– Первый лот – картина, которую вы можете также увидеть на тридцать четвертой странице каталога. Масло, холст, двадцать четыре на тридцать дюймов. Сам Левинсон назвал ее «Портрет Рут». Рут, как большинству здесь известно, была женой Айры Левинсон.

София и Люк устремили взгляды на картину, с которой как раз сняли ткань. Позади, на экране, появилось увеличенное изображение. Даже нетренированный глаз Софии распознал, что она написана ребенком.

– Художник Дэниэл Маккаллум, годы жизни – 1953-1986-й. Точная дата создания картины неизвестна, хотя считается, что это случилось в промежутке с 1965 по 1967 год. По словам Айры Левинсона, Дэниэл некогда учился у Рут. Картина была передана в дар мистеру Левинсону вдовой Маккаллума в 2002 году.

Слушая аукциониста, София встала, чтобы разглядеть картину получше. Не было сомнений, что это любительская работа, но после того как девушка прочла письмо, ей стало интересно, как выглядела Рут. Несмотря на условность черт, Рут на портрете казалась красивой, и выражение лица у нее было ласковое, как у Айры. Аукционист продолжал:

– О художнике мало что известно, и он ничего больше не написал. Те, кто не получил возможности изучить картину вчера, могут подойти к сцене. Торги начнутся через пять минут.

Как София и ожидала, никто не двинулся с места. Она слышала разговоры. Одни болтали, другие тихонько подавляли волнение, которое испытывали в ожидании следующего лота. В ожидании момента, когда начнется настоящий аукцион.

Медленно прошли пять минут. Стоявший на возвышении аукционист не выказывал удивления. Он перебирал лежавшие перед ним бумаги и, казалось, не обращал внимания ни на кого. Даже Люк как будто расслабился, и девушку это удивило: ведь он тоже слышал письмо Айры.

Когда время истекло, аукционист попросил о тишине.

– «Портрет Рут», авторства Дэниэла Маккалума. Мы начнем с одной тысячи долларов, – сказал он. – Тысяча долларов. Кто-нибудь предложит одну тысячу?

Никто не шевельнулся. Стоя на возвышении, седовласый аукционист не заметил в публике никакого интереса.

– Я слышу «девятьсот долларов»? Пожалуйста, обратите внимание, это шанс приобрести картину из уникальной частной коллекции…

Тишина.

– Восемьсот?

Еще несколько секунд спустя:

– Кто-нибудь предложит семьсот долларов? Шестьсот?

С каждой минутой София все больше ощущала горечь в душе. Почему они так себя ведут?… Она вновь вспомнила письмо, которое Айра написал Рут. Письмо, в котором он объяснял жене, как много она для него значила.

– Пятьсот долларов? Четыреста?

И в этот момент девушка увидела, как Люк поднял табличку с номером.

– Четыреста долларов, – сказал он, и звук его голоса эхом отразился от стен. Несколько человек обернулись, но лишь с незначительным любопытством.

– Четыреста долларов. Четыреста. Кто-нибудь предложит четыреста пятьдесят?

В зале стояла мертвая тишина. У Софии вдруг закружилась голова.

– Четыреста – раз, четыреста – два, продано.

К Люку подошла симпатичная брюнетка с блокнотом в руках. Она попросила назваться и объяснила, что уладить финансовый вопрос нужно теперь же. Не мог бы он предоставить свои банковские реквизиты или форму, которую заполнил раньше?…

– Никаких форм у меня нет, – сказал Люк.

– Как будете расплачиваться?

– Вы наличные принимаете?

Брюнетка улыбнулась.

– Да, сэр. Пожалуйста, пройдемте.

Люк пошел за ней и вернулся через несколько минут, с чеком в руке. Он сел рядом с Софией. На его лице играла хитрая улыбка.

– Ну и зачем? – спросила девушка.

– Держу пари, эта картина нравилась Айре больше других, – сказал Люк и пожал плечами. – Недаром ее выставили на продажу первой. И потом, он любил свою жену, и мне показалось несправедливым, что никто не захотел купить портрет Рут…

София задумалась.

– Если бы я тебя не знала, то сказала бы, что ты становишься романтиком.

– Романтиком был Айра, – медленно выговорил Люк. – А я просто бывший ковбой.

– Не преуменьшай. – София игриво ткнула его локтем. – Куда ты повесишь картину?

– Какая разница? Честно говоря, я понятия не имею, где буду жить через пару месяцев.

Прежде чем София успела ответить, она услышала стук молоточка. Аукционист вновь наклонился к микрофону.

– Дамы и господа, прежде чем мы продолжим, согласно распорядку нынешнего аукциона, я бы хотел вновь вызвать сюда Гоуи Сандерса, который прочитает письмо Айры Левинсона, касающееся приобретения данного лота.

Сандерс вышел из-за кулис, в своем костюме не по размеру, с конвертом в руке. Седой аукционист отступил в сторону, уступая поверенному место у микрофона.

Сандерс вскрыл конверт ножом, вытащил письмо, сделал глубокий вдох и медленно развернул листок, после чего обвел взглядом публику и глотнул воды. Он посерьезнел, как актер, который готовится к трудной сцене. Наконец Сандерс начал читать:

– «Меня зовут Айра Левинсон, и сегодня вы услышите мою историю любви. Она вовсе не такая, как вы, наверное, думаете. В ней нет героев и злодеев, прекрасных принцев и принцесс. Это история простого человека по имени Айра, который встретил необыкновенную девушку по имени Рут. Мы познакомились, когда были молоды, и полюбили друг друга, а потом поженились и прожили вместе всю жизнь. Наша история похожа на многие другие – но так получилось, что Рут обладала особым чутьем к искусству, в то время как я думал только о ней, и этого оказалось достаточно, чтобы собрать коллекцию, которая не имела для нас цены. Для Рут смысл искусства заключался в красоте и таланте, для меня же искусство было просто отражением любимой женщины, и так мы наполнили картинами наш дом и прожили долгую счастливую жизнь. А потом – слишком рано – Рут ушла, и я остался один в мире, который утратил всякий смысл».

Сандерс сделал паузу, чтобы вытереть слезы, и, к удивлению Софии, она услышала, что у юриста срывается голос. Сандерс кашлянул, и девушка подалась вперед, внезапно заинтригованная тем, что он собирался сказать.

– «Я думал: как несправедливо. Без Рут не было смысла двигаться дальше. А потом случилось чудо. Я получил неожиданный подарок – портрет жены. – Я повесил его на стену, и у меня возникло странное ощущение, что Рут наблюдает за мной. Помогает. Направляет. И понемногу воспоминания о нашей совместной жизни воскресли – воспоминания, связанные с каждой картиной в коллекции. Воспоминания, которые ценнее картин. Я не мог с ними расстаться, но все-таки, если картины принадлежали ей, а воспоминания мне, что было делать с коллекцией? Я в отличие от представителей закона понимал эту дилемму и долгое время не знал, как поступить. Без Рут, в конце концов, я был ничем. Я любил ее с той самой минуты, как мы познакомились, а когда меня не станет, знайте, что я любил ее до последнего вздоха. Больше всего я хочу, чтобы вы поняли одну простую истину. Хотя картины красивы и дороги, я бы отдал их все за еще один день, проведенный с женой».

Сандерс обвел взглядом публику. Люди сидели неподвижно.

Происходило что-то необычное. Сандерс, казалось, тоже это понимал и, словно в предвкушении, онемел. Он поднес палец к губам, прежде чем продолжить:

– «Еще один день, – повторил поверенный и сделал небольшую паузу. – Но как доказать, что я непременно сделал бы это? Как убедить вас, что меня не волнует коммерческая ценность картин? Что Рут действительно была важнее всего? Как сделать так, чтобы вы никогда не забывали, что моя любовь к ней крылась в каждой картине, которую мы вместе покупали?»

Сандерс посмотрел на высокий потолок и снова обратился к публике:

– Пожалуйста, пусть встанет тот, кто купил «Портрет Рут».

София едва дышала. Сердце у девушки колотилось. Люк поднялся с места, и на него устремились взгляды всех собравшихся.

– «Условия моего завещания и проведения аукциона просты. Я решил, что человек, который купит „Портрет Рут“, получит в собственность собрание картин, полностью и немедленно. Поскольку коллекция, таким образом, сменит владельца, аукцион прекращается».