Мусоровоз неожиданно свернул за угол, где находились ангары для частных самолетов. Карл уже предвкушал зрелище массового разрушения двухмоторных “команчей” и “локхидов”...
Однако, заглянув за тот же угол, он широко раскрыл глаза от удивления — мусоровоз непостижимым образом остановился.
Остановился за низеньким реактивным “лиром”, так что передний бампер касался его хвоста.
Глаза Карла раскрывались все шире — мусоровоз вставал на задние колеса, словно лошадь на дыбы! И в следующую секунду, словно бешеный слон, он обрушился всей тяжестью на маленькую авиетку, сплющив ее хвост и задрав нос прямо в безоблачное утреннее небо. И... начал конвульсивно дергаться. Вслед за ним забилась и авиетка, словно рыба, выброшенная на лед.
Аналогия была слишком очевидной, чтобы не произнести ее вслух.
— Они... они трахаются! — ахнул Карл.
Мозг Карла сразу заработал в привычном направлении. Сейчас его больше всего занимало то, чем грузовик — который явно выполнял мужскую роль — пользовался вместо мужского прибора. Подробности такого рода всегда интересовали его.
Пока он предавался подобным мыслям, слуха его достиг шум гидравлических насосов грузовика.
— Кончает, что ли? — недоумевал Карл.
И тут увидел, как откуда-то из-под мусоровоза выкатился круглый, идеальной формы алюминиевый шар. Карл видел его всего секунду, потому что в следующий миг алюминиевая обшивка самолета раздвинулась и поглотила этот странный образец механической спермы.
Мусоровоз, словно обессилев, завалился на бок, лениво поводя в воздухе колесами.
Авиетка, напротив, словно ожила, оторвалась от машины и вырулила на взлетную полосу.
Когда она проезжала мимо него, Карл увидел, что за штурвалом самолета тоже никого не было. Мало того — раздавленный грузовиком хвост принял прежнюю форму, словно Карлу все это померещилось.
Взревели двигатели, авиетка, пробежав по полосе, взмыла в высокое голубое небо.
Собрав все свое мужество. Карл Ласк приблизился к лежавшему неподвижно грузовику.
На водительском месте и вправду никого не было. От грузовика воняло помойкой, семейство тараканов выползло из-под крышки люка мусороподъемника и юркнуло назад, испуганное дневным светом.
— Умер, — сокрушенно вздохнул Карл.
Лишь секунду спустя до него дошел смысл сказанного. “Умер” — о старом мусоровозе?.. Прежде всего — мусоровозы не живут. Правда, они и не совокупляются с самолетами, но он только что был свидетелем этого.
Карл Ласк вернулся к своим тележкам с багажом, решив никому не рассказывать об увиденном. На выходе из багажного отделения он решил сжечь свои порнографические анналы. Без них, конечно, будет немного скучно, но все, что слишком — тоже нехорошо. И вообще выбор у него остался один — моногамия или полное воздержание. Что и говорить — не слишком веселая перспектива. Придется сыграть в орла и решку — как повезет.
Авиетка “Лир” без пилота приземлилась в калифорнийском аэропорту Бербанка и замерла в самом конце посадочной полосы.
Поскольку она не запрашивала посадки, шла неправильным курсом и не отзывалась на позывные службы аэропорта после недолгих переговоров с начальством решили однозначно — угон.
Были немедленно подняты подразделения безопасности. Начальник охраны капитан Энди Огден лично выехал на летное поле, чтобы руководить операцией. Машина подвезла его почти к самому самолету, капитан вышел и осторожно, шаг за шагом, начал приближаться к нему. Револьвер он решил не вынимать — это всегда воспринимается как сигнал к атаке, а капитан был обучен избегать конфликтных ситуаций всеми возможными способами.
Оказавшись почти у самого самолета, Огден неожиданно услышал внутри громкий металлический звук. На взрыв или выстрелы не похоже — значит, возможных пассажиров террористы не уничтожили.
Затем откуда-то из-под крыла появилась человеческая фигура. Человек двигался навстречу капитану — двигался спокойно, не торопясь, как будто только что вышел из парикмахерской. Оружия у него видно не было, поэтому Энди Огден снова не стал вынимать револьвер. Позже начальство могло расценить это как неверную реакцию, а Энди Огден не любил неверных реакций.
И поэтому, когда человек в странном серебристом костюме и с застывшим лицом подошел к нему и со словами “Привет. Со мной все в порядке” протянул руку. Энди Огден пожал эту руку с чувством невыразимого облегчения. А когда потрясенный капитан увидел, что лицо его визави заменяла мешанина проводов и схем, а глаза — куски полупрозрачной пластмассы, было уже поздно хвататься за револьвер — железные пальцы сжали его руку так, что с хрустом сломались кости, хлынула кровь из-под сорванных ногтей. Странной была последняя мысль капитана: для чего его собеседнику замочная скважина посередине груди?
Когда группа безопасности направилась к самолету, Энди Огден проехал мимо них на машине в обратном направлении, помахав им. Правда, на крыше машины появился откуда-то странный серебряный шарик. Все решили, что Огден поехал за подкреплением. Когда минуту спустя они обнаружили на полосе тело с содранной кожей, то, забыв об Огдене, сняли с предохранителей автоматы.
Рассредоточившись под крыльями авиетки, они стали ждать, когда люк откроется.
Люк не открылся. Они ждали, пока один из солдат не заметил странное отверстие в дальнем конце фюзеляжа. Продолговатое, футов шесть длиной, и имевшее форму человеческого тела — словно меловой контур, обведенный вокруг трупа на месте происшествия.
Через это странное отверстие группа безопасности проникла внутрь самолета. Покрытые плюшем пассажирские сиденья были пусты. В пилотской кабине царили разгром и хаос. Большей части панели управления просто не было. Кто-то выдрал с мясом даже блок двигателя с замочной скважиной для ключа. Оставили почему-то только встроенный в переборку кабины телевизор — он был включен и показывал детские мультики. Начальник группы безопасности выключил телевизор, и группа, выйдя из самолета, окружила лишенное кожи тело, лежавшее на земле.
— Интересно, кто это был? — пробурчал начальник. И тут его внимание привлекла полоска желтого металла, блестевшая на пальце правой руки покойника. Вокруг нее сохранились обрывки залитой кровью кожи.
Широко раскрытыми от ужаса глазами начальник группы безопасности обвел плотный строй своих людей.
— Что случилось, шеф? — забеспокоились стоявшие рядом.
— Ребята... Это кольцо... — Начальник группы с трудом сглотнул. — Это кольцо Энди!
— Вы уверены?
— Взгляните сами...
Стоявший рядом с ним сержант наклонился над трупом и увидел на кольце витую монограмму “Э.О.” Потрясенный, он сел на сырой бетон полосы, глядя на стоявших вокруг товарищей так же широко раскрытыми глазами.
— А... кого же мы видели в машине десять минут назад?!
— Вот и я ломаю голову над этим, — признался начальник группы безопасности.
Рассевшись кружком вокруг освежеванного трупа капитана Огдена, группа безопасности поклялась страшной клятвой — никому не говорить о том, что на пути к самолету они видели в машине человека, похожего на их бывшего начальника, но в действительности не являвшегося им. После чего каждый из них надрезал кинжалом мизинец. Скрепив клятву кровью, они несколько успокоились и принялись ждать.
Хотя никто из них толком не понимал, чего именно.
Анна Чутесова подогнала машину к зданию советского посольства в Нью-Йорке. Ехала она на предельной скорости — ей все время казалось, что если она затормозит хоть на секунду, это жуткое состояние снова настигнет ее.
В первый раз оно нашло на нее на шоссе недалеко от Нью-Рочелл. Резко свернув на обочину, она закрыла руками лицо и с полчаса горько рыдала, уткнувшись в колени и нервно вздрагивая.
Когда она наконец выпрямилась, цвет лица ее был ровным, глаза — сухими. Она снова была той самой Анной Чутесовой, которая поднялась от комсомольской активисточки до вершин власти в стенах Кремля.
