Ближе к вечеру Андрей и Евдокия Федоровна решили прогуляться. Старуха как всегда взяла свою кривую, такую же старенькую, как и она сама, палку-трость, и накинула на плечи черную длинную кофту. Они вышли на залитую вечерним солнцем улицу.

— Почему вы всегда носите черную одежду? — поинтересовался парень, шагая по узкой, чуть вытоптанной тропинке.

— Черный цвет отталкивает негативную энергию, — не спеша ответила старуха, и добавила — Этот цвет не является цветом зла, как думают многие. Он защищает. Помогает ведьмам быть более сильными. Белый цвет мы одеваем только на похороны, чтобы отразить свет и энергию того, кто умер.

— Мы — это вы про ведьм?

— Да…

— А сколько вас?

— Достаточно. Но пока тебе рано об этом знать. — посмотрела на постепенно исчезающий закат старуха. Они шли по дороге к реке через широкое поле. Зеленая высокая трава золотилась в последних лучах уходящего солнца. Вокруг было тихо, только где-то вдалеке птицы говорили о чем-то своем. И Андрей больше не стал задавать вопросов, хотя их накопилось в голове бесчисленное множество: "Старуха хочет сделать меня одним из них? Я буду тоже носить черную одежду, и говорить странные фразы? Бр-р…" Вместо этого он только шел недалеко от нее и молчал, хмуро смотря себе под ноги. Еще он вдруг почувствовал то, о чем в последнее время болела душа — парень-неформал не мертв. Отморозок жив, и уже совсем скоро его найдет полиция.

— Чувствуешь Стаса рядом? — вдруг спросила Евдокия Федоровна, остановившись. Андрей, немного опешив, сказал:

— Да, и очень часто чувствовал… Он даже недавно со мной говорил в моей голове!

— Он всегда рядом, — ответила она, смотря куда-то в сторону.

— Даже сейчас? — удивился парень. Старуха кивнула ему в ответ. Андрей тоже остановился, и огляделся по сторонам, тяжело дыша. Ответ целительницы его очень удивил.

— Закрой глаза, — тихо сказала пожилая женщина, — И почувствуй его фантом. Пусть твой кулон тебе поможет. Когда ты откроешь глаза, ты увидишь Стаса. Ты сам узнаешь, когда нужно их открыть.

Парень сильно заволновался, закрывая веки. Его руки начали трястись. Но вскоре он постепенно стал расслабляться, будто собирался уснуть стоя. Андрею даже казалось, что клык, висевший на шее, начал обжигать ему грудь. Они стояли посреди совсем пустого огромного поля, где никто не мог помешать их ритуалу. Где-то вдалеке лаяли собаки.

— Успокойся и очисти свой разум от тревог и мыслей, — продолжала она, — Зафиксируй в уме образ своего друга…

А после, Евдокия Федоровна чуть слышно начала шептать некие слова, смотря на парня. Андрей не мог в это поверить, но постепенно он начинал ощущать присутствие друга, даже не открывая глаз. Парень чувствовал его запах, его энергию, его взгляд на себе. Спустя три минуты, Андрей медленно открыл глаза. Все вокруг казалось странным, будто в тумане — деревья, трава, небо, воздух… А рядом с ними стоял Стас, и смотрел на Андрея каким-то отрешенным взглядом, слегка улыбаясь. Теперь Андрей старался не сильно пугаться при виде призрака своего друга, как тогда, на кладбище. Иначе, он бы снова прогнал его.

— Привет… — осторожно поздоровался со Стасом Андрей. Тот улыбнулся, и помахал ему рукой. На глаза Андрея навернулись слезы, он посмотрел на пожилую женщину, не зная, что делать дальше.

— Поговори с ним. Ты ведь этого хотел, — мягко сказала она.

"Она слишком много знает" — думал парень. А затем снова посмотрел на покойного, все слова и вопросы, которые он хотел сказать ему, будто куда-то испарились, будто их вовсе и не было. Стас был в той же рубашке и брюках, в чем был похоронен, все также аккуратно уложены волосы, все тоже молодое родное лицо. Совсем ничего не изменилось.

— Я люблю тебя, брат. Мне здесь хорошо, не печалься, — вдруг сказал первым Стас. — Спасибо, что похоронил мое тело в нашем поселке. Это очень хорошая идея…

— Я… я рад, Стас, что тебе хорошо, — вымолвил парень, — Я нашел того, кто убил тебя…

— Не надо! Не говори об этом, и не вспоминай больше… Это делает тебя хуже.

— Но…

— Я все осознал теперь, когда мертв. Месть — не лучший выход. Но все случилось так, как должно было произойти.

— Хорошо… — смирился Андрей.

Наверняка, если бы он тоже умер, то, как и Стас, чувствовал бы те же эмоции. Мертвых ничего не волнует. Мертвые — беззаботные птицы. Они смиряются со всем миром, каждого любят и ни о чем не беспокоятся. К примеру, идет обычный человек по своим делам. На днях он задолжал одному серьезному дядюшке много денег, а также он не любил свою работу, на которую ходил каждый Божий день к восьми часам утра. У парня не было девушки, денег, и он серьезно поссорился со своими родителями. Он весь такой несчастный и неудачливый. Помогите же ему кто-нибудь! Вдруг, ни с того ни с сего, на него сверху падает какой-нибудь чертов булыжник, весом с тонну. И убивает его жалкое тело. Аллилуйя! Вот и все — проблем нет! Теперь можно беззаботно летать по живому миру, перемещаться из одного места в другое, и ни о чем не волноваться. Он больше не принадлежит миру живых, он мертв. Он всех простил, и его простили тоже.

Евдокия Федоровна взяла под руку Андрея, и направилась дальше к реке. А страшно-красивый закат разлился по небу, как чья-то кровь. «Как это прекрасно!» — любовался чудом природы парень. Он всегда любил смотреть на небо.

А Стас же куда-то испарился, сказав: "Меня там ждут". Какие еще дела могли быть у мертвеца?…

Вот и речка. От нее веяло прохладой и водорослями. Старуха предложила поплавать в лодке, чтобы помедитировать. Она считала, что Андрей должен уловить связь с внешним миром, научиться размышлять более углубленно, внутренне сосредотачиваться, изменить свое состояние сознания. Когда-то давным-давно ее учила этому родная бабушка.

Они сели в лодку, отвязав веревку от столба, и та медленно поплыла навстречу неизведанному. Уже вдалеке виднелся их берег, по сторонам мелькали кусты и деревья. Они приняли определенную позу для медитации друг напротив друга, закрыли глаза, и стали выполнять дыхательные упражнения, концентрируясь на ощущениях внутри организма и внутренних образах.

— Ощути гармонию в себе. Потеряй интерес к суждению о других людях. Потеряй интерес к суждению о себе. Потеряй интерес к оценке действий других людей, интерес к конфликтам, способности беспокоиться. Наслаждайся каждым моментом… — сосредоточенно говорила старуха-в-черном. А парень с закрытыми глазами ее покорно слушал. Он все-таки воспользовался советом своего психотерапевта — попробовать развить свои способности и научиться контролировать свой новый разум.

Две фигуры, мирно покачивающиеся в лодке, уплывали все дальше по длинной прохладной манящей реке. Солнце садилось, пели сверчки и ночные птицы. Несчастный Андрей обретал гармонию и спокойствие в своей душе. Теперь он знал, что его покойный друг Стас будет помогать ему в его начинаниях. Будет вести его по дороге мира мертвых, будто за ручку маленького ребенка. Вдвоем они снова обретут помощь друг в друге, снова станут неразлучны.

«Уныние»
Уныние! вернейший друг души!
С которым я делю печаль и радость,
Ты легким сумраком мою одело младость,
И расцвела весна моя в тиши.
Я счастье знал, но молнией мгновенной
Оно означило туманный небосклон,
Его лишь взвидел взор, блистаньем ослепленный,
Я не жалел о нем: не к счастью я рожден.
В душе моей раздался голос славы:
Откликнулась душа волненьям на призыв;
Но, силы испытав, я дум смирил порыв,
И замерли в душе надежды величавы.
Не оправдала ты честолюбивых снов,
О слава! Ты надежд моих отвергла клятву,
Когда я уповал пожать бессмертья жатву
И яркою браздой прорезать мглу веков!
Кумир горящих душ! меня не допустила
Судьба переступить чрез твой священный праг,
И, мой пожравшая уединенный прах,
Забвеньем зарастет безмолвная могила.
Но слава не вотще мне голос подала!
Она вдохнула мне свободную отвагу,
Святую ненависть к бесчестному зажгла —
И чистую любовь к изящному и благу.
Болтливыя молвы не требуя похвал,
Я подвиг бытия означил тесным кругом:
Пред алтарем души в смиреньи клятву дал
Тирану быть врагом и жертве верным другом.
С улыбкою любви, в венках из свежих роз,
На пир роскошества влекли меня забавы;
Но сколько в нектар их я пролил горьких слез,
И чаша радости была сосуд отравы.
Унынье! всё с тобой крепило мой союз;
Неверность льстивых благ была мне поученьем;
Ты сблизило меня с полезным размышленьем
И привело под сень миролюбивых муз.
Сопутник твой, сердечных ран целитель,
Труд, благодатный труд их муки усыпил.
Прошедшего — веселый искупитель!
Живой источник новых сил!
Всё изменило мне! ты будь не безответен!
С утраченным мое грядущее слилось;
Грядущее со мною разочлось,
И новый иск на нем мой был бы тщетен.
Сокровищницу бытия
Я истощил в одном незрелом ощущеньи;
Небес изящное наследство прожил я
В неполном шумном наслажденьи.
Наследство благ земных холодным оком зрю.
Пойду ль на поприще позорных состязаний
Толпы презрительной соперником, в бою
Оспоривать успех, цель низких упований?
В победе чести нет, когда бесчестен бой,
Раскройте новый круг, бойцов сзовите новых,
Пусть лавр, не тронутый корыстною рукой,
Пусть мета высшая самих венков лавровых
Усердью чистому явит достойный дар!
И честолюбие, источник дел высоких,
Когда не возмущен грозой страстей жестоких,
Вновь пламенной струей прольет по мне свой жар.
Но скройся от меня, с коварным обольщеньем,
Надежд несбыточных испытанный обман!
Почто тревожишь ум бесплодным сожаленьем
И разжигаешь ты тоску заснувших ран?
Унынье! с коим я делю печаль и радость,
Единый друг обманутой души,
Под сумраком твоим моя угасла младость,
Пускай и полдень мой прокрадется в тиши.
(Пётр Андреевич Вяземский)
1819