— Ты могла бы позвать на помощь. Куда, черт возьми, подевалась охрана, которую нанял твой дядя?

— Ты знаешь об охране?

— Я знаю практически обо всем, что имеет отношение к тебе, любовь моя, это на случай, если ты не заметила, — усмехнулся Доминик и застонал. Голова раскалывалась. — Я очень проницательный мужчина.

Кэтрин вспыхнула.

— Если ты так много знаешь, мог бы догадаться и о том, что я не побежала за помощью, потому что не хотела скандала. А теперь дай-ка мне взглянуть на твою голову.

Кэтрин прикоснулась к ране на виске, и Доминик сморщился от боли.

— Со мной все хорошо, — заверил он. — Сейчас надо побыстрее найти твоего дядю и рассказать ему о случившемся.

— Ты с ума сошел, — воскликнула Кэтрин. — Я не могу рассказать дяде, что была с тобой в саду в такой час! А что до охраны, они не могли предположить, что на меня могут напасть так близко от дома. Они там, дальше, за оградой сада. Завтра я придумаю, как убедить их перейти поближе.

Доминик задумчиво смотрел на нее. Пожалуй, она права. И надо будет самому нанять людей для охраны Кэтрин. Черт, как болит голова.

— Ты знаешь, кто стоит за этими нападениями?

Кэтрин покачала головой.

— Дядя Гил думает, что кому-то очень не нравится, что я состою в благотворительном обществе, хотя мне не верится.

— И я так не думаю, — сказал Доминик, — остается одно: поставить в список первым твоего дорогого кузена.

— А ты быстро догадался, — заметила Кэтрин.

— Не такая уж и трудная загадка: у него самые крупные ставки.

— Ты действительно подозреваешь Эдмунда?

— Есть еще один вариант: похищение с целью получения выкупа.

— Но за меня не просили выкуп.

— Возможно, похититель в последний момент испугался и решил получить деньги более безопасным способом: продал тебя цыганам.

— А на этот раз?

— Они решили, что ты слишком много знаешь, значит, рано или поздно сможешь догадаться о том, кто все это затеял. Я сомневаюсь, что преступники могли предположить, что ты вернешься домой.

Кэтрин нахмурилась.

— Это многое объясняет. Я действительно не верю, что Эдмунд мог пойти на такое. Он и Амелия — мои самые близкие друзья.

— Вероятно, ты права. Но мы не можем рисковать. Я найму человека, чтобы он присмотрел за твоим кузеном.

— Не стоит тебе в это вмешиваться. Я сама могу нанять сыщика.

— Кэтрин, это дело — не игрушки. На карту поставлена твоя жизнь.

— Я прекрасно об этом знаю. Можешь не сомневаться: я приму все необходимые меры.

«И я тоже», — подумал Доминик, а вслух произнес:

— Ну что же, если хочешь, можешь заниматься этим сама.

Если потребуется, он наймет целый полк; чем надежнее будет защищена его любимая, тем спокойнее будет ему самому. Ему чертовски не хотелось покидать Ривенрок, пока Кэтрин еще была в опасности, но у него не было иного выхода.

— Тебе лучше идти к себе. Запри двери и закрой на задвижки окна.

— Непременно.

Доминик сжал кулаки.

— Хотел бы я поймать тех ублюдков.

— И я, — сказала Кэтрин, повернулась, чтобы уйти, но, помедлив, спросила у Доминика: — Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Благодаря забывчивому садовнику и тебе, моя прелесть, — криво улыбнулся Доминик, — я жив и завтра буду совершенно здоров.

— До свидания, Доминик, — сказала Кэтрин.

— До свидания, любовь моя.

— Да, старина, может, ты и прав, — протянул Осгуд Хорнбакл.

Заложив руку за спину, он принялся ходить взад-вперед по комнате. Старики уединились в гостиной в восточном крыле Ривенрока.

— Но не исключено, что повеса просто увлекся твоей очаровательной племянницей и, воспользовавшись случаем, соблазнил ее. У него не слишком хорошая репутация, хотя до сих пор за ним не замечено было совращение девственниц.

— Говорю тебе, это он, — ответил Гил, — тот самый мужчина, с кем Кэтрин имела связь во Франции. Ты же знаешь, что о нем говорят, будто у него цыганская кровь. Сам никогда не верил этим сплетням, но теперь меня не переубедить.

Гил рассказал своему верному другу Осгуду кое-что о приключениях племянницы.

— Почему бы тебе не спросить ее обо всем прямо?

Гил вздохнул.

— Если бы она хотела рассказать мне правду, она бы сделала это уже давно. Негодяй слишком хорошо ее знает, он с самого начала сделал ставку на ее порядочность. Она не станет заставлять жениться на себе, если мужчина ее не любит.

— Но ты считаешь, что он любит ее.

— Любит, клянусь Богом. Никогда не видел, чтобы мужчина смотрел на женщину так, как смотрел на Кэтрин Грэвенвольд. Он потерял от нее голову. И честно тебе скажу, я прекрасно понимаю маркиза.

— Ну-ну, — хихикнул Осгуд. — Вспоминаю одного горячего юного герцога. Приударял он за дочкой одного барона и чуть было не помер на дуэли из-за нее.

Гил покраснел. Осгуд напомнил ему случай, произошедший с ним в молодости. Гил очень любил свою жену Барбару; дома называл ее Бобби и даже по прошествии десяти лет со дня ее смерти продолжал тосковать о ней.

— Да… Ну что же, если я прав, Грэвенвольд без памяти влюблен в мою племянницу. Просто он не хочет признаться себе в этом. Его ненависть к отцу и жажда мести зашли слишком далеко. Он разрушит свою жизнь, если будет упорствовать в своих заблуждениях.

— И все же мы не можем с абсолютной уверенностью считать, что маркиз — тот человек, который лишил ее невинности, — резонно заметил Хорнбакл.

— Да, без тщательного расследования не можем, да и у нас нет на это времени.

— Так что ты предлагаешь? — спросил Осгуд.

— Мы устроим им проверку. Каким бы ни было его происхождение, Грэвенвольд отличный малый. Если он и впрямь тот проклятый цыган, то мы заставим его жениться на Кэтрин.

— Десять к одному, Кэтрин эта затея не понравится.

— Кэтрин собирается замуж за Литчфилда. Ни за что не отдам ему мою девочку. Кэтрин нужен мужчина умный и сильный, мужчина, который мог бы держать ее в руках, кто способен обуздать ее норовистый характер и в то же время не сломать ее.

— Не могу утверждать на все сто, но Грэвенвольд тоже с характером. Боюсь, что, если его припрут к стене, он может обойтись с Кэтрин не слишком хорошо.

Герцог усмехнулся. Он-то получше других знал характер своей племянницы.

— Кэтрин сумеет за себя постоять.

Старики рассмеялись.

— Она молодец, Осгуд. Воля у нее есть и настойчивость тоже. И хитрости ей не занимать. Я хочу, чтобы она была счастлива, и, видит Бог, ради этого пойду на что угодно.

Хорнбакл сел в кресло.

— Ну давай, выкладывай, что ты задумал.

— Что там, моя госпожа?

Кэтрин несколько раз перечитала записку. Проснувшись, она нашла ее под дверью спальни.

— «Должен увидеть тебя. Отстань от других и скачи к старому каменному коттеджу в лесу возле восточного озера». И подпись: «Д.»

— Это от его чести?

— Я не знаю почерка Доминика.

— Тогда почему вы уверены, что это написал он, а не те, что напали на вас? Это очень опасно. Вы не должны ехать.

— Сзади будут ехать охранники дяди. Они придут мне на помощь в случае опасности.

— Не нравится мне все это.

— Так ведь и мне не нравится, но Доминик не стал бы просить меня о встрече, если бы не что-то важное.

Кроме того, он сегодня уедет, и они даже не попрощаются. Если верить его обещанию, он больше не встанет у нее на пути.

— Может быть, он не может решиться расстаться с вами.

— Может быть, он хочет попрощаться. — В ту ночь после бала прощальных слов не было. В сердце Кэтрин проснулась надежда. — Как бы там ни было, я пойду.

— Тогда нам нужно торопиться, — вздохнула Гэбби. — Вот-вот окончательно рассветет. Если вы хотите успеть, пора одеваться.

Кэтрин кивнула. Она, Джорджия и еще несколько дам решили поехать с мужчинами на охоту на лис. Девушки — страстные поклонницы верховой езды — не могли пропустить такое приятное событие. Умения большинства дам хватало ровно настолько, чтобы прокатиться неторопливым галопом по аллее парка. Кэтрин гордилась своим мастерством, И сегодня она собиралась воспользоваться этим, чтобы исчезнуть, — быть может, даже для охранников дядюшки Гила.