Тем временем мы спустились на первый этаж и вышли на улицу. Утро оказалось солнечным. По голубому небу проплывали небольшие пушистые тучи. Такой вид был привычен для обычных жителей и совсем непривычен для обитателей крепости. Из‑за скверны они тут годами не видели ни солнца, ни неба. Во всей крепости не было ни одного дерева. Лишь кое‑где росла хлипкая трава, только‑только начавшая набираться силы под появившимся солнцем.

Как мне показалось, вчера девушки рассказали похожие истории. А еще мне показалось, они открыли способности до совершеннолетия. Уловив момент, я тихо спросил у Эмили:

– Вы с Евой вместе попали под удар, когда в городе появилась Тьма?

– Тогда мы не были знакомы, – бросив на меня короткий взгляд, ответила она.

– Так понимаю, это случилось до восемнадцатилетия?

– До. Как видишь, с нами все в порядке. Если честно, я не хочу сейчас об этом говорить. Как‑нибудь в другой раз. Хорошо?

Мы легко нашли войсковую часть десантников. В крепости все оказалось рядом. Мы дошли, так никого не встретив. Несмотря на не столь раннее утро, похоже, все еще спали.

Дежурившие на КПП военные очень удивились, когда узнали о цели нашего визита. Так не пустив нас в часть, они велели ждать 9 утра, когда прибудут командиры и проведут утренние разборы.

Отойдя в сторону, мы сложили в кучу рюкзаки и Ева засмеялась.

– Не ну это нормально? Со спецназовцами подрались в поезде, с десантниками вчера вечером. А теперь хотим служить в десантниках. И как назвать нас после такого?

– Спецназовцы нас точно запомнили, а десантники, учитывая их состояние, вряд ли. Будем надеяться…

– Ну конечно, будем надеяться, – перебила подругу Ева. – Вот именно это меня бесит больше всего. Слишком много на что мы надеемся, оставаясь в «Передовой».

– Вчера мы решили попробовать. Так давай пробовать, а не ругаться и заранее кричать, что у нас ничего не получится.

– А я и не кричу. Я говорю.

– Так‑то если заключим контракт и сбежим, припишут дезертирство. Это уже тюрьма, – включился в спор Роман.

– Ну и что ты предлагаешь? Уйти? Я не возражаю. Давайте голосовать. Кто еще кроме Евы хочет сейчас, когда мы у ворот части, развернуться и начать искать подходящую червоточину? Кто хочет на свой страх и риск ехать на пустое место? – занервничала Эмили.

Не было бы у меня паспорта Андрея Черновола, я бы призадумался. А так… Тут хоть войсковая часть, не абы что. А в червоточине что будет? Какие‑то серые личности, называющие себя проводниками. Они запросто могут кинуть. Завести куда‑нибудь и подставить под тварей. У них интерес один – наши деньги.

В 08:30 из КПП в нашу сторону направился какой‑то пухлый прапорщик, с едва заметным свечением над головой. Сначала вразвалочку, после, присматриваясь на ходу, уже торопливо.

– Чистая, да? – дыхнув на нас перегаром, спросил он у Эмили и, не дожидаясь ответа, спросил у меня: – И ты чистый?

– Почти.

– Почти тоже считается. За мной.

– А мы? – раскрыв рот, застыла Ева.

Примерно в такой же озадаченной позе оказались Рома и Семёном.

– С вами? – спросил прапорщик у нас с Эмили, показывая на троицу.

– Мы все вместе, – ответил я.

– Ну и что стоим? – гаркнул он на них, как будто ребята должны были сами догадаться, что им делать.

Трехэтажные казармы, стоящие впритык друг к другу. Зато вполне широкий центральный проход, по которому могли спокойно проехать сразу две машины. Такой же большой плац, закатанный в асфальт с возвышением и трибуной. Тренировочная площадка.

И везде черные военные, военные, военные… Их тут было как тараканов. Кто‑то маршировал, кто‑то занимался тренировками по рукопашке, кто‑то бездельничал, стоя у казармы. Все полукровки ниже среднего.

И главное, что особенно удивило после видов крепости, все чистенькое, аккуратненькое, ухоженное. Даже автомобили выставили ровно. Грузовые отдельно, внедорожники отдельно.

Мы обошли плац, прошли мимо трёхэтажного здания с надписью «Лазарет» и вошли под вывеску «Штаб десантно‑штурмовой бригады „Южная“».

В одном кабинете на нас посмотрел подполковник, во втором – полковник. В третьем молодой капитан усадил за столы и выдал анкеты для письменного заполнения. После какой‑то тест с вопросами.

«Какой ваш любимый цвет?»

«Кошка или собака?»

«Как вы оцениваете свое детство по 5 балльной шкале?» …

А капитан все подкладывал и подкладывал новые листы с вопросами. Два часа мучений и еще час ожидания в коридоре результатов теста.

Снова кабинет подполковника.

– Готовы служить?

– Да, – нескладно ответили мы.

– Не «Да», а «Так точно Ваше благородие!», – поправил нас прапорщик.

– Без благородия. Нечего самодеятельностью заниматься, – поправил прапорщика подполковник.

– Что молчите? Ну! – зашипел на нас прапорщик.

– Так точно! – снова у нас получилось не особо складно.

– Вот и славно.

Думали все, а нет. Оказалось, снова нужно к полковнику.

– Готовы служить на благо его Императорскому Высочеству Федору Ивановичу?

– Так точно! – на этот раз получилось почти в один голос.

– Оформляйте!

Еще полчаса ожидания в коридоре и нас завели уже в новый кабинет с симпатичной темноликой девушкой. Она зачитала основные пункты, касающиеся выгод от службы в Императорской армии, и мы приступили к подписанию контрактов, по очереди подходя к ее столу и ставя подписи в документе. В заключение у нас забрали паспорта, пообещав до конца дня выдать удостоверения военных. Сами же паспорта должны были остаться в штабе на весь период службы в армии.

Как только с формальностями было покончено, прапорщик ехидно оскалился.

– Ну что, еще не поняли, в какую жопоньку попали?

– Костин, а можно без выражений? Сколько раз повторять можно?! – запищала девушка.

– Все‑все, мы уходим. За мной! – скомандовал прапорщик.

Роман и Семён нахмурились. Эмили как‑то сразу немного расстроилась. И лишь на лице Евы торжествовала улыбка. Всем видом она показывала – а я вас предупреждала!

Первым делом прапорщик Костин отвел нас на склад обмундирования, где нам выдали нательное белье, берцы, головные уборы наподобие бейсболки, по два комплекта летней формы и пастельные принадлежности. Далее мы прошли в баню, где у входа девушек ждала кривоногая и почему‑то неосветленная прапорщица. На этом, собственно, мы с ними и простились.

После помывки прапорщик повел нас к казарме, деловито показывая по сторонам:

– За баней котельная. Там столовая и магазин. Рядом дом офицеров. Только не вздумайте мимо впритык проходить. Господа офицеры такого не любят. Не ближе 5 метров проходите. И не забывайте отдавать честь каждому благородию. И по плацу не вздумайте просто так шастать. Только в обход, как мы сейчас делаем. А вот это женская казарма. Предупреждаю сразу, войдете к своим подружкам и 10 суток губы вам обеспечены. Все понятно?

– Да.

– Не «Да», а «Так точно»! На сегодня даю вам преференции освоиться, а с завтрашнего дня буду драть в три шкуры. Все понятно?

– Так точно! – только теперь мы впервые произнесли одновременно, начав осваивать армейский лексикон.

Наша казарма оказалась по соседству с девушками. Первый этаж занимали первогодки. Второй и третий – те, кто прослужил дольше.

Прапорщик со входа прицепился к стоящему у тумбочки по стойке смирно дневальному – не так стоишь, не так заправлен ремень, не так начищены берцы. Он вызвал долговязого сержанта с оттопыренными ушами и заодно высказал претензии ему. Ну а в конце…

– Упор лежа принять! Сто отжиманий! Сержант Гричик, проследи.

Бедный светлоликий паренек с едва заметным свечением над головой с жалобным видом опустился к полу и принялся вслух отжиматься. Нам же прапорщик велел за ним следовать в расположение.

Узкий коридор, с идущими по обе стороны дверями, дальше открытое пространство с двухъярусными железными кроватями по обе стороны. Справа находилось человек двадцать подстриженные в ноль и почему‑то в одних трусах. Однако большая часть правой стороны пустовала. Одни парни лежали на кроватях, другие штопали форму. Все ниже полукровок и такие же, как мы, светлоликие. С появлением прапорщика, кто не спал, повскакивали.