Но пустыня наша что-то не желала возрадоваться. Десять дней беспрерывных дождей, почти начисто смыли радость прибытия. Но ливни сослужили нам и добрую службу, показав, насколько высоко поднимается вода в Наукатче, и где именно можно строить жилища, чтобы не пострадать от наводнения.

Это натолкнуло нас на мысль об общем жилье. Эли, конечно же, был против. Как всегда он стремился к собственным владениям и направился в лес рубить разбухшие от дождей деревья, чтобы без промедления приступить к строительству собственного дома. Конечно, он был бы рад, если бы все последовали его примеру. Но при такой погоде в первую очередь понадобилось укрытие, и только этот аргумент смог его убедить. Для строительства общего жилья нужно было сделать только один фундамент и установить основные опоры в четырех углах. Это экономило время и было намного разумнее того, что предлагал Эли. Он в конце концов согласился и добросовестно работал над сооружением деревянного укрытия, которое мы наскоро спланировали. Внутри была лишь перегородка, разделяющая помещение на две части — для мужчин и для женщин. Все работали усердно, за исключением Исаака Картера и Мэтью Томаса, чьи руки мгновенно покрывались волдырями, стоило им прикоснуться к строительному инструменту. Даже женщины подносили подготовленные планки и доски, подавали гвозди и молотки, и вскоре мы получили более-менее надежное укрытие от непогоды. Непросушенный лес корежился и перекашивался по мере того, как дерево подсыхало. И это был еще один веский довод против идеи Эли. Мы вынуждены были примириться с общим жильем, пока не просушим лес для строительства постоянных жилищ. Тогда, не спеша, можно будет заняться сооружением домов. Эли все равно предпринимал всяческие попытки начать строительство собственного дома, который в действительности стал первым жилищем в селении.

Разделение земли прошло без особых разногласий. Угодий гораздо больше, чем мы могли обработать. Можно было выбрать участок возле реки, у леса, к западу, к югу — где душе угодно. Что касается меня, я ждал, пока не сделает свой выбор Эли. И тогда мне в голову начали приходить разные мысли. С одной стороны, мне хотелось оказаться поближе к Линде, но в то же время не настолько близко, чтобы каждое мгновение ее жизни с Эли проходило перед глазами, подобно острию ножа, копошащемуся в ране. Так что, когда Эли выбрал место для своего хозяйства, я разбил участок на противоположном берегу реки. Никто не мог вклиниться между нами, и первое, о чем я позаботился, — это о строительстве надежного моста через реку.

Эли полностью очистил от деревьев все пространство между своим домом и рекой. Я оставил растительность на своей стороне. Деревья могли служить своего рода барьером, кроме того, Линде, наверняка, будет приятно прогуливаться в этой маленькой рощице. Как только прекратились дожди, молодые люди собрали инструменты и орудия труда, выброшенные нами по дороге для облегчения повозок, и Эли принялся распахивать землю. Едва начав работать, он решил, что ему слишком далеко возвращаться каждую ночь в наш общий дом. Если одно строение возвели так скоро, то столь же быстро можно соорудить и другое, — решил он. Я помогал ему ради Линды. Энди и Майк, в свою очередь, помогали мне. Лишь Свистуны, которые энергично трудились во время общего строительства, — теперь по неизвестным причинам вели себя совершенно иначе.

Это было не слишком роскошное одноэтажное строение из двух комнат, с пристройкой для коров и с задним двором для лошадей. Я намеренно сделал окно большой комнаты шире чем обычно, принеся с собой стекло, которое Натаниэль предназначал для своего дома.

И с этой же целью пристроил у подоконника просторную лавку, на которой Линда могла бы сидеть и любоваться через окно моими деревьями и рекой. На крыльце я сделал решетчатое ограждение, где она могла бы посадить свои вьющиеся розы. Насколько позволяло сырое дерево, нетерпение Эли и мои собственные физические возможности, я вкладывал в это строительство как можно больше своей любви.

Постройка была завершена ярким солнечным днем, и Линда с Кезией пришли посмотреть на результат наших трудов. Эли разжег огонь в очаге, чтобы проверить тягу в трубе. Дым зеленых веток сразу же залил комнату голубоватым туманом. В это время я был занят подравниванием нижнего косяка двери, так как уже через два дня она перекосилась и опустилась.

Кезия, приподняв юбки, брезгливо переступила через кучу стружки. Линда шла следом с тяжеловатой неуклюжестью, которая мне казалась трогательной и милой. Она вступила в дом за Кезией, оглядела голые стены комнаты и сразу же обратила внимание на лавку у окна.

— О, как прекрасно, — сказала она, опускаясь на сиденье. — Здесь я поставлю высокий горшок с цветком или что-то другое посредине. А по другую сторону положу подушечку. Я так рада, что ты позаботился об этом.

— Это ты мистера Филиппа должна благодарить, — отозвался Эли со своей обычной тягой к правдолюбию. — Я-то занимался очагом и, кажется, не очень-то хорошо справился, — добавил он, когда мы все заморгали и закашлялись от едкого дыма.

Тем временем Кезия открыла дверь в соседнюю комнату, являвшуюся небольшим дополнением к основному помещению, где мы все находились, но где, в отличие от последнего, не было ни очага, ни лавки у окна. Затем она вышла, осмотрела пристройку, где копошились Майк и Энди, наконец, подошла к Эли, разбиравшему в этот момент громоздкую трубу, и положила ему на плечо свою костлявую руку.

— Эли, — обратилась она к нему тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Где моя комната?

Эли поднялся на ноги и вытер слезящиеся глаза.

— Здесь, конечно, — бесхитростно ответил он.

— Тогда где кухня?

— Тоже здесь. Я поставлю тебе кровать возле стены — вон там.

— Итак, — неподвижные глаза Кезии гневно засверкали, и я впервые увидел, как краска залила ее вялое, бесцветное лицо. — Есть конюшня для лошадей, есть загон для коров, а я, которая привезла тебя сюда, должна спать на кухне. И я, дура, поверила твоему вранью и оставила прекрасный дом в Ландгейт-Хилл. Ну, ладно, запомни, Эли Мейкерс, я не буду спать на кухне. И можешь зарубить себе на носу — либо ты строишь мне отдельную комнату, либо я ухожу от тебя.

Эли вытер руки о штаны и медленно начал:

— И в чем же я солгал тебе, женщина? Ответь сначала. Ни одна живая душа на земле не может, не погрешив против истины, обвинить Эли Мейкерса во лжи. Ну, давай, скажи-ка, в чем я тебе солгал.

— Ты обещал мне лучший дом.

— И ты будешь иметь его. Нужно только немного подождать. Я уже не успею срубить лес для постройки еще одного помещения. И никуда ты не уйдешь. Без мужчины, который пригрел бы тебя, ты умрешь с голоду.

Это задело Кезию за живое. Краска залила ее лицо.

— Я-то могу найти такого мужчину. И либо ты построишь мне комнату, либо я найду человека, который сделает это для меня.

Майк, не пропускавший мимо ушей ни одной ссоры, оставил работу и занял наблюдательный пост у меня за спиной при первых же звуках возбужденной речи. И тут Эли повернулся в нашу сторону с такой неуверенностью в глазах, что лицо его показалось мне даже каким-то болезненным. Я знал только одно: что строить он может лишь с нашей помощью. Он стремился начать работать на земле, и хотя обладал неимоверной силой и энергией, плотник из него был никудышний. Я протянул руку и незаметно дернул Линду сзади за подол. Мы стояли за спинами Эли и Кезии, которые смотрели друг на друга, как петухи, готовящиеся к очередному нападению. И только одними губами я произнес:

— Линда, тебе нужна Кезия?

И Линда с присущей ей уникальной сообразительностью, в которой я никогда не сомневался, сразу же уловила мою мысль и энергично замотала головой.

— До окончания пахоты… — донесся до моих ушей голос Эли. — Но если мистер Филипп и его люди смогут помочь мне, я построю тебе отдельное помещение и такой ценой куплю мир в этом доме.