И тут громкоговоритель взревел.

"БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ. РАЗЫСКИВАЕТСЯ АЛОИЗ ЭНГЕЛЬ, РОСТ ШЕСТЬ ФУТОВ ОДИН ДЮЙМ, ВЕС...

У Энгеля разыгрались нервы. Дрожащей рукой он поднес к губам стакан виски со льдом и тут же опустил его на столик. Он бросил чертов грузовик с толпой восхищенных детей посреди Четырнадцатой улицы около Восьмой авеню. Звериный инстинкт гнал его под землю, и он нырнул в первую попавшуюся нору, которая оказалась входом в подземку. Он спускался по бесконечным лестницам, пока в самом низу не встретил закопченный и, казалось, самый дряхлый поезд метро в мире. Энгель вскочил в вагон, за его спиной захлопнулись двери, и поезд помчался по темному тоннелю, время от времени останавливаясь; проехал под Ист-Ривер в Бруклин, порой вылетая на поверхность, словно обычный поезд, и наконец прибыл на конечную остановку.

Энгелю не доводилось прежде ездить по этой линии. Он вышел на конечной станции и словно бы оказался в 1948 году. Деревянная платформа. Вокруг — приземистые здания, домики на две семьи, жилища бедняков. Энгель вошел в ближайшую забегаловку, заказал виски со льдом и принялся лечить разгулявшиеся нервы.

Бар назывался «Рокэвей грил». Энгелю вспомнился квартал в Куинсе под названием «Фар Рокэвей». Он спросил бармена:

— Как называется ваш квартал?

— Канарси.

Вот как. Канарси.

— Квартал Канарси в Бруклине? — уточнил он.

— В Бруклине, конечно.

— Отлично. У вас есть манхэттенская телефонная книга?

— Есть. Держите.

Энгель нашел в справочнике Мюррея Кейна, проживающего в доме 198 по шестьдесят восьмой Восточной улице, телефон Эльдорадо 6-9970.

— Спасибо, — сказал он и отдал книгу бармену. — Наполни-ка стаканчик еще раз.

— Ага.

— Двойную порцию.

— Ага.

Выпив еще три двойных порции, Энгель в достаточной мере успокоился, чтобы выйти из бара. Вернувшись на станцию, он сел на обратный поезд в Манхэттен. Когда он выходил на Юнионсквер, было всего лишь пять часов, и все население города высыпало на улицы. Энгель не ел с утра, а ехать куда-либо в час пик было попросту невозможно и, сочтя за лучшее дождаться сумерек, а уж затем отправляться в путь, он зашел в маленький ресторан на Юниверсити-плейс и заказал обед Покончив с едой, он принялся размышлять Конечно, Марго Кейн вполне могла украсть труп Чарли, убить Мерриуэзера и запугать Роуза. Во всяком случае, с Роузом все предельно ясно Что же до Мерриуэзера, то не было никаких сомнений, что она там побывала, но Энгелю было трудно представить себе Марго с ножом с руках. К тому же, при виде трупа она повела себя столь естественно, что ее трудно было заподозрить в фальши. А как насчет ее истерического «Вы убили моего мужа»? Теперь Энгель не верил ее объяснению той дикой выходки, правда, он так и не придумал никакого другого. Что же до похищения Чарли, то по-прежнему оставалось непонятным, зачем он мог ей понадобиться.

Марго Кейн. Энгель продолжал размышлять. Так или иначе, Марго явно связана с Куртом Броком. Может быть, именно он попросил ее подставить Энгеля при помощи связей, которыми она располагала. Может быть, именно Брок похитил труп Чарли; ему это было проще, чем любому другому. Может быть, он не справился с порученным ему делом — например, с бальзамированием — и предпочел спрятать тело вместо того, чтобы класть его в гроб, а Мерриуэзер дознался, и Броку пришлось его убить...

Это была не просто самая глупая мысль из всех, что приходили ему в голову за последнюю неделю. Это было просто невозможно. У Брока стопроцентное алиби.

Итак, у него все еще недостаточно информации. Ему нужно дождаться встречи с Марго Кейн, и уж тогда он, черт побери, вытянет из нее правду.

Энгелю не сиделось на месте, и он решил, что дожидаться наступления темноты бессмысленно. Он расплатился по счету, вышел из ресторана и уже в шесть ноль пять поймал такси, вызвав бурное недовольство пожилой дамы с грудой пакетов из Клейновского универмага.

— Ну и взбесилась же она, — сказал таксист. Ему было наплевать, кто победил, в конце концов деньги есть деньги. — Перекресток Третьей авеню и Шестьдесят седьмой улицы, сказал Энгель.

Таксист не приглядывался к его лицу, и радиоприемника в машине не было, так что Энгель на время почувствовал себя в безопасности. Он забился в угол заднего сиденья за спиной водителя и повернулся затылком к потоку пешеходов, мелькавших за окном.

Поездка по городу была настоящим испытанием для нервов, но на сей раз страдал водитель, а не Энгель. Он вылез из машины на Шестьдесят седьмой улице и расплатился, оставив умеренные чаевые, чтобы не давать таксисту повода его запомнить. Пройдя до Шестьдесят восьмой улицы, он свернул на восток.

Номер 198. Старый дом из красного кирпича, ухоженный садик у крыльца. Окна первого этажа и входная дверь забраны решетками. Во втором этаже-два удлиненных окна слева от входа, окна третьего и четвертого этажей увиты плющом. На втором и третьем этажах горит свет.

Энгель прошелся перед домом, высматривая, нет ли поблизости полиции или людей из организации. Насколько он мог судить, все было спокойно. Он повернулся, прошел назад и поднялся по ступенькам к входной двери.

Тут было два звонка — верхний с надписью «Райт», нижний — «Кейн». Энгель нажал кнопку «Кейн», и спустя минуту из-за двери раздался голос Марго:

— Кто там?

Энгель наклонился к решетке.

— Энгель, — сказал он. Пришло время действовать решительно. Если она не впустит его, придется найти другой способ. Однако Марго ответила:

— Минутку, мистер Энгель, — и минуту спустя появилась у двери, открыла ее и, улыбаясь, сказала: — С тех пор, как мы встречались в последний раз, вы стали настоящей знаменитостью. Входите.

На ней были черные широкие спортивные брюки, черный с красным свитер и красные туфли. Она, как всегда, казалась невинной, очаровательной и совсем не опасной.

Энгель вошел в дверь и закрыл ее за собой.

— Спасибо, что впустили.

— Не стоит, не стоит. Пойдемте в гостиную. Ведя Энгеля по длинному застеленному темным ковром коридору с канделябрами на стенах, она бросила через плечо:

— Вы не сказали мне, что среди ваших преступных делишек числятся и мокрые дела. Я правильно употребила выражение? Мокрые дела?

— Да, есть такое выражение.

Марго открыла раздвижные двери, и они вошли в гостинуюкомнату с теми самыми удлиненными Окнами.

— Садитесь, где вам хочется, — сказала она, закрывая двери. — Хотите что-нибудь выпить? Красный портвейн?

— Нет, спасибо.

Энгель устроился в викторианском кресле, обманчиво хрупком на вид.

Марго легла рядом на старинной тахте — Полагаю, — начала она, — вы пришли, чтобы попросить меня подтвердить ваше алиби на прошлую ночь, но, боюсь, я не могу этого сделать. Дело в том, что после того, как мы вернулись в город, у вас оставалась масса времени съездить в Нью-Джерси и убить этого несчастного. Впрочем, я в любом случае не отважилась бы признать, что провела с вами хотя бы часть вечера в Новой Англии. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Я пришел не за этим, — ответил Энгель.

— Простите?

— Я пришел спросить, как вам удалось заставить Герберта Роуза подставить меня.

Она как-то неопределенно улыбнулась.

— Герберт Роуз? Он что, видел, как вы стреляли?

— Может быть, вы и не догадываетесь, сколь хитрой оказалась эта западня, — сказал ей Энгель. — Может быть, вы решили, что я достаточно увяз, чтобы прекратить поиски Чарли Броди.

— Чарли?.. Простите, мистер Энгель, все эти имена...

— Ладно, — ответил Энгель. — Пусть это вас не беспокоит.

— Я лишь хочу понять, о чем вы говорите.

— Того, что Роуз наплел моему боссу, оказалось достаточно для того, чтобы он велел пришить меня. Это такое жаргонное выражение — «пришить».

Ее глаза расширились.

— Не может быть! Всего лишь за вымогательство?

— Итак, вы признались, — ответил Энгель. Она нетерпеливо отмахнулась.