– Рыбинца никак не свалить?

Старшинов нахмурился:

– Раньше надо было думать! Пока гром не грянет, мужик не перекрестится! Наш, конечно, тоже не сидит сложа руки. Поборемся!

Беркутов кивнул, двинулся из кабинета. Когда взялся за ручку двери, услышал вдогонку вопрос:

– Анилина много знает?

Беркутов остановился, взглянул на Старшинова. Вернулся к столу.

– Я ее в наших делах не задействовал. Но что-то слышать могла.

– Кто еще в курсе, кроме тебя?

– Зоя.

Старшинов покачал головой. Затем, прищурив глазки, с хитрецой спросил:

– Слышал, влюблена в тебя?

Беркутов пожал плечами, усмехнулся.

– Женская душа – потемки! Я стараюсь со всеми ладить!

Старшинов подошел к нему, положил руку на плечо, затем вздохнул:

– Знаю, ты однолюб, да я и не призываю изменять Лиде, но коли сам огонечек зажег, будь осторожней! Влюбленная женщина, она как раковая опухоль, дремлет до поры! А потом – бац! – и пиши пропало! – Он вдруг хрипло рассмеялся, затем добавил: – Бабы твари коварные, куда нам, мужикам, до них!

Беркутов понимающе кивнул, повернулся и вышел из кабинета.

Боков курил на крыльце Московского управления КГБ. Подъехал Скачко, и, пока глушил двигатель и забирал портфель, Боков подошел к нему, и через открытое окно они поздоровались за руку. Затем Скачко вышел из машины, снял плащ и посмотрел на небо.

– На лето вроде повернули!

– Как в том анекдоте про грузина, который вышел на балкон в Тбилиси и слушает прогноз погоды по «Маяку», а потом комментирует, – и он перешел на грузинский акцент: – «В этой Маскве что хатят, то и тварят».

Скачко впился взглядом в его сигарету, затем подошел ближе, подождал, когда тот выпустит дым, и подставил лицо со словами:

– А ну-ка дай подымить!

Боков изумился:

– Вы же не курите?!

Полковник махнул рукой. Боков протянул ему пачку «ТУ-104», дал прикурить.

Скачко затянулся и закрыл глаза. Подержал дым во рту несколько секунд, затем начал медленно выпускать его тоненькой струйкой. Процесс затянулся; казалось, что у него горит внутри, и Скачко с раздражением отправил сигарету метким щелчком прямо в урну, стоящую под деревом. А потом спросил:

– По Анилиной что?

– Беседовал с Зоей Платоновой! Непростая дама! Рапорт у вас на столе!

Скачко кивнул и сразу сменил тему:

– Завтра у жены день варенья! Что подарить, не знаю. «Шанель» где у нас продают?

Сегодня Боков явно пребывал в хорошем расположении духа. Решил пошутить:

– В Париже.

Скачко сделал вид, что обиделся.

– Я серьезно!

– Я тоже! – быстро ответил Боков и добавил: – У Анилина можно было купить, но там сейчас КРУ пашет! Можно, конечно, попросить самого Беркутова, говорят, что все может достать. Но…

– Ага, а может, самого президента Франции попросим, позвоним, чего там мелочиться! – парировал Скачко, затем, подхватив Бокова под локоть, развернул в сторону двери и подтолкнул вперед. – Шагом… арш! На работу.

И они вошли в управление.

Допрос продолжался уже несколько часов. На столе стояли два стакана недопитого чая в подстаканниках и вазочка с печеньем. Когда Скачко впервые задал вопрос о Беркутове, Анилина вздрогнула, испуганно посмотрела на него и недоуменно спросила:

– Вы хотите посадить Беркутова?!

Этот вопрос застал Скачко врасплох, и он усмехнулся:

– Да никого мы не хотим сажать! Но бесконечно получаем жалобы, анонимки на ваш гастроном! Торговля с черного хода, взятки, махинации и все такое прочее!

Анилина успокоилась, похоже, даже обрадовалась, что они не говорят о валюте мужа, а перешли на другую тему.

– Те, кто заходит с черного хода, оформляют свои покупки через отдел заказов. Все законно! И все идет через кассу, по чекам! Разница в одном: эти люди просто не хотят стоять в очереди! Вот и доплачивают за эту услугу! Разве это криминал?! – спросила она.

Скачко на ее вопрос не ответил, задал свой:

– Вы ходили у Беркутова в приближенных?

Анилина удивилась:

– Нет. Хоть и числилась первым замом. Но отношения у нас были хорошие.

Скачко, словно не услышав этого ее ответа, продолжил:

– Тогда Лидия Александровна?

Анилина немного задумалась.

– Лидочку он от всего оберегает! Любимая присказка: «Только Лидочке не говорите, не надо ее расстраивать!» Хотя, на мой взгляд, она только прикидывается эдакой растерехой, а на самом деле мадам Помпадур! В число же доверенных лиц Беркутов выбрал наивную Зою!

– Почему? – тут же последовал очередной вопрос.

Анилина не поняла вопроса.

– Почему ее или почему наивную? А впрочем, это неважно. Важно, что она влюблена в него!

– Зоя Платонова?

Анилина кивнула, затем добавила:

– Но и она ничего интересного вам не сообщит, будьте уверены!

Скачко прошелся по камере, что-то обдумывая. Анилина решила прервать его долгое молчание и защитить своего директора:

– Беркутов же был на войне, награды имеет!

Скачко резко остановился и, стоя спиной к ней и разглядывая стенку, ответил:

– Мы и на боевых генералов дела заводили! – И снова повернулся лицом к Анилиной. – Не буду ходить вокруг да около! Вот наше условие: вы даете нам компромат на Беркутова, мы вас выпускаем! Если нет, вам грозит статья о соучастии в незаконных операциях с валютой, хранение и прочее, лет шесть как минимум!

Эти слова прозвучали как приговор. Анилина побледнела, задумалась.

Скачко заметил, что его слова попали в цель, и тут же продолжил:

– Ваши рассуждения о кристальной честности и патриотизме Беркутова трогают до глубины души! Но вы не могли не знать о преступных деяниях, что творились в первом гастрономе столицы!

Анилина молчала. Она не ожидала такого поворота событий. Видя ее растерянность, Скачко решил чуть расслабить хватку.

– Никто вас не торопит! Подумайте! Но вы сами должны решить свою судьбу! Даю на раздумья три дня!

Последние слова он произнес довольно жестко. Они еще долго звенели в голове Анилиной уже после того, как следователь вышел из камеры.

Встретив Бокова в коридоре, Скачко остановил его и озадачил новым приказом:

– Так! Срочно собрать всю информацию на Беркутова и Зою Платонову. Все, что на них имеется! Кстати, хорошо, что ты с ней вошел в контакт! Подумай, на чем ее можно раскрутить, ясно? И гоняй своих оперов! Совсем обленились, нюх потеряли! Чтоб ни один в отделе не торчал!

Боков поморщился:

– Я только одного, Сергеич, не пойму: мы теперь что – филиал ОБХСС? Ведь, насколько мне известно, взятки и воровство совсем не наш профиль?!

Скачко вспомнились интонации генерала, он попытался скопировать их, давая понять, что всякие возражения неуместны.

– Разговорчики в строю! Приказы не обсуждаются! – отрезал он и быстро зашагал по коридору. Боков, застывший в нерешительности, проводил его недоуменным взглядом.

Култаков щелкал пальцем по коробку спичек, лежавшему на краю стола, тот взлетал в воздух и падал плашмя. Култаков был недоволен. Скачко вошел в кабинет, присел к столу. Култаков взглянул на него.

– Наши условия Анилиной выставил?!

Полковник кивнул. Генерал в это время щелкнул еще раз по коробку, и тот упал на ребро. Култаков обрадовался как ребенок:

– Опаньки! А ты чего тогда такой хмурый?!

Скачко тяжело вздохнул:

– Мои ропщут! Раньше шпионов ловили, а теперь превратились в какой-то филиал ОБХСС: воры, взяточники… черт его знает кто…

Култаков щелкнул еще раз по коробку, и тот, взлетев высоко, не попал даже на стол. Генералу это не понравилось.

– Молчать! – резко оборвал он Скачко. Охваченный внезапной вспышкой гнева, он поднялся и указал на портрет Андропова, висевший на стене за его спиной. – Недаром сравнение с Авгиевыми конюшнями прозвучало! Партия приказывает, будем их расчищать! Что делать, если милиция, ОБХСС, некоторые партийные органы управляются теми же ворами, и мы единственная опора отдельных честных руководителей! Что еще неясно, а? Я тебя спрашиваю!