Комментарий Янь Цзуня: «Путь и Совершенство не порождают тьму вещей, а тьма вещей рождается сама. Небо и Земля не хранят в себе все живое, а все живое само себя поддерживает. Вещи, существуя сами по себе, не требуют иметь царя, но каждая вещь – сама себе царь. Посему Небо и Земля обладают бесконечным разнообразием, а Путь царствует над ними. Светлое начало блистает на тысячу ладов, а Небо царствует над ним. Темное начало простирается необозримо, а Земля царствует над ним. Род человеческий устраивает свое бытие, а премудрый человек царствует над ним. Пернатые твари парят в вышине, а Божественный Феникс царствует над ними. Мохнатые существа рыщут вокруг, а Единорог царствует над ними. Чешуйчатые создания плавают в пучине вод, а Дракон царствует над нами. Среди вещей нет единого образца, но каждая вещь сама правит собою. Почему так происходит? Нет вещи, которая не воплощала бы в себе Путь и не соединялась бы с согласием».

Комментарий Дэцина: «Достижение состояния “отсутствия себя” – это совершенство не-борения. Речь идет не об отказе от противоборства, а о том, что сознание не соперничает с вещами. Чжуан-цзы называл это забвением себя и мира».

Комментарий Цао Синьи: «Главный смысл этой главы состоит в том, что принцип совершенствования себя, семьи, государства и мира един, и этот принцип – отсутствие соперничества. Скромность и готовность стоять ниже других – всего возвышеннее и почетнее. А тот, кто ставит себя выше других, не будет пользоваться уважением. Вот и в деле личного совершенствования жизненная энергия прежде должна собраться внизу, а потом подняться и преобразить дух».

1. В начальной строке в списке Хэшан-гуна, Фу И, а также в мавандуйских текстах и целом ряде других списков отсутствует слово «путь». Многие исследователи считают это ошибкой, поскольку проповеди Лао-цзы совершенно чуждо самовосхваление. Однако ошибка эта слишком распространена, чтобы считать ее только случайностью. Обратим внимание на то, что в первой строке речь идет о суждениях других людей, вторая же строка представляет собой, как мы увидим ниже, иронический ответ на него. Хэшан-гун поясняет, что здесь говорится о величии «совершенства» Лао-цзы. Впрочем, сам Лао-цзы называет свой Путь великим в главе XXV. Упоминание о «величии» Пути (или самого Лао-цзы, представляющего этот Путь в своей жизненной позиции) в первой строке является, возможно, откликом на эту саморекомендацию даосского патриарха, но откликом, исполненным недоумения. Вопрос в том, как трактовать ключевое для начальной части главы выражение бу сяо. Оно может означать «быть непохожим», а также «ничтожный», «маленький» и вместе с тем «непригодный». Именно последнему смыслу следует Хэшан-гун в своем толковании начальных строк: Лао-цзы уничижает себя (или умаляет свое учение), чтобы «не подвергнуть себя опасности» и не позволить своей мудрости стать частью вредоносного «управления с тщательными разбирательствами». Дэцин прямо указывает: «Быть негодным – значит не находить никакого применения». Цао Синьи также поясняет: «Вроде бы ни к чему не годен, ни на что не похож». Выражение «быть годным» в данном случае удачно подчеркивает возможность инструментального использования «мелких» предметов. Что касается Ван Би, то он помещает краткий комментарий лишь к 3-й строке, где утверждает, что «быть годным» означает «потерять то, что делает вещь великой». Следовательно, выражение бу сяо в начальной строке следует читать как разъяснение эпитета «великий». Позднейшие толкователи с редким единодушием трактуют это выражение в том смысле, что Путь «ни на что не похож» (ибо «смутен, не имеет формы» и т. д.), а если бы был похож на какую-либо вещь, то был бы не великим, а «мелким». Су Чэ уточняет, что «непохожесть» Пути означает, что его бытие противоположно общепринятым понятиям: «Путь велик потому, что не похож ни на одну вещь, и его круговращение составляет совершенство. Для него тупое – острое, а отход – наступление. Его действие не согласуется с людскими понятиями». Западные переводчики в большинстве своем следуют подобному толкованию, которое, при всей его логичности, кажется несколько натянутым и притом лишающим оригинал элемента иронии (см., в частности, переводы Б. Б. Виногродского и А. Е. Лукьянова). Напомним, что в другом контексте «мельчайшее» или «маленькое» объявляются в «Дао дэ цзине» свойствами Пути и его «первозданной цельности». Хотя трактовка Ван Би вполне приемлема, я предпочитаю следовать толкованию Хэшан-гуна и Дэцина. Как явствует из остальной части главы, здесь речь может идти также о том, что мудрец у Лао-цзы отличается просто странным, неординарным поведением. Приведем также два примера нетрадиционного толкования: «Мир говорит, что меня нельзя определить и нельзя ни с чем отождествить» (Чжан Чжунъюань); «Все говорят: Небо провозгласило мой Путь великим, но он как будто ни на что не годен» (К. Ларр). Параллельные варианты перевода трех первых строк главы, которые позволяют судить о присутствующей в них игре смысла, представлены ниже:

2. В мавандуйских списках первые три строки записаны иначе и в целом выглядят следующим образом:

Этому варианту следует Е. А. Торчинов, который, подобно Янь Цзуню (см. ниже комментарии), толкует выражение бу сяо как: «не похож на великое», что и оказывается признаком подлинного величия. Этот вариант нельзя с уверенностью считать единственно правильным. Другая версия, поддерживаемая Р. Хенриксом и большинством китайских исследователей, ставит акцент на «странности» поведения даосского мудреца: «ни на кого не похож». Вероятнее всего, выражение «ни на что не похож» указывает на несоответствие мудрости Лао-цзы мирскому мнению: как заявляет даосский патриарх, «низкий человек», услышав о Пути, делает его предметом насмешки.

3. Чэнь Гуин считает, что первые три строки не связаны с остальными. С этим мнением нельзя согласиться. В последующих строках содержится апология «странностей» поведения человека Пути.

4. В 5-й строке большинство западных переводчиков передают оригинальное китайское понятие словом «сострадание». Однако акцент на сочувствии к страданию неправомерно сближает учение Лао-цзы с буддизмом. Лао-цзы имеет в виду, собственно, родительскую любовь. Согласно Хэшан-гуну, речь идет о том, чтобы «любить народ, как детей». Такой же любви к своим подчиненным, заметим, требовали от полководца древние китайские знатоки военного дела. Другие варианты перевода этого термина на западные языки: «доброта», «забота», «милость». Люй Хуэйцин называет сущностью такой любви «мягкость и слабость», которые способны одолеть сколь угодно твердую вещь.