Потный лысоватый Жедь в линялом синем халате, надетом на голое тело, брезгливо оттопырив нижнюю губу, принимал банки от старушки, привычно именовавшей его Витьком. Для всех жителей микрорайона приемщик давным-давно стал Витьком и Жедь совершенно не обижался.

– Эти не возьму, – отодвинув по отполированному локтями клиентов прилавку несколько банок, не терпящим возражений тоном сказал он и начал отсчитывать бабке медяки.

– Как же? – удивленно уставилась на него старуха. – Давеча обещал принять. Али запамятовал?

– Тары нет. – Витек высыпал на прилавок мелочь. – Завтра, мать, приходи. Или даже лучше послезавтра. Тогда точно приму.

– Креста на тебе, Витек, нету, – рассердилась бабка, – опять обнадежишь, а принесть – силов не хватает. Таш-шу, а ты не берешь.

– А чего я могу? – сделал Витек обиженное лицо. – Нету ведь тары!

Он опустил заслонку окна приема. Поставив принятую посуду в ящик, Жедь вышел через заднюю дверь во двор. Там потный Ворона таскал ящики, выстраивая пирамиду из пустой тары, которой якобы нет, около глухого забора. В стороне, устроившись на обрубке бревна, сидел Олег Кислов, наблюдая за Гришкой, уже умаявшимся от непривычного усердия.

– Кончай! – скомандовал Витек, вынося из подсобки бутылку водки и арбуз. – Шабаш на сегодня.

– Пора бы, наломались, как папы Карлы, – привычно ставя в тенечке ящик и накрывая его газеткой, согласился Ворона. Давай, Олег, – предложил он Кислову, – присаживайся, закусим чем бог послал.

Жедь с хрустом разрезал арбуз, нарубил его большими ломтями. Олег принес стаканы, Ворона открыл бутылку и разлил. Выпив и насытившись, Гришка закурил, мурлыча под нос:

– А деньги советские крупными пачками с полок глядели на нас…

Жедь покосился на него и усмехнулся. Аккуратно выковыривая ножом косточки, он закусывал не спеша, продлевая удовольствие. Олег пить отказался.

– Опять пикник?

Ворона оглянулся – сзади стоял Лыков. Сделав шаг вперед, он протянул руку и ловко ухватил бутылку за горлышко:

– Водочка? И не стыдно по такой жаре?

– А что? Выпить нельзя? – окрысился Гришка. – Уговору такого не было, чтобы запрещать.

– Раньше, милый мой, – оставляя в стороне бутылку и присаживаясь на свободный ящик, пояснил Лыков, – ты был кем? Простым угонщиком транспортных средств. Не исключаю, что близорукие следователи и судьи не разглядели в тебе вора и осудили по другой статье, которая, впрочем, ничем от воровства не отличается. Угнал, продал… А теперь? Теперь ты занялся более серьезными делами, которые любой юрист квалифицирует как соучастие в разбойном нападении и преднамеренном убийстве.

– Ладно тебе, – миролюбиво оборвал его Жедь и, взяв недопитую бутылку, к удовольствию Вороны, разлил остатки по стаканам. – Взялся тут, понимаешь. Лучше скажи, когда пойдем?

– Наш миллионер в милицию не ходил? – выбрав себе ломоть арбуза, поглядел ему в глаза Лыков.

– Нет. – Витек выпил и вытер рукой рот. – А у второго менты все облазили. Третий, как мышь, притаился, носа на улицу не высовывает.

– Малый тот не помер? – подрагивающим голосом спросил Кислов.

– А ты сам как думаешь? – выплевывая косточки, скривился Аркадий.

– Дай бог, чтобы живой был, – вздохнул Олег.

– Дурак! – взорвался Лыков. – Его уже похоронили давно. Можешь цветочки отнести на могилку.

Кислов, ломая спички, прикурил и обессиленно привалился спиной к забору. Ворона опустил руку с зажатой в ней арбузной коркой и, обведя сидевших вокруг ящика побелевшими глазами, предложил:

– Может, оборвемся? Все, разом…

– «Оборвемся», – передразнил его Витек. – Куда, дурья башка?

– А чего, он прав, – неожиданно засмеялся Аркадий. – Уматывать надо, но… за границу! Здесь нечего делать, но и за кордоном с теми бабками, которые у нас сейчас есть, тоже не рай. Вот возьмем их казначея, гражданина Хомчика, разживемся камушками, валютой и золотишком, тогда и двинем…

Гришка живо представил себе, как он вскрывает какой-нибудь роскошный кадиллак, а в него, не спросив фамилии, начинает палить из кольта ихний полицейский. Это не наши родные постовые – те ребята серьезные, враз укатают. А если угонишь там тачку, то кому продать? Лыков грозится ехать уже с деньгами, но ведь и деньги могут отнять? Нет, пора, Гриша, плести тебе лапотки.

– Котенев из дому ушел, – сворачивая газету с остатками пиршества, сообщил Жедь.

– Как? – Новость поразила Лыкова. – Чего же ты… Когда ушел, куда?

– На днях. К своей бабе подался, – выбрасывая огрызки в стоявшее у порога грязное ведро, пояснил Витек. – Но…

– Что еще? – вскинулся Аркадий. – Ну, не тяни!

– Не нравится мне это, – возвращаясь на свое место, закончил Жедь.

– А я ее видал, – осклабился Ворона, – ничего бабец, подходящая. Сам бы у нее пожил, если бы пустила.

– Адрес ее есть? – повернулся Аркадий к Жедю.

– Знаем. Только неспроста он из дому умотал, пакость какую-нибудь затевает, – вздохнул Витек и выжидательно уставился на Аркадия.

– Тебе больше нравится в новых районах бутылки по дешевке принимать? – обозлился Лыков. – Я же запрещал, а вы опять ездили! Всех денег не сшибете, а вляпаться можете – и прощай дело на самом интересном месте.

– Так ведь… – попытался оправдаться Жедь, но Аркадий оборвал его:

– Сейчас важнее другое! У нас остался гражданин Хомчик? Хватит ждать, пойдем к нему. Будет отнекиваться, погреем пятки, но без денег и ценностей не уйдем,

– А вдруг не он казначей? И у него нету ничего? – мрачно спросил Кислов. Мысль об убитом в квартире Лушина парне не отпускала его. Что теперь с ними будет, если попадутся?

– Если они пустые, то Котенев уже давно бы все пороги в ментовке обил, я же вам объяснял, – терпеливо повторил Лыков. Нельзя сейчас, перед решающим моментом, дать приятелям расслабиться. – Искали мы плохо, поторопились. Не найдем у Хомчика, опять направимся к Мишке-миллионеру. Все перевернем, но отыщем: либо у него дома, либо у его бабы. Не найдем? – выкрикнул Аркадий. – Тогда тебя повесим, но не за шею! Ведь это ты нам про миллионы байку принес. Или забыл? – Глаза у Лыкова налились кровью, щеки нервно вздрагивали.

– Тихо, мужички, тихо! – загораживая собой Анаш-кина, примирительно сказал Витек.

Аркадий немного успокоился и, знаком отозвав в сторону Жедя, отошел с ним к калитке. Посопев, он зашептал:

– Надежды на них мало, Витя. Пойдут, но повернуть на другую дорожку могут. Ты Гришку от себя не отпускай далеко…

Таксист позвонил, когда Иван уже почти не надеялся.

– Вот. Перехрюкали тут кое с кем, по старой памяти. Отверточку можешь выбросить, на мне нет грехов. Съезди в новые гаражи, поищи там Свекольного. Он тебе полную раскладку даст. А меня больше не беспокой, я тебя христом-богом прошу. Нервы не выдержат в следующий раз…

Поехали вдвоем с Бондаревым. Остановив торопливо пробегавшего мимо автолюбителя с выхлопной трубой в руках, Купцов спросил у него, где найти Свекольного.

– Сто второй, там, по-моему.

– Я, пожалуй, зайду, а ты погуляй пока у дверей, – по дороге к боксу предложил Иван.

Двери сто второго бокса оказались приоткрытыми. За ними слышался непонятный шум и весело распевавший хрипловатый басок:

– Вот билет на балет, на трамвай билета нет…

Иван шагнул за порог. Там стоял ободранный старенький «Москвич» без колес и стекол. Полный мужчина в дырявой майке ловко орудовал паяльной лампой – жаркое пламя жадно лизало потемневшее железо помятого крыла. Заметив тень в проеме двери, он повернул к вошедшему лицо, действительно напоминавшее цветом вареную свеклу.

– Привет, – не отрываясь от своего занятия, буркнул

Свекольный. – В чем дело?

– Перетолковать надо, – подмигнул ему Иван.

– Щас не могу. Видишь, занят.

– Лучше сейчас, – улыбнулся Купцов.

– Давай, – неожиданно согласился Свекольный, переходя ближе к капоту и заставляя Ивана отодвинуться. Тот втиснулся между ободранным «Москвичом» и стеной.