– Тенсу? Гайрим? – Этих слов Тревельян не знал – вероятно, в жаргоне слуг имелись свои тонкости.
– Тенсу – тот, с кем я имею общего отца, гайрим – рожденные моей матерью, – пояснил Шиар. – Ори и Зотахи были моими гайрим.
Они все родичи, все братья, внезапно понял Тревельян. Группа людей, соединенных кровными узами, и, в силу этого, сплоченная и бесконфликтная, что очень важно в дальних экспедициях. Очевидно, они отвечали друг за друга перед своим сеньором, и не было сомнений, что им являлся Первый Лезвие. Барон и семья вассалов – так это выглядело в привычных Ивару терминах.
– Вы служили Первому Лезвию? – чтобы убедиться, спросил он.
– Ньюри-землянин прав. Нас готовили сопровождать достойного в его странствиях, и мы побывали с ним в разных местах, пока не очутились тут. Теперь наш ньюри мертв, и ньюри-похарас тоже прах в кувшине. Кроме ньюри-землянина некому нас защитить.
– Вы мужчины, и вас восемь человек. В какой защите вы нуждаетесь? Боитесь Глубины? Сделайте так, чтобы она исчезла. Схватите ее и спрячьте в своем отсеке или на половине землян. Я разрешаю!
Вероятно, эта идея была неожиданной для Шиара. С минуту он размышлял, затем, почтительно присев и вытянув к Тревельяну руки, молвил:
– Никто из нас не совершит насилия над ньюри, кем бы он ни был или кем бы она ни была. Только достойный может судить достойного, лишить его свободы или сделать мертвым прахом. А мы… Мы повинуемся своим ньюри, мы выполняем их волю, но иногда их приказы так нелепы и страшны… Теперь, когда нет Первого Лезвия, для кого-то из нас они обернутся смертью, но возражать мы не имеем права.
«Непрошибаемая лояльность! Как у баранов», – заметил командор, но Ивар, внезапно догадавшись, что от него хотят, не обратил на эту реплику внимания.
– Вам нужна защита от глупых или жестоких приказов, – сказал он тоном утверждения. – Какой же из них на очереди? Чего вы ждете, чего опасаетесь, Шиар?
– Пайол, мой тенсу, специалист по бытовым устройствам…
– Да?
– Временами его вызывают в жилые отсеки ньюри. Кто-то хочет переставить проекторы, кому-то кажется, что гравитация постели меняется слишком резко или раздаточный автомат запаздывает с напитками… Сегодня утром Пайол был у ньюри Второго Пилота и слышал, как тот говорит с ньюри Третьим Вечерним. Они хотят спуститься вниз, чтобы поймать чудовище… монстра с Тоу, убившего Зотахи… и они собираются взять с собой слуг…
Шиар умолк. В свете, струившемся из парка, черты его лица казались более резкими, четкими, тонкие губы были плотно сжаты.
– Я понял, – произнес Тревельян. – Ты боишься, что твои тенсу и гайрим не вернутся с этой охоты. Это вполне вероятно. – Он положил руку на плечо Шиара, всмотрелся в серые зрачки. – Обещаю, что ни один из вас не будет подвергнут опасности. Я сам пойду со Вторым Пилотом и Третьим Вечерним. Так мы договорились.
Губы Шиара дрогнули.
– Если идет ньюри-землянин, я готов пойти с ним. И не только я.
– Кто еще?
– Гиббех, – сказал Шиар после недолгих раздумий. – Он обслуживает стыковочные порты и хорошо знает нижний ярус. У него зоркий глаз и быстрые ноги.
– Договорились. – Тревельян сделал знак прощания, шагнул под арку, но тут же обернулся: – Этот Пайол, техник по бытовым устройствам… Он побывал во всех жилых отсеках ньюри? У Джеба Ро, Первого Лезвия, Зенда Уна? У Первой Глубины?
– Да.
– Пусть он зайдет ко мне вечером. Я хочу поговорить с ним.
– Приказанное достойным будет исполнено.
Ивар вышел в парк. Секунду он колебался, не отправиться ли к Иутину, взять генетика за грудки и выбить из него палустар. Потом решил, что лучше дождаться результатов поисков Пилота, и зашагал в земную секцию. Добравшись до своих апартаментов, он некоторое время предавался раздумьям, описывая круги в просторном зале, затем поправил наголовный обруч и вызвал призрачного Советника.
«Дед, мне нужна твоя помощь». – Он произнес это мысленно, чтобы разговор никто не мог подслушать.
«Та-ак! – с легкой насмешкой протянул командор. – Помощь, значит, требуется! Все-таки пустишь старика в погоню за Курсом?»
«Нет, у нас другое дело. Сейчас я войду в ментальный контакт с Мозгом и побеседую с ним, а ты проверишь линии связи, включая тревожный канал. Меня интересует его пропускная способность. По утверждению этой мыслящей жестянки, канал звуковой, но как знать? Интеллект такого уровня не способен на убийство, но в определенных обстоятельствах может отклониться от истины».
Беззвучный смех Советника был как отзвук далекого грома.
«Значит, ты будешь зубы ему заговаривать, а я – трудиться! Но он сообразит, что нас двое».
«Пусть. Уверен, что мы с ним договоримся. Тайна в обмен на тайну».
Ивар уселся на диван, натянул контактный шлем, подключил его к разъему и закрыл глаза, очутившись среди виртуальных небоскребов, сфер, тороидов и пирамид. Неощутимый и незримый, он парил между кубом с навигационными программами и эллипсоидом системы жизнеобеспечения. Устья-порты, ведущие внутрь этих структур, были открыты, а в навигационном кубе кружились сияющие вихри и блистали молнии. Похоже, Найя Акра желает предпринять еще одну попытку дальней связи, решил Тревельян, наблюдая за этими яркими всполохами.
В этом компьютерном царстве его невидимость была мнимой – Мозг уже ощутил его присутствие.
«Мы в прямом контакте, ньюри Тревельян. Чем могу быть полезен?»
«Убери свои игрушки и высвети план станции с коммутационной сетью. Все каналы, видео, звуковые, тепловые датчики – в общем, все, что у тебя есть».
Геометрические формы программ и массивов растаяли, сменившись огромным диском, висевшим в полной света пустоте. Вдоль его переборок, палуб и лифтовых шахт змеились, пересекались, завивались спиралями цветные нити каналов связи, большей частью желтые, что означало передачу звука и изображений. Линия экстренной связи была помечена зеленым, так как у кни’лина символика цветов не совпадала с земной: тревожным являлся не красный, а зеленый, то есть второй лунный цвет. Оно и понятно: эпоха Второй Луны стала для Йездана временем бедствий и горестей.
«Можешь приступать, Советник», – распорядился Тревельян.
«Вас все же двое, – мгновенно отреагировал Мозг. – Вы утверждали, ньюри, что страдаете раздвоением сознания?»
«Я шутил. Второй разум – мой ментальный помощник, обитающий в памятном кристалле. Большого ума человек!»
Долю секунды криогенный Мозг переваривал эту информацию. Потом заметил:
«По правилам, действующим на станции, об этом факте нужно сообщить координатору».
«Кому именно? – полюбопытствовал Тревельян. – Ты признаешь координатором Найю Акра?»
«Нет. Ее статус слишком низок».
«Тогда – Первую Глубину?»
«И это невозможно. По той же причине».
«Может, рассмотришь мою кандидатуру?»
Снова ничтожная заминка. Потом:
«Это мыслящее устройство признает, что вы, как независимый земной наблюдатель, обладаете сейчас самым высоким рангом. Но все же он недостаточно высок, чтобы считать вас координатором».
«Ну и ладно, я не карьерист, – отозвался Тревельян. – Теперь послушай меня, умник: я хочу осмотреть с твоей помощью ряд отсеков. Во-первых, жилые помещения Джеба Ро, Лезвия и Зенда Уна, во-вторых, их лаборатории, в-третьих… Ну, там будет видно».
«На такой осмотр требуется разрешение координатора».
«Но мы уже договорились, что координатора у нас нет, а я, как представитель Фонда, обладаю наивысшим статусом. В чем проблема?»
«Когда-нибудь придет корабль и появится новый координатор», – упрямо заявил искусственный разум.
«Когда-нибудь нас не устраивает – нас всех, меня, кни’лина и их служителей. По станции бродит киборг-убийца, а в одном из отсеков хранится смертоносное оружие – палустар Ока Хорады, гипноглиф и, быть может, что-то еще. Мы рискуем жизнью, и ты обязан нас защитить».
В свое время, в период очередного цикла переподготовки, Тревельян посещал семинар доктора Вэя Миньчжи с весьма уклончивым названием: «Как договориться с искусственным интеллектом». Иными словами, как его обмануть, объегорить, обвести вокруг пальца и все-таки добиться своего. Стандартный прием сводился к тому, чтобы поставить Мозг перед дилеммой и подтолкнуть к нужному выбору. Искусственный разум, во многом подобный человеческому, руководствовался системой приоритетов, но под первым номером шла не забота о самосохранении, а польза для сотворившей его расы. Сохранение жизни ее представителей являлось сильнейшим стимулом, так что Тревельян знал, на какую кнопку жать.
