«Утро было исключительно тихим и ясным, но нам не повезло, потому что солнце вставало прямо за нашим участком высадки. Обстрел начался ровно в 05.00, однако никакого видимого эффекта не произвел. Я ожидал увидеть, как вся оконечность полуострова, а особенно пляж превратятся в одно огромное облако дыма и пыли. Пока длинный полукруг шлюпок приближался к берегу, было достаточно тихо, только корабельные орудия бухали время от времени. На берегу не было заметно никаких признаков жизни, а в шлюпках никто не произнес ни слова. Наши шлюпки с „Имплейкебла“ шли прямо позади шлюпок „Юриалеса“ с остальной частью батальона. Противник на нашем участке не желал ничего, пока головная шлюпка не оказалась в 50 ярдах от пляжа».
Солдаты начали обстреливать турецкие окопы продольным огнем, что позволило трем колоннам шлюпок высадить десант справа от центра у подножия мыса Хеллес. Сам Хейр во время высадки был ранен, но это не остановило солдат. К 11.30 три линии окопов были взяты, а группа солдат сумела вскарабкаться на утес мыса Текке и установить связь с десантом на участке X. К 14.00 положение на пляже могло считаться относительно безопасным, благодаря успеху на левом фланге, и были высажены 2 батальона 88-й бригады. Только после этого корабли открыли огонь по турецким укреплениям, и 88-я бригада взяла редут на плато, хотя понесла большие потери.
Затем была предпринята попытка установить связь с участком V. Если бы удалось нанести удар с фланга, турки отступили бы. Расстояние было совсем небольшим, около километра, но англичанам не удалось прорвать проволочные заграждения. Ночью турки провели несколько контратак, но плацдарм W удалось удержать. На него высадились остальные подразделения 29-й дивизии, и началась доставка снабжения и боеприпасов. Всего в боях вокруг мыса Хеллес в первый же день операции англичане потеряли 6500 человек.
Высадка на участке X также являлась демонстративной. В бухте Текке высаживался батальон 86-й бригады 29-й дивизии — 2-й батальон королевских фузилеров. Предполагалось, что он поможет войскам на соседнем участке W. Но пышные названия не компенсируют пробелов в боевой подготовке и неадекватности командиров.
Броненосец «Имплейкебл» волок за собой 4 колонны шлюпок, тащить к берегу их должны были траулеры. Его командир капитан 1 ранга Локьер был разочарован, получив приказ обстреливать гряды холмов, а не участок высадки. Он решил поддержать пехоту как можно лучше, поэтому подвел свой корабль буквально вплотную к берегу и открыл огонь из 305-мм и 152-мм орудий по вершине прибрежного обрыва, чтобы людям было легче подниматься. Здесь английскому батальону противостоял уже не взвод, как на участке S, а всего лишь отделение из 12 человек, которые с ужасом следили за разрывами тяжелых снарядов. В обстреле участвовал и крейсер «Дублин».
Здесь под обрывом была совсем узкая полоска песка, закрепиться на которой было невозможно физически, однако на этом участке сопротивления десант не встретил. В 06.30 первые фузилеры без помех выбрались на берег, и траулеры вернулись к броненосцу, чтобы забрать остальных десантников. Через час высадка батальона была закончена. Англичане двинулись вглубь полуострова и столкнулись с небольшой группой турок, которая направлялась к плацдарму W. Завязалась перестрелка, и англичане предпочли немедленно занять оборону. И все-таки они осмелились продолжить продвижение вперед (слово «наступление» здесь неуместно) и к 11.30 заняли высоту 114, установив связь с войсками на участке W.
Атака солдат Морской Дивизии на участке Y.
Примерно в полутора километрах от берега на участке X среди холмов виднелась широкая лощина, по которой можно было подняться наверх на господствующие высоты к деревне Крития и на высоты Ачи Баба. В первый день, наступая от участка X, англичане могли легко захватить деревню, не встретив никакого сопротивления. Однако это не было сделано, хотя именно эти высоты были обозначены как цель десанта на первый день. Но ведь их планировалось захватить, наступая с участков V и W! Поэтому Маршалл не сделал даже попытки двинуться туда. Вскоре лощина Гулли станет известна, как Долина смерти, а в ходе трех наступлений на Критию погибнут десятки тысяч солдат.
Когда головной батальон контратаковала целая турецкая рота, англичане в панике покатились назад, к береговому откосу на своем плацдарме. Тем временем на плацдарме уже собрался целый полк, который неимоверными усилиями остановил турецкую роту. Однако эта атака смутила командира 87-й бригады бригадного генерала Маршалла: «Сильная стрельба доносилась с участка У, и я очень хотел двинуться туда, но мои руки были связаны. Так как моя бригада была дивизионным резервом, я чувствовал обязательным держать свои силы нетронутыми в ожидании приказов дивизии. Кроме того, раз уж сейчас участок X был полностью гарантирован от вражеских атак, в случае провала высадки на других участках, все силы можно было перевести сюда. В действительности на войне первоначальный приказ действует только до первого выстрела — нельзя исключать любые возможности».
В результате, когда из штаба дивизии поступили те самые приказы, уже наступила ночь, и Маршалл решил ничего не делать. Подходящий момент был упущен, войскам на участке У пришлось выкручиваться самостоятельно.
Вот сейчас самое время разобраться, что именно происходило на участке У. Здесь десант высаживали броненосец «Голиаф» и крейсера «Сапфир» и «Аметист». Гамильтон надеялся, что высадившиеся там войска ударят туркам на мысе Хеллес в тыл. При этом высаживаться пришлось не на пляж, а на обрыв высотой более 50 метров, который турки даже не думали защищать. В 04.15 четыре колонны шлюпок подошли к берегу, и солдатам пришлось прыгать в воду. Обрыв только казался неприступным, и англичане поднялись туда без проблем, но когда, казалось, можно начинать победоносное наступление, выяснилась интересная вещь. Генерал Гамильтон не счел нужным назначить командира, в результате каждый из батальонов оказался предоставлен сам себе, еще больше осложняла положение их принадлежность к разным родам войск. Солдатами 87-й бригады командовал подполковник Коу, а батальоном морской пехоты — подполковник Мэтьюз. Но более серьезным оказалось отсутствие взаимопонимания на более высоких уровнях. Генерал Гамильтон дважды радировал Хантер-Уэстону: «Может, вы пошлете больше солдат на участок У? Если да, то траулеры имеются». Вот где сказалась оригинальная позиция командующего, который не имеет права командовать!
Только в 10.15 Хантер-Уэстон соизволил ответить, что изменение планов затормозит высадку. В результате эти три батальона застряли на кромке обрыва и пересохшей лощины Гулли, совершенно ничего не делая, повторив ошибку десанта на участке X. Лишь во второй половине дня батальонные командиры сообразили, что если уж не получается наступать, то неплохо бы окопаться. Но к этому времени турки подтянули резервы — батальон 25-го полка и артиллерийскую батарею и начали обстреливать англичан.
Кое-как был выкопан «окоп» глубиной полметра, а вместо бруствера разложили солдатские ранцы. В результате этот десант, даже не попытавшись ничего сделать, привлек к себе внимание противника. Вы будете смеяться, но в такой обстановке англичане занялись приготовлением чая! Турки немедленно открыли огонь по появившемуся дымку. К 17.40 турецкий батальон, развернутый в окрестностях плацдарма, наконец собрался в полном составе и пошел в контратаку.
«Вскоре после того, как снайперы обнаружили себя, по цепи прошел приказ: „Крупные силы противника атакуют по всей линии!“ Наш взвод занимал позицию в 10 ярдах от края обрыва, и мы смогли увидеть наступающих лишь некоторое время спустя. Они находились примерно в 990 ярдах и наступали в сомкнутом строю, крича и размахивая винтовками над головами. Как только они подошли на нужное расстояние, мы открыли по ним огонь. Они продолжали бежать, но „Голиаф“ и „Дублин“ дали по ним бортовой залп, полностью рассеяв. Становилось все темнее, и турки заняли позицию в 600 ярдах от траншеи. Мы приготовились к самому худшему. Вскоре после наступления полной темноты они провели еще одну атаку, как мы и ожидали. Они подобрались на 10 ярдов к нашей траншее, но, ведя беглый огонь, мы отбросили их назад. Они отошли ненадолго, но на бруствер обрушился целый шквал пуль, почти ослепив нас выбитой пылью. Шум стоял ужасный: раненые стонали и звали санитаров, которые не приходили; непрерывный треск винтовок и пулеметов; раненые и умирающие турки перед траншеей звали Аллаха. И чтобы сделать положение еще хуже, пошел дождь», — вспоминает один из английских солдат.
