— Каким образом? — поинтересовался доктор.

Абрек выложил на стол компактный передатчик.

— У Владлена точно такой же, настроен на мою волну. А теперь одно важное условие: встреча с Орловым должна произойти ночью, где-то в районе полуночи.

Доктор с сомнением покачал головой.

— Это сложно. Предсказать действия Свирского будет практически невозможно. Будь я на его месте, я бы дня за два до операции уложил Сергея на больничную койку и как следует его обследовал: как врач, он должен быть уверен, что донорская почка в полном порядке. А Свирский, как я понял, хирург высокой квалификации. Вполне вероятно, что именно так он и поступит. А это, согласитесь, может в корне изменить все наши планы. Далее, совершенно очевидно, что устанавливать время операции Свирский будет сам. Гарантировать то, что встреча произойдет именно в ночное время, я не берусь. Вряд ли мы сможем диктовать Свирскому свои условия. Так что четко скоординировать все наши действия будет очень сложно. Поэтому нужно исходить из наиболее неблагоприятного прогноза развития событий.

— Каков же этот прогноз? — спросил Абрек.

— А прогноз таков: мы узнаем о часе "Х" слишком поздно и не успеваем сообщить Владлену, а он, в свою очередь, тебе, о времени нашей встречи с Орловым. В этом случае вам с Владленом придется действовать самостоятельно, без согласования своих действий с нами. Это ни в коей мере не меняет ваших планов по спасению девочки, однако может изменить наши. Возможно, нам с Сергеем придется импровизировать. Что ж, я думаю, даже такое развитие событий приведет к положительным результатам. Все в наших руках, друзья.

— Хорошо, — сказал Абрек, — будем действовать сообразно обстоятельствам и уповать на нашу счастливую звезду.

— Надеюсь, наша звезда нас не подведет, — улыбнулся доктор. — Ты что-то хотел сказать, Сергей?

— Да. Будь добр, достань одну дискету. Из тех, что я тебе принес.

— Сей момент.

Доктор вышел в соседнюю комнату и спустя минуту вернулся с дискетой. Сергей передал ее Абреку.

— Просьба, Абрек. Отдай эту дискету своему знакомому шейху. Здесь компромат на Орлова. Попроси его обнародовать этот материал, если, не дай Бог, наша операция провалится. Этого вполне достаточно, чтобы уничтожить Орлова и всю его нефтяную империю.

Чеченец кивнул и спрятал дискету в карман.

— Сделаю.

Чуть позже Абрек сослался на усталость и отправился спать: нужно было как следует отдохнуть перед завтрашним перелетом.

Спустя полчаса ушел и Сергей.

Расчет Абрека оказался верным: когда на следующий день Сергей позвонил Александру Ивановичу, тот уже имел ответ от чеченца. Договорившись о встрече, Сергей дал отбой.

— Собирайся, поедешь за письмом, — сказал он доктору. — Александр Иванович снабдит тебя дискетой. Заодно узнай насчет компьютера.

— Есть, товарищ генерал, — улыбнулся доктор.

Через два часа он вернулся и привез дискету. Сергей сунул ее в карман.

— Дома посмотрю, что там Абрек отписал. Если у него возникли проблемы, сегодня же вечером сообщу, если все нормально — загляну утром.

— Добро, — кивнул доктор. — Кстати, завтра можно приезжать за компьютером. Твоему компьютерному гению осталось доработать кое-какие мелочи.

— Прекрасно. Завтра же произведем и окончательный расчет. Придется тебе, Николай, завтра снова ехать к Александру Ивановичу. Мне там лучше не светиться.

Доктор развел руками.

— Что ж, надо значит надо. Я ведь, Серега, все понимаю.

Вечером, вернувшись домой, Сергей вставил дискету в свой компьютер и открыл письмо из далеких Эмиратов.

Электронное послание от Абрека было составлено на английском языке, однако Сергей без труда перевел его. В письме сообщалось, что Абрек прибывает в Москву в это воскресенье рейсом «Дубай-Москва» в 16.45. Нефтяной шейх, хотя и без энтузиазма, вызвался помочь ему и уже связался с Орловым. Тот в свою очередь дал согласие на прием эмиссара от арабского коллеги по нефтяному бизнесу. В назначенный час посланцы Орлова должны встречать почетного гостя в «Шереметьево-2». Словом, все пока что шло по намеченному плану.

В четверг, рано утром, он передал доктору содержание письма.

— Абрек знает свое дело, — удовлетворенно потер руки тот. — Что ж, будем ждать воскресенья.

Созвонившись с Александром Ивановичем, Сергей отправил доктора к нему за готовым компьютером.

— Запомни все его инструкции, — напутствовал его напоследок Сергей. — Как вернешься, проверим компьютер в деле. Здесь у нас прокола быть не должно. Не хватало еще, чтобы нас техника подвела!

Пока доктор отсутствовал, Сергей связался с Антоновым и попросил еще одну неделю «отпуска».

— Хорошо, — согласился шеф. — Эта и вся следующая неделя — твои. Но чтоб в следующий понедельник был на работе. Ты мне нужен. Лады?

Сергей ответил что-то невразумительное. Что будет в следующий понедельник — не в этот, ближайший, а именно в следующий, — его сейчас мало волновало. Как совершенно не волновал Сергея и ответ Антонова: в любом случае в ближайшие десять дней в «Финсофте» он не объявится. Не до этого ему сейчас. Может быть, к следующему понедельнику его вообще уже не будет в живых — кто знает, что принесет с собой грядущая неделя? Потому как именно эта неделя будет в его жизни решающей. Как и в жизни его маленькой дочери Катюши.

В последние дни им все чаще и чаще стал овладевать страх, какой-то животный, панический ужас. Время неумолимо приближало тот роковой день, который назначен был Свирским — это будет либо среда, либо четверг следующей недели. Да, подготовка к операции шла полным ходом, согласно намеченному плану, да и слежки за ним — он чувствовал это — больше не было. Казалось бы, все складывается как нельзя лучше — с учетом, конечно, того, что они держат его дочь заложницей, а ему самому вот-вот вырежут последнюю почку. Да, ситуация, на первый взгляд, полностью контролируется им и его друзьями — но этот-то размеренный, четко спланированный ход событий как раз и вызывал у него смутное беспокойство. Он чувствовал, всем нутром своим ощущал: что-то должно произойти. Что-то нехорошее.

Если план их рухнет — что тогда будет с Катюшей? Он боялся думать об этом, гнал от себя черные, рвущие сердце мысли, успокаивал самого себя как мог, однако мысли упорно лезли, вползали в его мозг, смертельно-разлагающим ядом вливались в душу. Порой он впадал в глубокое отчаяние, из которого выбирался лишь титаническим усилием воли. И все же: что станется с его маленькой девочкой, если его не будет в живых? Вряд ли они ее отпустят — вот так, запросто, откроют двери клетки и выпустят на волю. Нет, им такая пташка на воле не нужна — слишком много она видела из того, чего видеть не должна. В лучшем случае (в лучшем ли?) переправят ее куда-нибудь в Турцию, в какой-нибудь дешевый грязный бордель, откуда она уже не выберется никогда. В худшем же…

Он содрогнулся. Картина, которую он себе нарисовал, была слишком четкой и ясной. Нет, этого он не допустит! Землю грызть будет, глотки рвать, вырывать их прогнившие сердца — и давить, давить, давить эту мразь, этих свирских, орловых и иже с ними, но девочку свою вызволит. Иначе бултыхание во всех этих помоях, во всей этой грязи просто теряло смысл.

К трем часам пополудни, когда вернулся довольный, деловито-оживленный, никогда не унывающий доктор, мрачное настроение уже почти оставило Сергея. Все мысли его вновь были направлены на решение сегодняшних, сиюминутных проблем. Проблем, от решения которых, кстати, зависел исход всей операции и его с Катюшей будущее.

— Заполучи свой ящик, — весело сказал доктор, ставя на стол компактный чемоданчик с переносным компьютером. — Работает как часы.

— А вот это мы сейчас проверим, — ответил Сергей, открывая компьютер.

Он принялся изучать плоды творческих усилий Александра Ивановича, а доктор тем временем извлек из кармана неказистый на вид брелок для ключей в виде стилизованной пачки «Винстон» со слегка выглядывающей из ее торца пластмассовой сигаретой.