Наконец Мартин забрался в автомобиль и, захлопнув дверцу, устроился по соседству с Энни.
— Я отвезу тебя домой, — сдавленно произнес он, взяв ее за руку.
— Это куда же? — безжизненным голосом спросила Энни. И тут же подумала: как странно, что сердце больше не бьется, а она еще может говорить. Странно и необъяснимо.
— В твой дом. Дом твоего отца. Тебе лучше побыть в знакомой обстановке. Там тебе будет удобнее.
Энни спорить не стала: ей было безразлично, куда ее везут. Какая разница, если она уже умерла.
— Энни, — произнес Мартин, когда автомобиль выкатил на автостраду, и с такой силой стиснул ее руку, что Энни поморщилась, — Я только что говорил с нашей службой безопасности. Взрыв произошел на долговременной автомобильной стоянке.
— Да, — еле слышно прошептала Энни.
— В одной из оставленных там машин взорвалась бомба.
— Да, я поняла.
— Машина принадлежала Джеймсу, Энни. Он поставил ее там несколько месяцев назад, но с тех пор за ней вели наблюдение. Ожидали его возвращения. К сожалению, очевидно, не мы одни…
Взрыв был чрезвычайно мощный. Взрывное устройство сработало, как только Джеймс включил зажигание. Полдюжины машин разнесло буквально в клочья. И Джеймса — тоже.
Энни посмотрела ему в глаза, на губах ее играла странная улыбка. В груди что-то глухо колотилось, и Энни подумала, что это было когда-то ее сердцем.
— Я знаю, — сказала она.
— Как ты можешь это знать? — недоуменно осведомился Мартин.
— Просто знаю — и все. — Она высвободила руку и откинулась на спинку сиденья роскошного лимузина, оплаченного деньгами налогоплательщиков. — Отвези меня домой, Мартин, и я передам тебе записку отца.
— Плевать мне на записку, — процедил Мартин сквозь зубы. — Я за тебя беспокоюсь.
Энни не удостоила его даже мимолетным взглядом. Слова ее бывшего супруга звучали страстно, искренне, а Джеймс избавился от нее, как от ненужного хлама. И все-таки, сама не понимая почему, она доверяла Джеймсу и совсем не доверяла Мартину… Впрочем, сейчас это было уже все равно.
— За меня не беспокойся, Мартин, — сказала она. — У меня все в порядке.
Закрыв глаза, Энни глубоко вдохнула в себя пропитанный гарью и дымом воздух.
«Самое скверное в этих бомбах — шрапнель», — подумал Джеймс. Смертоносные кусочки металла, которые когда-то были его автомобилем, разлетелись по сторонам, сея смерть и нестерпимую боль. Джеймс спасся чудом: шестое чувство, выручавшее его сотни раз, не подвело и сейчас. Он успел нырнуть за ряд автомобилей через долю секунды после того, как включил зажигание с помощью пульта дистанционного управления.
Да, он вновь выжил, хотя и не был уверен, благодарить за это судьбу или проклинать. И он не знал, не пострадал ли от чудовищного взрыва какой-нибудь случайный водитель или прохожий. Лежа на асфальте, оглушенный, Джеймс даже не мог шевельнуться: из голени правой ноги торчал длинный металлический осколок, и на штанине быстро расплывалось багровое пятно.
Собравшись с силами, Джеймс сел, провел рукой по волосам и, посмотрев на ладонь обнаружил, что она тоже в крови. В отдалении послышались сирены, которые стремительно приближались: аэропорт Даллес славился своей службой безопасности. С другой стороны, ее вполне могли заранее уведомить о готовящемся на отдаленной стоянке взрыве…
Джеймс рывком извлек из ноги осколок, отшвырнул его в сторону и с трудом встал. Затем он поспешно похромал прочь, пробираясь между автомобилями и не обращая внимания ни на боль, ни на кровь, заливающую правую туфлю.
Только четверть часа спустя он наконец позволил себе остановиться. Джинсы настолько пропитались кровью, что идти дальше было уже рискованно: неизбежно остались бы кровавые следы, а этого он допустить не мог.
Устроившись в тени небольшого фургончика, Джеймс стянул с себя кожаную куртку и футболку. Перевязывая рану на голени, он невольно вспомнил Дерримор, бледную как полотно Энни, сидящую в кухне с перевязанной футболкой рукой…
Снова облачившись в кожаную куртку, Джеймс доверху застегнул молнию. Что ж, он вооружен и сумеет за себя постоять. Хорошо, что перед отлетом из Вашингтона он припрятал в тайнике пистолет, ключи от автомобиля и пульт дистанционного управления, который только что спас ему жизнь. И еще у него оставались руки — самое надежное его оружие. Они, слава богу, не пострадали.
Разумеется, бомбу могли подложить когда угодно, даже несколько месяцев назад. Но Джеймс знал, что это не так. Кто-то из тех, кто был осведомлен о его прилете, уготовил ему торжественную встречу. И, окажись на месте Джеймса любой другой человек, от него не осталось бы и следа…
Заприметив старый заброшенный туалет, Джеймс прошмыгнул в него и смыл кровь с лица и рук. Потом посмотрелся в зеркало. Упав ничком за мгновение до взрыва, он расцарапал щеку о гравий, а его загорелое лицо из-за потери крови приобрело несвойственную ему бледность. Обратиться за помощью было не к кому, и даже выйти на улицу в таком состоянии Джеймс не рисковал.
Приближался вечер, и небо над Вашингтоном уже начало темнеть. Джеймс решил дождаться наступления сумерек, которые скроют зловещее пятно на его джинсах и неестественную бледность лица. И еще — жажду смерти в его глазах.
Дождавшись темноты, Джеймс выбрался из туалета и, отчаянно стараясь не шататься от слабости и потери крови, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания, остановил проезжавшее мимо такси.
Конечно, при этом он рисковал, однако выхода не было. Впрочем, Джеймс был готов при малейшем подозрительном движении водителя прострелить ему голову, но, к счастью, это не потребовалось. Таксист был слишком поглощен новостями о взрыве в аэропорту, которые передавали по радио, чтобы разглядывать пассажира, забившегося в угол на заднем сиденье.
Джеймс с мрачным удовлетворением выслушал известие о собственной гибели. По имени его, правда, не назвали — Кэрью ни за что не допустил бы утечки информации. Как бы то ни было, неопознанного владельца «Форд-Таурус», взлетевшего на воздух, сочли мертвым.
В глубине души Джеймс был даже рад, что избавился от этого автомобиля. Он его на дух не переносил. А тут, как нельзя более кстати, «Форд» погиб вместо него самого. Это был тяжеловесный, неказистый и анонимный автомобиль, который устраивал его исключительно по этим качествам. Джеймс решил, что, если ему суждено будет вернуться в Ирландию, он приобретет себе там спортивную машину. Быструю, мощную и капризную. Такую, которая ни за что не заведется во время дождя…