Князь Долгоруков отправил в Россию следующее письмо новому начальнику Третьего отделения, своему родственнику В. А. Долгорукову: «Уважаемый князь Василий Андреевич, Вы меня зовете в Россию, но мне кажется, что, зная меня с детства, Вы бы могли догадаться, что я не настолько глуп, что явлюсь по этому требованию. Впрочем, чтобы доставить Вам удовольствие меня видеть, посылаю Вам свою фотографию, которая очень похожа на меня. Эту фотографию можете отправить в Вятку или в Нерчинск, по Вашему выбору, а сам я, Вы уж меня извините, в руки Вашей полиции не собираюсь попадаться, и она не в силах меня схватить! Князь Петр Долгоруков».

Князь оказался поистине крепким орешком для Третьего отделения. Специальным царским указом он был объявлен изменником. В ответ Долгоруков с сарказмом писал: «Родился и жил подобно всем русским дворянам, со званием привилегированного раба, в стране всеобщего рабства».

Князь Долгоруков как бельмо в глазу самодержавия. Родовитый дворянин, обладающий несметными богатствами, деньгами и недвижимым имуществом, он и владелец сундуков с документами — разоблачительными материалами об истории России и царской фамилии…

В 1861 году Долгоруков написал следующие слова:

«Всем известен высокий ум А. Герцена, его блестящее остроумие, его красноречие и замечательные способности Н. Огарева… Мы не разделяем политических мнений господ Герцена и Огарева: они принадлежат к партии социалистов, а мы принадлежим к партии приверженцев конституционной монархии. Но мы от всего сердца любим и глубоко уважаем Александра Ивановича и Николая Платоновича за их благородный характер, за их благонамеренность, за их высокое бескорыстие, такое редкое в наш корыстолюбивый век».

В. И. Ленин дал исчерпывающую и точную периодизацию русского освободительного движения, подчеркивая роль и значение декабристов.

»…Мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала — дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию»[18].

В. И. Ленин писал также: «Крепостная Россия забита и неподвижна. Протестует ничтожное меньшинство дворян, бессильных без поддержки народа»[19].

Но то, что декабристы не обращаются за помощью к народу, совсем не означает, что им чужды его страдания и неволя. Именно потому, что им не безразлична судьба русского народа, потому что они патриоты и вольнолюбцы, они идут на штурм устоев самодержавия. Как мы уже говорили, и к ним можно отнести слова Герцена — «молодые штурманы будущей бури».

В 1912 году в статье «Памяти Герцена» В. И. Ленин писал: «Но это не была еще сама буря.

Буря, — это движение самих масс. Пролетариат, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой революционной борьбе миллионы крестьян. Первый натиск бури был в 1905 году. Следующий начинает расти на наших глазах»[20].

Об их любви, отношении к русскому народу можно прочитать в показаниях В. К. Кюхельбекера, других декабристов, написанных в мрачных катакомбах каменной крепости.

Здесь уместно привести следующие слова В. К. Кюхельбекера: «…Взирая на блистательные качества, которыми бог одарил народ русский, народ первый в свете по славе и могуществу своему, звучному, богатому, мощному языку, коему в Европе нет подобного, наконец, по радушию, мягкосердию, остроумию и непамятозлобию, ему пред всеми свойственному, я душою скорбел, что все это подавляется, все это вянет и, быть может, опадет, не принесши никакого плода в нравственном мире! Да отпустит мне бог за скорбь сию часть прегрешений моих… в которые вовлекла слепая, может быть, недальновидная, но беспритворная любовь к отечеству».

Во имя народа поднимаются и идут «молодые штурманы». Но они и боятся стихии народного гнева. Их пугает эта стихия народного бунта. Они убеждены, что необходима некая «этапность» в просветительной деятельности среди народа. Народу они отдают только любовь свою! Но не делятся с ним своими революционными планами. Они верят, что во имя народа, но без его участия они сами разорвут рабские оковы.

В огромном множестве собственноручно написанных показаний Следственному комитету открывается богатейший, неисчерпаемый источник политического и идеологического кредо декабристов. И увы, именно тогда, после подавления восстания, когда, закованные в цепи, они заточены в казематы Петропавловской крепости, мы прочтем о новом подходе к старым истинам.

Павел Пестель напишет в своих показаниях: «Мне казалось, что главное стремление нынешнего века состоит в борьбе между массами народными и аристокрациями всякого рода…»

Н. А. Бестужев заявит: «До сих пор история писала только о царях и героях… О народе и его нуждах, его счастье или бедствиях мы ничего не ведали. Нынешний только век понял, что сила государства составляется из народа».

Декабрист Н. Крюков, близкий друг Пестеля, запишет в дневнике своем поздно постигнутую им истину: «С народом все можно, без народа ничего нельзя».

Но вернемся к показаниям Пестеля. Говорят, что его пытали, истязали, на лице его видели следы от зубцов и обручей[21]. Именно тогда, в том аду душевных и физических мук, он пишет пламенные слова любви к русскому народу! Пестель непрерывно вызывается на очные ставки; его поносят, унижают. Он переживает и глубоко личное разочарование: ближайшие его товарищи выдают, обвиняют его, раскрывают все из их великого и святого дела…

А Пестель находит силы и пишет хладнокровно, умно, с железной логикой. На вопрос, как распространялись в стране революционные мысли, он отвечает следователям: «Каждый век имеет свою отличительную черту. Нынешний ознаменовывается революционными мыслями… Дух преобразования заставляет, так сказать, везде умы клокотать».

Либеральные иллюзии декабристов потерпели крах задолго до восстания. Доказательством тому служит тот факт, что они понимали, что крестьянам никто не подарит свободу. Что эту свободу нужно завоевывать политической деятельностью, в рамках тайного, конспиративного общества.

Историческое значение декабризма состоит не только в высшем политическом акте — восстании 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. Декабризм выработал свое понимание культуры. Он имел свою мораль, свою этику, свои литературные концепции. Разумеется, декабристы создают и специфическую, так сказать «декабристскую», литературу. Но Тайное общество провело неизгладимую духовную черту в жизни и мыслях всех людей того времени. Оно оказало существенное влияние на общее развитие всей русской культуры.

Декабристами были писатели К. Рылеев, В. Кюхельбекер, А. Одоевский, А. Бестужев-Марлинский, П. Катенин, Ф. Глинка, В. Раевский, Н. Бестужев… К декабристам близки Пушкин и Грибоедов. В этом революционном движении участвовали Н. Тургенев, Г. Батеньков, М. Орлов, Н. Муравьев, А. Корнилович, В. Штейнгель. С ними были связаны О. Сомов и П. Чаадаев… Все это — видные критики, журналисты, историки, экономисты, философы. Декабристы отнюдь не «горстка» офицеров, замысливших военный переворот во имя народа. Это — «мыслящая Россия»!

Они обладают не только «божьей искрой» таланта писателей. Они располагают своими писательскими легальными организациями, даже своими печатными журналами. Они используют все возможные формы легальной борьбы. Воюют против рогаток и засилья цензуры. И часто побеждают, побеждает их ум, их дерзость.

Вспомним литературный кружок «Зеленая лампа», в который входил Пушкин. Или «Вольное общество любителей российской словесности». Литературным органом тайного Северного общества был альманах К. Рылеева и А. Бестужева «Полярная звезда». В своей «Мнемозине» В.Кюхельбекер и В. Одоевский проводят идеи декабризма. Даже «Русская старина» А. Корниловича стала трибуной декабризма.