— Я, конечно, всего лишь наемник, — неожиданно произнесла Гудъолл, заметно оживившись. — Мне предлагали наивыгоднейшие условия, и по логике вещей я должна была бы с радостью принять предложение Воста.

Она снова опустила голову и уставилась на огонь.

— Но я просто не могу этого сделать, — продолжала она тихим голосом. — Вост, на мой взгляд, всего лишь куча дерьма, самовлюбленный амбициозный ублюдок, хотя не могу отрицать: мне не нравится и само предложение. Я уверена: нет ничего плохого в профессии наемника, и я не вижу ничего позорного в том, чтобы сражаться за деньги. Но, по-видимому, внутри меня таится нечто такое, о чем я до недавнего времени и не подозревала. Такое, что заставляет думать не о деньгах, а о чем-то более высоком. С тех пор как я осталась в отряде, я сражалась за собственное будущее. Возможно, это глупость, в которой мне предстоит скоро раскаяться, но я предпочитаю пойти с вами, если, конечно, вы не возражаете, сэр.

— Ваши слова делают мне честь, водитель Гудъолл, — ответил Такуда совершенно искренне.

— Что ж, Роберт Филлертон, — продолжал он уже совсем другим тоном. — Вы заставили меня пережить несколько неприятных минут. Вы сделали свой выбор и имеете на то полное право, но, как вы сами сказали, обстановка изменилась. Вы узнали наши планы, что, в свою очередь, ставит меня перед нелегким выбором. Как я должен поступить?

Люди за спиной Филлертона замерли в напряженном ожидании.

— Если я позволю вам уйти, то так или иначе Вост узнает о наших намерениях. Единственный выход в создавшейся ситуации — успеть уйти так далеко, чтобы о преследовании не могло быть и речи. Нам необходимо как можно скорее уйти отсюда. Но если я отпущу вас и ваших людей, отряду вряд ли удастся уйти далеко. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— С другой стороны, — продолжал Такуда, не дожидаясь ответа Филлертона, — я могу приказать моим людям разоружить вас и увести с собой. Это будет нетрудно сделать. Мы хорошо вооружены, и, в конце концов, это наша профессия. Но меня не устраивает такое решение. В результате мы восстановим против себя даже тех людей, кто собирался добровольно пойти с нами. Да и себе создадим массу неудобств. Вы не сможете доверять нам, а мы вам.

— Совершенно верно, сэр, — согласился Филлертон, облизывая пересохшие губы. — Мы ничего не выиграем, если вздумаем оказать сопротивление, да и вы ничего не добьетесь, разоружив нас. Будут только новые жертвы с обеих сторон, хотя я согласен с тем, что с нашей стороны их будет немного больше. Никто из присутствующих не хочет этого. Единственное, чего все мы действительно жаждем, — это иметь возможность каждому решать свою судьбу. Люди хотят жить. Некоторые из них имеют семьи, о которых надо позаботиться. Я не хочу нового конфликта, сэр.

Наступила небольшая пауза.

В томительной тишине и Такуда и Филлертон отчетливо услышали тревожное перешептывание людей, стоящих за спиной предводителя беженцев. В ответ прозвучали характерные звуки взводимых курков лазерных ружей солдат ЭУК.

Прошло две-три минуты, прежде чем Филлертон снова заговорил:

— Если вы разрешите нам собрать свои вещи в другом конце лагеря, я попробую объяснить людям, что, собственно, происходит. Тем временем вы могли бы уйти, пока еще темно. Я обещаю оставаться в лагере до рассвета. После чего мы тронемся в путь.

Такуда бросил взгляд на человека, фактически уничтожившего его отряд. Роберт Филлертон всегда оставался лоялен по отношению к нему. Он четко выполнял возложенные на него обязанности офицера и всегда находился рядом с шо-са в самые трудные минуты битвы.

Теперь их пути разошлись.

Какое решение он должен принять сейчас? Как всякий хороший командир, Такуда заботился прежде всего о благополучии других людей и продолжал колебаться.

— Хорошо, Роберт Филлертон, — произнес он наконец, — пусть будет по-вашему. Это решение не спасет нас от преследования, но даст фору в несколько часов. Собирайте своих людей. Объясните каждому, я повторяю, каждому суть дела и лично убедитесь, что они все поняли. Мы уходим.

Такуда собирался поставить «Саранчу» в арьергарде колонны, но Дакодо решительно высказался против. По его мнению, в этом случае скорость передвижения значительно снизится, так как титатае, по-прежнему относившиеся к роботу с трогательным благоговением, без сомнения, задержали бы продвижение отряда.

Таким образом, машина, за пульт управления которой попеременно садились Гудъолл и Джекобс, заняла место во главе колонны. Члены ЭУК и добровольцы из беженцев составляли ее арьергард. Титатае и гражданские лица находились в середине отряда. Помимо прочего на аборигенов возлагались обязанности по переноске груза и раненых.

Фактически самую сложную проблему представляло для Такуды именно присутствие самих титатае. Наступило время выведения потомства, и яйца человеко-птиц оказались очень хрупкими и практически непригодными для транспортировки. Это обстоятельство снижало и без того не слишком высокую скорость передвижения колонны. В довершение ко всему титатае непременно хотели достичь «далекой страны» до рождения потомства. Для аборигенов представлялось чрезвычайно важным, чтобы новорожденные появились на свет уже на новом месте их поселения. По этой причине они порой настаивали на том, чтобы продолжать движение, несмотря на предельное утомление остальных членов отряда.

Разумеется, обо всех будущих затруднениях им следовало бы известить людей еще до начала марша, но этого не произошло, и Такуде по ходу дела приходилось решать все новые и новые проблемы.

За несколько часов до рассвета «Саранча» заняла место во главе колонны, и марш в неведомое начался.

На первом этапе пути за пультом управления находилась Гудъолл. Джекобс в неудобной позе пристроился в задней части кабины. Особой необходимости для его присутствия в кабине не было, но он предпочитал находиться в обществе Гудъолл, нежели кого-либо другого.

Дакодо, величественно восседавший на фронтальном выступе корпуса робота, указывал нужное направление.

Небольшой с самого начала отряд Такуды уменьшился в численности ровно наполовину. Все, за исключением Паркера Давуда, получили хотя бы одно ранение, а Холланд, Бюсто и Хорг — даже по два. Шесть членов команды остались лежать в земле, которую их товарищи покидали скорее всего навсегда. Многих членов команды трепала лихорадка. Рекруты из местного населения находились едва ли не в худшем положении.

Такуда был достаточно осмотрителен и принял все меры предосторожности, чтобы маршрут передвижения отряда остался неизвестен Филлертону и его товарищам. Разумеется, рано или поздно наемники найдут способ напасть на их след, но Такуде хотелось надеяться, что это произойдет еще не скоро. Если Вост решится использовать для подобной цели «Копьеносца» и «Ягуара», колонна скорее всего обнаружена не будет, но в результате предварительной воздушной разведки противника отряд Такуды ожидали крупные неприятности. Оставалось надеяться, что предводитель наемников предпочтет поберечь драгоценное горючее и оставит РЗВ в резерве.

Кроме того, шо-са решил прибегнуть к еще одному, уже испытанному средству. Титатае, к которым он обратился за помощью, взялись за работу с присущим им энтузиазмом. Аборигены были хозяевами леса и соорудили ловушки на совесть. Как они радовались, когда чуть позднее «Копьеносец», гордящийся своей неуязвимостью, провалился в одну из искусно замаскированных ям…

Увы, с самого начала не оправдалось большинство расчетов Такуды. Колонна сразу растянулась на многие километры, и скорость ее передвижения оказалась намного ниже, чем предполагалось. Да и командир наемников действовал довольно оперативно, чего от него никто не ожидал.

Из кабины «Ягуара» Вост наблюдал за действиями противника. Хотя он сам стал однажды жертвой хитроумных сооружений лесного народа, Вост не мог удержаться от потока ядовитых замечаний, когда видел, как в ловушки попадали другие солдаты. Тем не менее этот случай заставил его изменить первоначальную тактику и запросить помощь пехоты и РЗВ.