми от пари за сражение в таверне Туннайга. Похоже, то были единственные его деньги, но, на мой взгляд, он нашел им наилучшее употребление.

Мы уже поднимались к себе на галерею, сопровождаемые нескромными добрыми пожеланиями, когда чей-то голос, перекрывший все остальные, выкрикнул имя Джейми.

Обернувшись, я увидела широкое лицо Руперта, скалившегося, глядя снизу вверх на нас; толстые щеки над зарослями черной бороды так и пылали.

— Бесполезно, Руперт, — отозвался Джейми. — Она моя.

— Она только впустую теряет с тобой время, парень. — Руперт вытер лицо рукавом. — И часу не пройдет, как ты свалишься без сил. Слабаки они, эти молодые парни, — обратился он ко мне. — Вам, барышня, нужен мужик, который не станет тратить время на сон, уж я-то знаю. Ну да ладно, держите…

Он подбросил что-то вверх. Туго набитый маленький мешочек звякнул о пол у моих ног.

— Свадебный подарок, — объявил Руперт. — С поклоном от мужчин из Стражи Шими Богил.

— Что это? — Джейми нагнулся за кошельком.

— Кое-кто из нас не валялся на солнышке целый день, не терял время, лежа на бережку на зеленой травке. — Руперт похотливо выкатил на меня глазищи, делая этот выговор. — Денежки заработаны тяжелым трудом!

— Ах вот оно что! — рассмеялся Джейми. — Кости или карты?

— И то и другое. — Нахальная ухмылка раздвинула черные заросли. — Обчистил их до костей, парень! До костей!

Джейми открыл было рот, но Руперт вытянул вперед широкую мозолистую ладонь.

— Нет, парень, не благодари. Просто сделай ей подарок от меня, ладно?

Я прижала пальцы к губам и послала ему воздушный поцелуй. Он хлопнул себя по щеке, словно бы потрясенный, откинулся назад с громким возгласом и ринулся в распивочную, раскачиваясь на ходу, хоть и не был настолько уж пьян.

После шумного веселья внизу комната казалась воистину прибежищем мира и тишины. Джейми, все еще тихо посмеиваясь, растянулся на кровати, чтобы перевести дух.

Я ослабила чудовищно тугой корсаж и присела расчесать растрепавшиеся во время танцев волосы.

— У тебя чудесные волосы, — сказал Джейми, глядя на меня.

— Что? — удивилась я. — Вот эти?

Я дернула себя за гриву, о которой обычно только из вежливости можно было сказать, что она «в некотором беспорядке».

Он засмеялся.

— Ну, другие мне нравятся тоже, — заявил он с обезоруживающей прямотой, — но я имею в виду именно эти.

— Но они… — я слегка покраснела, — такие кудрявые.

— Да, конечно. — Джейми, казалось, удивился. — Я слышал, как одна из дочерей Дугала говорила своей подружке в замке, что ей приходится целых три часа возиться с нагретыми щипцами, чтобы добиться этого. И добавила, что готова выцарапать тебе глаза за то, что тебе для этого и рукой шевельнуть не надо.

Он сел и потянул меня за одну кудряшку; выпрямил ее, и она дотянулась почти до моей груди.

— У моей сестры Дженни волосы кудрявые, но не настолько, как твои.

— У твоей сестры волосы такие же рыжие, как у тебя? — спросила я, пытаясь представить себе, как выглядит эта загадочная Дженни. Джейми, как мне казалось, часто вспоминал о ней.

Он покачал головой, все еще перебирая мои кудряшки между пальцами.

— Нет, у Дженни волосы черные как ночь. Я рыжий в мать, а Дженни у нас в отца. Его называли Брайан Дью, то есть Черный Брайан, за черные волосы и бороду.

— Я слышала, что капитана Рэндолла называют Черным Джеком, — рискнула заметить я.

Джейми невесело рассмеялся.

— Да, это правда. Но это относится к цвету его души, а не волос.

Джейми обратил ко мне посерьезневший взгляд.

— Ты ведь не боишься его, милая? Не бойся.

Он оставил в покое мои волосы и властным жестом обнял меня за плечи.

— Я имел это в виду, — сказал он негромко. — Я защищу тебя. От него и от кого угодно. Буду защищать до последней капли крови, mo duinne.

— Mo duinne? — спросила я, немного обеспокоенная страстностью его слов: я вовсе не хотела быть ответственной ни за одну каплю крови Джейми, будь то последняя или первая.

— Это значит «моя темно-русая».

Он поднес мой локон к губам и улыбнулся с таким выражением в глазах, от которого все капельки моей собственной крови быстрее побежали по жилам.

— Mo duinne, — повторил он тихонько. — Мне так хотелось назвать тебя этими словами.

— Мне всегда казалось, что это скучный цвет волос, — заметила я нарочито трезвым голосом, желая задержать развитие событий. Мне казалось, что они закручиваются быстрее, чем мне бы этого хотелось.

Джейми снова покачал головой, улыбаясь.