Сергей мысленно переключился на Абрека и Владлена, двух своих верных друзей и помощников, которые сейчас, в эту самую минуту, рискуя жизнью, делают свою опасную работу. Странная все-таки штука — жизнь. Кто б мог подумать, что судьба сведет вместе двух столь непохожих людей, которые, сложись обстоятельства иначе, могли бы оказаться — и наверняка оказались бы — по разные стороны баррикады! В одной связке русский — и чеченец. Десантник, воин-интернационалист, прошедший весь Афган — и бывший чеченский боевик, «террорист», сподвижник Шамиля Басаева. Христианин по рождению, буддист по духу — и правоверный мусульманин. Руководитель клуба тэквон-до в Москве — и доцент филологии, учитель русского языка в провинциальной средней школе. Что, казалось бы, может быть общего между этими двумя совершенно разными, полярно противоположными людьми, каждый из которых прошел собственную жизненную школу? Что связывает их, объединяет, делает их единомышленниками? Только одно: неприятие человеческой подлости, абсолютного зла, Зла с большой буквы. Каждый из них несет в своем сердце частицу душевной доброты, живет и действует согласно неким общечеловеческим принципам, ценностям, идеалам, и неважно, какую веру он исповедует, к какой национальности принадлежит, в какой школе получал образование. Главное — каждый из них был Человеком. А те, в особняке, давно уже потеряли человеческий облик, лишились права носить это высокое имя. Они больше не были людьми — это и давало Абреку и Владлену нравственное превосходство над всеми этими орловыми и свирскими, над всей этой сворой выродков и мерзавцев, поправших основные человеческие ценности. Именно осознание этого превосходства, стремление к искоренению абсолютного Зла и послужило тем цементирующим началом, скрепившим их союз…

Автомобиль остановился. Сквозь лобовое стекло Сергей увидел, как расползаются в стороны въездные ворота орловской усадьбы.

Он взглянул на часы. 22.25. Перехватив взгляд доктора, он чуть заметно кивнул. Пока что все шло по намеченному плану.

Их ввели в тот самый кабинет, в котором Сергей уже имел случай побывать в первый день своего появления здесь. Вслед за ними вошел Свирский, а в дверях заступил на пост шкафоподобный тип с тупым выражением маленьких коровьих глаз и кулаками, каждый из которых походил скорее на увесистую кувалду, нежели на нормальную человеческую конечность.

Появился человек и тщательно их обыскал, однако ничего, кроме ключей и сигарет, ни у Сергея, ни у доктора не нашел.

Орлов сидел во главе длинного, до зеркального блеска отполированного стола и ждал их. Сергей поразился произошедшей в нем перемене. За последние две недели «нефтяной король» заметно сдал: теперь перед ним предстал старый больной человек, обрюзгший, с подрагивающими щеками, дряблыми мешками свисающими на ворот дорогого пиджака, с дрожащими руками и тусклым взглядом, терявшимся в складках оплывшего и отекшего, мертвенно-серого лица. Даже далекому от медицины Сергею было ясно: дела у этого старика явно никуда не годятся.

Вид этой расползшейся полуживой плоти внезапно вызвал у него приступ непреодолимой тошноты. Он едва сдерживался, пытаясь укротить позывы к рвоте. Стоявший рядом доктор заметил состояние друга.

— Дыши широко открытым ртом, — шепнул он. — Помогает. У меня тоже поначалу такое было при виде трупешников, на первом курсе, когда практику в морге проходили, а потом ничего, привык.

Сергей послушался, и через пару минут тошнота, действительно, стала понемногу утихать.

Орлов в упор, не мигая, смотрел на вошедших.

— Кто это? — спросил он наконец слабым, дребезжаще-безжизненным голосом.

Свирский принял подобострастную позу, приклеил приторную улыбочку на крысиное свое лицо и мелко засеменил к боссу. Стал чуть позади него, склонился и шепнул что-то на ухо.

— Я и сам вижу, кто это! — раздраженно ответил тот. — Я спрашиваю: кто второй?

— Некто Осипов, врач из Огней, — отрапортовал Свирский.

— Из каких еще Огней? А, из тех… Какого черта он здесь делает?

Свирский испугался: тон Орлова не предвещал ничего хорошего.

— Он будет сопровождать девчонку к месту ее жительства, Владимир Анатольевич, — проблеял он, бледнея.

Орлов нахмурился, потом вдруг позеленел, голова его затряслась, рот стал жадно ловить воздух.

Свирский выругался и кинулся к ближайшему шкафчику. Открыв его, он выудил оттуда одноразовый шприц и ампулу с каким-то лекарством, закачал в шприц содержимое ампулы и ввел его в орловскую вену. Тот быстро пришел в себя.

— А дед-то наш, оказывается, на игле сидит, — шепнул Сергею доктор, ухмыляясь.

Орлов в упор смотрел на Сергея.

— Садитесь, Ростовский, — окрепшим голосом произнес он.

Сергей подошел к столу и сел в кресло. Доктор, не дожидаясь приглашения, уселся рядом с ним.

— Перейдем сразу к делу, — продолжал Орлов. — Итак, мои условия. Вы отдаете мне свою почку, а я возвращаю вам вашу дочь. Проволочек я устраивать не намерен, вы и так заставили себя ждать. Сейчас Свирский подготовит вас к операции, а этот… — он перевел тяжелый взгляд на доктора, — этот человек увезет вашу дочь. Вам ясно, Ростовский?

При виде этого ненавистного рыхлого тела, внутри которого в данный момент доживала последние минуты его, Сергея Ростовского, первая почка, Сергей внезапно почувствовал приступ дикой ярости. Все, что скопилось в его душе за последние месяцы, готово было вырваться наружу. Едва сдерживаясь, он произнес:

— А теперь буду говорить я. Я внимательно выслушал вас, Орлов. Ваши условия меня не устраивают.

— Ростовский, вы в своем уме? — округлил глаза Свирский. — Мы же с вами обо всем договорились!

Сергей скосил на него глаза и тут же вновь перевел взгляд на Орлова.

— Этот человек уполномочен вести переговоры от вашего имени, Орлов? — отчеканил он, ощущая на себе испепеляющий взгляд Свирского.

— Заткнись! — рявкнул Орлов на своего «домашнего врача». Затем повернулся к Сергею. — Итак, что же вас не устраивает, Ростовский? Только быстро, у меня нет времени на пустые разговоры.

— Хорошо, — кивнул Сергей, — задам вопрос в лоб. — Он выдержал значительную паузу, исподтишка наблюдая за обоими негодяями. — Какова сумма контракта, который вы устроили Алексееву?

Орлов упер в него тяжелый немигающий взгляд.

— Вы и об этом знаете… — Он слегка повернул голову к своему помощнику. — Свирский, что это значит?

— Это входило в мой план, — тут же нашелся тот. — У меня все под контролем.

— Врет, — веско заметил Сергей.

— Ла-адно, Ростовский, — прошипел Свирский, — через несколько минут вы ляжете на операционный стол, и тогда… — У него аж дыхание перехватило от предвкушения предстоящей расправы над наглецом.

Орлов остановил его властным жестом.

— Какое отношение к нашему делу имеет какой-то там Алексеев? — раздраженно спросил он. — Мы здесь решаем совершенно другие проблемы.

— Самое непосредственное, Орлов. Жду ответа на мой вопрос. А уж потом перейдем к другим проблемам.

Тот пожал плечами.

— Пятнадцать миллионов долларов. Вы удовлетворены, Ростовский?

Сергей пропустил вопрос Орлова мимо ушей.

— Иначе говоря, вы купили меня у Алексеева за пятнадцать лимонов? Так?

— Называйте это как хотите.

— Другими словами, моя первая почка оценена вами именно в эту сумму?

— Короче, Ростовский!

— Да или нет?

— Допустим.

— Однако деньги за нее получил не я, а Алексеев. Это, по-вашему, справедливо?

— Меня вопросы морали не интересуют.

— Я это уже заметил.

— Довольно, Ростовский! Давайте заканчивать этот балаган.

— Я только начинаю, Орлов, — возразил Сергей. — Итак, за мою первую почку деньги получил Алексеев, мой бывший шеф. Факт, на мой взгляд, совершенно вопиющий, и потому я намерен восстановить статус кво. — Он вынул сигарету и не спеша закурил. — Я требую пятнадцать миллионов баксов за мою вторую почку. Сейчас. Наличными. Это и есть мое условие. Вам ясно, Орлов?