– Неужели нам демонстрируют модель жизни коргардов? – бросил Форби.

– В моем видении я наблюдал развитие существа, – сказал Даниель. Остальные подтвердили, что с ними было то же.

– А может, такова схема их поведения со встреченными расами? Они переформировывают их и присоединяют к своему суперорганизму. Что-то вроде общественного симбиоза многих видов.

– О Господи! – простонал Хоффман. – Невероятно! Это вовсе никакая не агрессия, просто это высшая фаза развития. Эволюция разумных существ в таком направлении, чтобы они стали взаимоподобны, равны во всем.

– Не болтай, Айвен, – прервал Пушистик. – Ну а те, что сидят в клетках? Они-то что? Супермены?

– Но ведь… Не о том речь. Мы установили контакт с необычной расой, да что я говорю, с метарасой, симбионтом множества видов, совместно изучающих космос. Мы можем присоединиться к этой всеобщности. То, что мы увидели, возможно, предложение… После стольких лет войны…

– Или необычный блеф, – сказал Даниель. – Либо дьявольский обман для того, чтобы мы согласились стать их подопытными кроликами.

– А что с ними? – Пушистик снова указал на толпу и забитые узниками клетки.

– Может, нам действительно только кажется, что они страдают? Может, они уже ступают в мир коргардов? – пытался найти объяснение Хоффман.

– Ширял я лучший мир коргардов, если, двигаясь к нему, надо подгибать ноги и выдавливать глаза, – спокойно сказал Пушистик. – Ширял и трахал.

– Вероятно, – продолжал Корольян, – на этих пленных коргарды экспериментируют. Изучают биологические, психологические, социальные реакции. Возможно, наши «сто характеристик» важны для таких исследований, например, влияют на соответствующее их понятиям переформирование человека.

– Я согласен с Пушистиком, – поддержал друга Форби. – И не желаю, чтобы меня кто-то переделывал, тем более таким образом… И особенно ради моего же блага.

Он указал на одного из стоявших поблизости узников. У молодого паренька были отрезаны губы и вырван язык, обе его ноги заменены жесткими, палкообразными, четырехсуставчатыми конечностями.

– Важное сообщение, – включился в разговор Клике и спокойно, без всяких эмоций, проговорил: – Я обнаружил человека, который в перечне потерявшихся числится как Тивольд Риттер.

Красная точка указателя пробежала по дисплеям шлема Даниеля и остановилась на лице одного из узников. Даниель приблизил изображение. Как бы встал рядом с мужчиной.

Лысая голова, впалые щеки, огромные глаза. Распухший рот, заполненный черными зубами, нагое истощенное тело. Сквозь пергаментную кожу просвечивала каждая кость. С тонких пальцев рук сошли ногти.

Но это был он, Тивольд Риттер. Герой. Живой труп. Самоубийца. Человек.

– Где коргарды? – спросил Даниель.

– Никаких данных. Они с равным успехом могут сидеть в этих машинах, а то и быть ими. Возможно, наблюдают за нами снаружи. Где-то же они должны проводить медицинские операции, готовить пищу и вырабатывать энергию. Мы не знаем, находимся ли в космическом корабле, или на планете. Либо в чем-то, что существует только в мире коргардов.

– Как установить с ними связь?

– Мы под наблюдением. Если они сумели навязать нам эти картины, то, может быть, смогут воспринять наши мысли.

– Ну хорошо, пора двигать задницы. Попытаемся перехватить Риттера. Может, вытащим его из этого дерьма. Он поможет нам добраться до коргардов. Если ничего не получится, возвратимся.

– В соответствии с предварительными оценками солярные силы должны уже ворваться на «Нулевую базу», – спокойно сообщил биомат Клякс Клике.

– Держать строй! Пушистик, ты идешь за Риттером.

Кай Клейн перенастроил свой скафандр, который тут же покрылся автономной силовой сферой. В тот момент, когда он пересекал защитное поле подразделения, пространство в месте соприкосновения силовых полей замерцало. Солдаты немного раздвинулись, заполняя круг.

Пушистик медленно двигался в толпе почти неподвижно стоящих людей. Было тихо. Голосов товарищей он не слышал, никакие звуки гладианского мира до него не доходили, в голове больше не гудели странные голоса. Слежавшаяся шершавая поверхность под ногами, казалось, слегка прогибается, мерцающий красный свет то и дело выхватывал из тьмы лица людей. Некоторые узники шевелили губами, словно что-то жевали, другие ритмично раздували щеки, были и такие, что все время клацали зубами. Уже войдя меж узников, он увидел обезображенные и деформированные лица, лбы с дополнительными глазами, гладкие пластыри розовой кожи в тех местах, где должны быть губы, механические имплантаты, пульсирующие тела присосавшихся паразитов.

Узники расступались перед ним, а тех, кто отступать не успевал, просто отталкивало и переворачивало силовое поле. Кай Клейн понимал, сколь слаба эта защита. Маломощный генератор скафандра мог создать защитный слой, который, правда, удержал бы обычный снаряд, нейровирусы биооружия или лазерный луч, но любой сильный удар контрполя запросто раздробил бы его защитный кокон. Поэтому Кай Клейн не стал раздумывать, прежде чем выключил поле, оказавшись лицом к лицу с полковником Риттером.

– Полковник Риттер, – сказал он спокойно. – Мы пришли за вами.

Тощий старый человек продолжал стоять, безвольно покачиваясь, опустив руки.

– Полковник Риттер, вы меня слышите?

Пальцы узника все время сжимались и разжимались. Грудная клетка быстро вздымалась, ребра вырисовывались так четко, что, казалось, вот-вот разорвут кожу. Он не реагировал.

Прореагировал другой. Невысокая молодая женщина, стоявшая неподалеку от Риттера. Пушистик заметил движение краем глаза и тут же повернулся туда. Женщина вздрогнула, тряхнула головой, словно сжала губы, пришла в себя и увидела совсем рядом солдата, одетого в боевой скафандр желто-зеленых гладианских расцветок. На несколько мгновений с её лица сошло выражение тупого безразличия.

– Помогите!

В наушниках Кая Клейна забился крик.

– Умоляю! Помогите!

Девушка прыгнула к солдату, задела несколько стоявших впереди людей, споткнулась, упала.

Пушистик двинулся к ней. На мгновение обернулся. Его друзья перегруппировались, образовали клин, врезающийся в глубь коргардской базы.

Женщина пробовала подняться. Пушистик был совсем рядом, когда почти над головой девушки возникло обтекаемое тело коргардской машины. Девушка не встала. Замерла, упираясь руками, гримаса страха застыла на её лице, губы вновь сложились в бессмысленную улыбку. Она принялась мерно кивать головой. Изо рта вытекла струйка крови.

– Стерва! – рявкнул Пушистик, вскинул оружие для выстрела. Из борта поднимающейся машины брызнула струя черной густой жидкости. Машина задрожала и почти тут же взорвалась, осыпая головы узников рваными осколками.

– Входим! – услышал Кай Клейн голос Даниеля. В красном свете коргардского неба разгорелись огненные шары. Очередные летающие машины разрывались в воздухе, словно пробитые брюшки пережравшихся пауков. Пушистик принялся стрелять.

За сотые доли секунды скафандр Даниеля перестроился из позиции «готовность» в положение «бой». Активировались узлы оружия, боевой сопроцессор начал собирать данные о подчиненных, автоматические прицельные устройства направляли вооруженную руку солдата на выбранную цель.

Пушистику не следовало начинать стрельбу. Да, он увидел страшную вещь, но ведь они были посланы сюда не для того, чтобы воевать. Им надо было добыть информацию и добиться перемирия. Они должны были упаковать Риттера в боевой скафандр и переправить на базу. Если бы удалось вдохнуть в него жизнь, он стал бы неоценимым источником информации о коргардах. Но Пушистик начал стрелять. Может, и верно, был прав? Может, существуют пределы мерзости и преступления, за которые уже невозможно переступить даже ради переговоров? Может, существуют обстоятельства, ставящие исполнителей вне любых категорий оценок, оправданий и объяснений? Сволота, которую можно только уничтожить, ибо любой заключенный с нею договор делает тебя соучастником преступления?