Как-то во время отъезда отца Райх увидел, что его мать занимается любовью с учителем. Райх следил за ними несколько ночей подряд, испытывая сильное возбуждение. После возвращения отец Вильгельма заподозрил неладное. Он устроил допрос жене, но она все отрицала. Тогда отец обратился к маленькому Вильгельму. Вильгельм рассказал отцу о том, что его мать занималась любовью с учителем. Отец устроил матери Вильгельма ужасную сцену, после которой она покончила с собой. Два года спустя отец Вильгельма умер от хронического заболевания.
Легко понять, почему Райх создал терапию с основным акцентом на силе оргазма — она была попыткой понять, «что же все-таки случилось».
Милтон X. Эриксон, доктор медицины, — величайший гипнотера-певт второй половины XX века, а может быть, и всего XX века.
Милтон Эриксон в детстве жестоко страдал от полиомиелита, а позже оказался прикован к постели, он был не в состоянии двигаться. Эриксон испытывал постоянную физическую боль, а также перенес несколько инсультов.
В книге «Жизнь, переформированная гипнозом»[9] Эриксон, будучи прикован к постели, лицом к лицу столкнулся с хаосом своего положения. Он начал вспоминать, как в детстве поймал брошенную вилку. Сконцентрировав внимание на этом образе, он постепенно стал двигать руками. Затем Эриксон научился ходить на костылях. Он также сумел взглянуть в лицо хаосу душевной боли.
Какую же терапию и философию избрал д-р Эриксон? Во-первых, он мастерски овладел болью, помогая другим и себе самому достичь грандиозных успехов в контроле над болью с помощью гипноза. Говорят, что Эриксон занимался самогипнозом для контроля над болью около трех часов в день, поэтому он мог помочь другим избавиться от физических и психологических страданий. Во-вторых, Эриксон выдвинул утверждение, никогда не применявшееся в гипнозе ранее: «нужный клиенту ресурс находится в его личном опыте».
После того как Эриксон поднял гипноз и психотерапию на совершенно новый уровень, он начал использовать гипноз для доступа к ресурсам, скрытым в глубине бессознательного и не востребованным прежде, — подобно тому как он получил доступ к собственным воспоминаниям о мальчике, хватающем брошенную вилку. Он использовал гипноз, чтобы помочь клиентам перенести неиспользованные ресурсы из прошлого в настоящее.
Кто еще мог бы достичь контроля над болью и развить способность управлять хаосом с помощью возвращения утраченного ресурса, как не тот, кому пришлось овладеть своим собственным хаосом?
Когда наши мысли или чувства становятся хаотическими или выходят из-под контроля, мы тотчас реагируем на это попыткой сжаться, застыть, напрячь мускулы и окаменеть. «Надо выбросить это безумие из головы!» Эти убогие попытки контролировать наше собственное и чужое безумие (хаос) или осознать его и изгнать вон — они-то и рождают психологию и философию. Большинство людей стремятся избежать чужого безумия и избавиться от собственного. Хочется спросить: что вызывает такую жесткую автоматическую реакцию, требующую немедленно спрятаться от безумия? Может быть, это результат социального программирования, считающего безумие чем-то вроде позорного клейме? Может быть, мы просто испытываем дискомфорт и ощущение, что безумие «неправильно»?
Но что страшного в безумии или хаосе? Что страшного в волнах энергии и ощущений, протекающих через наше тело? И в чем их назначение, если оно есть?
Что страшного в безумии и хаосе? Ну ясно, что если я произнесу слово «безумный», то люди представят себе сумасшедшего мужчину или безумную женщину с всклокоченными волосами, выкрикивающих нечленораздельные звуки, в лохмотьях или в смирительной рубашке. Наше общество не любит хаоса, и мы тратим массу сил, чтобы оставаться «крутым*, «держать себя в руках», «полностью владеть собой» и избегать любого намека на хаос или безумие.
Теория хаоса, новое (двадцатилетней давности) открытие в физике, вызвало огромный интерес в связи с непредсказуемостью погоды. Это безумие породило новую отрасль науки в попытках понять, есть ли порядок внутри хаоса. Ответ был однозначным — да.
Почему люди так сопротивляются неконтролируемой анергии и чувствам? Причина всегда одна: всем нам внушают, что наши чувства (такие, как злость) и энергию следует держать под контролем.
Свободное течение энергии происходит постоянно: в мыслях, в чувствах, во взгляде, обращенном от одного человека к другому. И как много времени мы тратим на то, чтобы удержать эту энергию, не позволяя ей течь от себя к себе или от себя к другому.
Существует множество табу на это движение энергии. Если я скажу кому-то: «Ты мне нравишься» (эти слова — поток энергии), человек может почувствовать неловкость (которая тоже является потоком энергии). Например, он может подумать (и мысль тоже состоит из энергии): «Что бы это значило? Я ему нравлюсь? Ему что-то нужно от меня?» Чаще всего энергия, текущая от одного человека к другому, блокируется тем, от кого она исходит, либо рассеивается или отвергается тем, на кого она направлена. В предыдущем случае энергия слов «Ты мне нравишься» блокируется, уплотняется и превращается в мысль типа «Ну, я не уверен, хочу ли я говорить это». В свою очередь тот, на кого эта энергия направлена, может рассеять ее, сказав себе: «Он вовсе не имеет этого в виду» или «Почему именно я — ведь я такой непривлекательный» и т. д. Все это — попытки организовать поток энергии, текущий от одного индивида к другому. На индивидуальном уровне, когда энергия проистекает от другого и входит внутрь вашей системы, вы мгновенно ощущаете хаос. Сопротивляясь этому хаосу, система пытается организовать или упорядочить его. Для этого система закрывается, перекрывает доступ энергии, напрягается и рассеивает энергию. Кратко говоря, система — то есть вы — сопротивляется лишней энергии другого человека, организуя соответствующее поведение или превращая энергию, поступающую в вашу систему от другого человека, в жесткую и твердую структуру. Хаос ощущается в форме текущей энергии, и наше сопротивление этой дополнительной энергии лишает нас глубинного порядка, который иначе мог бы стать доступным для нас.
Позже будет разъяснено, почему мы поступаем таким образом; теперь же достаточно сказать, что когда энергия движется от себя к себе или от себя к другому, она разрушает стабильную систему, вызывая ощущение беспокойства, безумия, потери контроля или хаоса. Вместо того чтобы довериться хаосу, который приведет нас к более высокому порядку, мы сопротивляемся ему, оставаясь в отдельной самоорганизованной личной вселенной, в которой большая часть нашего опыта сводится к боли, одиночеству, изоляции, отчуждению и т. д.
И снова возникает вопрос: «Почему?» Для ответа на этот вопрос я приведу случай из жизни.
На семинаре по квантовой психологии, посвященном квантовому сознанию, я начал рассказывать о теории хаоса. Один из участников, Карл Гинзбург, специалист по системе Фельденкрайца и бывший президент гильдии Фельденкрайца, заметил, что много лет назад он работал с самим Моше Фельденкрайцем. Фельденкрайц задал вопрос группе студентов: «Какова функция нервной системы?» Выслушав ряд идей, Фель-денкрайц сказал: «Функция нервной системы — упорядочение хаоса».
Именно это утверждает теория хаоса. Энергия (чувства) поступает в вашу систему из «другой системы», вы чувствуете себя слегка встревоженным и выведенным из равновесия и пытаетесь упорядочить хаос, чтобы чувствовать себя комфортно и привычно. Проблема заключается в том, что мы постоянно пытаемся упорядочить энергию одним и тем же способом — иначе говоря, мы организуем энергию (чувства), поступающую к нам, таким образом, что всегда получаем один и тот же результат. Например, недавно д-р Гинзбург и я проводили семинар на Западном побережье. Участник тренинга вспомнил о том, что в детстве у него была сильнейшая экзема, и родители связывали его, чтобы он не мог чесаться. Нужно прояснить два пункта, чтобы понять, как он и его нервная система организовывали хаос. Во-первых, он располагался настолько удобно, насколько это было возможно для него, и при этом ему все равно было не слишком удобно. Во-вторых — и это еще важнее, — найденная им позиция, крайне неудобная по всем стандартам, стала для него эталоном комфорта. Иными словами, он организовал хаос таким образом, чтобы найти максимально удобное положение, а затем этот дискомфорт стал для него эталоном комфорта. Этот жесткий маршрут, по которому протекала его энергия, стал паттерном его привычек и поведения.
