—    Если ты так глубоко чтишь его, матушка, — сказал король, — знай, что он перед тобой. Я Роберт Брюс.

—    Ты! — вскричала добрая женщина не веря ушам своим. — Так почему же ты один? Где вся твоя дружина?

—    Сейчас со мной никого нет,— отвечал Брюс, — и потому мне приходится странствовать в одиночестве.

—    Больше не придется! — проговорила храбрая старуха. — У меня есть два сына, два бравых и надежных парня, которые будут твоими слугами до гробовой доски.

Она привела двух своих сыновей и, хоть прекрасно понимала, чем им это грозит, заставила их присягнуть в верности королю. Впоследствии старухины сыновья высоко продвинулись у него на службе.

Едва преданная шотландка взялась стряпать королю ужин, как вдруг земля вокруг лачуги задрожала от топота конских копыт. Все сразу подумали, что это кто-то из англичан или людей Джона Лорнского, и твердая духом крестьянка принялась благословлять своих сыновей на смертный бой за короля Роберта. Но тут послышались голоса Славного лорда Джеймса Дугласа и Эдуарда Брюса, брата государя, которые, следуя указаниям, полученным от короля при расставании, явились сюда со ста пятьюдесятью конниками.

Роберт Брюс крепко возрадовался встрече с братом и со своим неизменным другом лордом Джеймсом. Вновь почувствовав себя командиром сильного отряда, он совершенно забыл о голоде и усталости и принялся расспрашивать, где преследовавшие их враги расположились на ночлег.

—    Они ведь наверняка считают, что мы в разброде. — сказал он, — и без опаски улягутся спать в разных местах и в разных домах, не позаботившись выставить дозоры.

—    Это похоже на правду, — подхватил Джеймс Дуглас, — потому что я проходил мимо деревни, где встали на постой двести супостатов, и не заметил ни одного часового. Если вы не прочь поторопиться, мы можем нынче же ночью захватить их врасплох и нанести им одним махом гораздо больший урон, чем они нанесли нам за целый день погони.

Оставалось только вскочить в седла и мчаться во весь опор. Вихрем ворвавшись в деревню, где отдыхал упомянутый Дугласом отряд англичан, шотландцы беспрепятственно проникли в дома и изрубили врагов на куски, нанеся им одним махом, как говорил Дуглас, куда более сильный урон, чем потерпели от них сами за время долгой и жестокой дневной гонки.

После этих успехов короля Ричарда войско его стало расти не по дням, а по часам, и он одержал несколько побед над Эймером де Валенсом, лордом Клиффордом и другими английскими военачальниками. В конце концов, англичане совсем присмирели и не решались уже запросто разгуливать где вздумается, а передвигались только большими отрядами. Они предпочитали тихо сидеть в городах и замках, где у них были свои гарнизоны, и ждать, когда английский король опять придет к ним на помощь с могущественной армией.

Услышав, что Шотландия опять взбунтовалась, король Эдуард Первый выступил, как я тебе уже говорил, к Пограничыо, грозя страшными карами Брюсу и его сторонникам, которых он называл мятежниками. Но теперь Эдуард был стар, слаб и измучен тяжелой болезнью, навалившейся на него во время сборов в дорогу. После долгой борьбы со смертью он скончался, наконец, 6 июля 1307 года в камберлендской деревушке под названием Боро-на-Песках, откуда уже открывался вид на Шотландию, до которой оставалось менее трех миль. Его ненависть к этой стране была столь неистребима, что мысли о возмездии одолевали его даже на смертном одре. Он взял с сына клятву не замиряться с Шотландией, пока ее жители не будут окончательно покорены, а также оставил весьма своеобразные распоряжения относительно своего мертвого тела. Король приказал варить его в котле, пока плоть не отделится от костей, затем завернуть кости в воловью шкуру и нести их перед английским войском всякий раз, как шотландцы вздумают ратовать за свою независимость. Он верил в то, что даже его мертвые кости способны повергнуть ниц столько раз разоренный и столько раз побежденный им народ. Однако сын покойного монарха, Эдуард Второй, не стал выполнять этот странный наказ, а велел похоронить отца в Вестминстерском аббатстве, где до сих пор можно видеть его гробницу с надписью: «Здесь лежит молот-крушитель шотландской нации». И в самом деле, за свою жизнь он изломал ее так, как молот ломает кусок горной породы.

Эдуард Второй не унаследовал ни отцовской доблести, ни отцовского ума. Он был слабым правителем, любившим праздные развлечения и пустых фаворитов. Для Шотландии эти его качества обернулись величайшим благом. Новоиспеченный монарх довел собранное Эдуардом Первым полчище всего лишь до Камнока, на границе Эршира, и отступил без боя, что очень воодушевило сторонников Брюса.

Несколько знатных шотландцев подняли мятежи в разных частях страны, провозгласили Роберта своим королем и начали войну с английскими постами и гарнизонами. Самым выдающимся из них был Славный лорд Джеймс Дуглас, о котором мы уже не раз говорили. Славнейшие из его подвигов связаны с родовым замком Дугласов, где англичане, оценив стратегически важное местоположение и неприступность крепости, разместили мощный гарнизон. Джеймс Дуглас пришел в дикую ярость при виде своего родового гнезда, превращенного в стойбище английских вояк и до отказа забитого зерном, скотом, вином, элем и другой провизией, которой припасалась там для нужд английской армии. Тогда он поклялся себе во что бы то ни стало задать жару начальнику гарнизона и его солдатам.

Пряча лицо, лорд Джеймс пробрался в дом одного из своих старых слуг, Томаса Диксона, сильного, верного и храброго человека, и изложил ему план захвата крепости. Приближалось воскресенье, называющееся Вербным (19 марта 1307 года). По обычаю тех римско-католических времен все христиане стекались в этот день в церковь с зелеными ветками в руках. И вот когда англичане, явившиеся из замка, переступили порог церкви, один из приверженцев лорда Джеймса гаркнул: «Дуглас! Дуглас!», повторив клич, с которого это семейство всегда начинало битву Томас Диксон и несколько его друзей тут же выхватили мечи и зарубили первого же попавшегося им под руку англичанина. Но поскольку сигнал был подан преждевременно, Диксона мгновенно повалили наземь и прикончили. Буквально через минуту в церковь ворвался Дуглас со своими удальцами. Английские солдаты попытались отбиваться, но, растерянные и почти безоружные, они в большинстве своем либо распростились с жизнью, либо сдались в плен, и все это произошло так внезапно и так тихо, что их соплеменники в замке ничего не прознали. Словом, когда Дуглас и его удальцы подскакали к крепостным воротам, те были распахнуты настежь, а оставшиеся дома гарнизонные служаки сновали туда-сюда, занятые приготовлением праздничного обеда для отправившихся на службу. Так что лорд Джеймс без труда захватил собственный замок и вместе со своими бравыми рубаками с удовольствием съел все, что настряпали для себя враги. Однако, понимая, что англичане могут привести сюда несметную рать и взять крепость в кольцо, Дуглас поостерегся в ней оставаться. Но, прежде чем уйти, он решил уничтожить все съестные припасы, понатасканные чужаками в замок, чтобы им не было никакого проку от его голых стен.

Надо признать, что в осуществлении этого намерения лорд Джеймс, потрясенный смертью Томаса Диксона, преступил все границы гнусности и жестокости. Он велел разбить в щепки бочки с мукой, зерном, пшеном и солодом и рассыпать их содержимое по полу; затем продырявил огромные мехи с вином и элем и затопил перемешанное с трухой добро; и, наконец, казнил пленных и побросал их в эту отвратительную кашу которую его приспешники, в издевку над англичанами, окрестили Дугласовым Хоронилищем. Еще он испортил воду в колодце, покидав туда трупы лошадей, после чего поджег замок. Проделав все это, Дуглас ушел и долгое время скрывался со своим отрядом в горных ущельях и лесных чащах. «Лучше слушать пение жаворонка, — говаривал он, — чем писк мышей». То есть ему с его удальцами спокойнее было в открытом поле, чем взаперти в стенах какой-нибудь цитадели.