«Все же она глупенькая! – окинул ее насмешливым взглядом Беркутов. – Мать с ранних лет уборщица в детском саду, все время жили бедно, впроголодь, нищета, как говорится, задавила, вот ей и захотелось выскочить на глянцевую поверхность жизни. А она юная, симпатичная, с хорошей фигуркой! Так что понять ее можно. А разве меня нельзя?» Беркутов усмехнулся.

Из кабинета Зои вышла Лида в строгом черно-белом деловом костюмчике, улыбнулась ему. И он ласково улыбнулся ей. Люся бросила на них ревнивый и завистливый взгляд. Беркутов снова взглянул на часы: до открытия оставалось пять минут.

– Пора-пора! Пойдем! – проговорил он и первым двинулся в торговый зал.

За ним с блокнотом в руках двинулась Лида. Директор всем приветливо улыбался, со всеми здоровался. Как обычно, все подмечал, вежливо и тихо делал замечания, Лида записывала их в блокнот. За пять минут обход был завершен. Беркутов остановился посредине торгового зала, посмотрел на часы. Все замерли. Стрелки показали ровно восемь часов. Директор перехватил взгляд бабы Нюры и махнул ей рукой.

– Все, начинаем работать! – громким голосом объявил он. – Открыть гастроном! – скомандовал он.

Уборщица тетя Нюра с торжественно-серьезным лицом открыла двери. Покупатели с шумом стали заполнять торговый зал. Беркутов быстрым шагом двинулся к себе. Лида еще о чем-то разговаривала с продавщицей кондитерского отдела.

Беркутов вошел в приемную, где директора уже поджидали шесть просителей. За день он пропускал больше тридцати. Еще больше пропускали раньше Зоя, Анилина и Лида. Каждый день больше ста выходило. А ведь это лишь малая часть их работы. Увидев директора, все почтительно поднялись, закивали головами. Беркутов со всеми поздоровался за руку. За Беркутовым вошла Лида, заулыбалась, увидев просителей.

– Дорогие мои, я рад всех видеть! – улыбался он. – Однако, к сожалению, я срочно должен отбыть в управление! А потому со всеми вопросами и просьбами прошу к Лидии Санне!

Лида выступила вперед.

– Прошу ко мне, товарищи! Я временно располагаюсь в кабинете Зои Сергеевны, она пока в командировке. Все ваши просьбы я, не мешкая, рассмотрю.

Лида кивнула всем, улыбнулась, вошла в кабинет Зои. Посетители переместились поближе к кабинету Платоновой. Заметив хмурую Люсю, Беркутов приветливо улыбнулся и ей. И та, пересилив себя, ласково улыбнулась ему. Беркутов прошел в свой кабинет.

Георгий Константинович закрыл кабинет на ключ и только тогда смог сбросить эту приветливо-улыбчивую маску. Покрутил головой, разминая мышцы шеи. Отер ладонью лицо, вытащил платок, вытер руки, взял со стола бутылку минеральной воды, налил полстакана и неторопливо, мелкими глотками выпил. Добрался до своего кресла, сел, раскинул руки в стороны и несколько секунд сидел в таком положении.

– От Москвы до Бреста нет такого места, где бы не бродили мы с тобой… – пропел он и вдруг задумался. – На войне я еще вспоминал Бога. А потом забыл!.. И вот теперь бесы готовы разорвать меня на части… – прошептал он и неуклюже осенил себя крестным знамением.

И ему вдруг стало легче. Так вдруг показалось.

Антон проснулся утром от резких звуков, доносящихся с кухни. Там что-то звякало, стукало, шипело, и в первые несколько секунд липкий страх объял его, ибо он не понял, где находится. Антон огляделся, узнав свою комнату, но, еще не веря самому себе, вскочил с постели и выбежал на кухню. Там уже хозяйничала мать.

– Мама!

Он бросился к ней. Они крепко обнялись. Зоя не выдержала, закрыла лицо руками, повернулась спиной и разрыдалась. Антон нахмурился.

– Мам, что случилось?!

Он тронул ее за плечо. Она замахала руками, шумно задышала, отходя в сторону.

– Да что это с тобой, мам?! – встревожился он.

Зоя успокоилась, обернулась к сыну. Даже попыталась улыбнуться.

– А что могло случиться, сынок? Ничего не случилось. Все хорошо. Просто немного устала. Эти поездки в провинцию жутко выматывают!

Она вернулась к плите, стала переворачивать котлеты и помешивать картошку.

– Это с тобой что-то случилось, верно? – Она обернулась и пристально посмотрела на него.

Антон поник головой.

– Ты все знаешь?

– Я, возможно, не все знаю, ты мне сам лучше расскажи!

– А что рассказывать?

– Как тебя арестовали. Почему я узнаю от посторонних, что ты читаешь запрещенную литературу?! И что тебе светит срок до шести лет?! Или я ошибаюсь?!

Он помолчал, потом сказал:

– Ты не ошибаешься.

– Про твою дикую связь с Мариванной я и слышать не желаю! Тут она виновата, не ты! Но про запрещенную литературу, выходит, все правда?

Антон кивнул головой. Зоя вздохнула, выключила газ, положила сыну на тарелку несколько ложек картошки и две котлеты, достала нож, вилку, хлеб, горчицу, открытую банку венгерских маринованных огурчиков. Тонкими ломтиками порезала хлеб.

– Я рада, что это хоть не воровство, но ведь ты сломаешь себе всю жизнь!

– Так уж получилось, – вздохнул он. – Извини! Но это еще один способ выехать за рубеж. Просто так не выпустят. А жить здесь нельзя, невозможно! Ты что, не понимаешь этого, не видишь?! – нервно, почти в лихорадке зашептал он.

– Замолчи! – вдруг резко выкрикнула она и стукнула ладонью по столу.

Хлопок получился как выстрел, и Антон испуганно застыл, не ожидав такого возмущения от матери. Она увидела испуг в его глазах и тут же пошла на попятную:

– Ладно, садись поешь!

Антон сел.

– Куда?! А руки мыть – Пушкин?!

Антон сходил в ванную, вымыл руки, вернулся, сел за стол, принялся за еду. Зоя сидела напротив, смотрела в одну точку.

– Извини за вопрос, но ты, спасая меня от тюрьмы, сделала что-то нехорошее? – вдруг осторожно спросил Антон.

Она вздрогнула, недоуменно взглянула на сына.

– Просто меня вдруг отпустили. Даже на машине до дома довезли, – он грустно усмехнулся. – Все это как-то непонятно! За красивые глаза они ничего не делают!

– Ну почему? В жизни по-разному бывает…

– Но это ведь ты добилась, чтоб меня отпустили? – перебив ее, спросил он, и она, не выдержав, кивнула.

– Бери огурчики.

– Ты мне не ответила! – настойчиво проговорил он.

– Что я должна тебе ответить?! – она грустно усмехнулась. – Да, этого я добилась! А ты подумал, тебя Мариванна освободила?! Никому ты, кроме матери, не нужен! Хоть это запомни!

– И за это ты что-то сделала нехорошее?

– Ну что ты привязался ко мне с этим нехорошим?! – не выдержав, вспылила она. – «Крошка-сын к отцу пришел, и спросила кроха»! Ничего я пока не сделала! Ничего!

Антон с облегчением вздохнул.

– Я прошу тебя: не делай ничего такого, за что тебе было бы потом стыдно, – попросил ее Антон. – Я недавно вдруг понял: это и есть самое страшное, – признался он.

Зоя помедлила и кивнула. Он снова принялся за еду. Зоя вдруг поднялась и вышла в коридор. До Антона донеслись легкие всхлипы, он перестал есть, не зная, что ему делать: то ли пойти успокоить, утешить мать, то ли сделать вид, что он ничего не слышит. Но еще через секунду мать ушла в ванную. И он продолжал завтракать. Еще через несколько секунд Зоя вернулась.

– А теперь расскажи мне, кто тебя впутал в эту историю с запрещенными книгами? – потребовала она.

– Меня никто не впутывал! Но мы живем в страшном государстве! Только при фашистах за чтение книг сажали в тюрьму! Я ненавижу этот строй!..

– Антон!.. – резко оборвала она его. – Не смей так говорить! Не смей!

Она снова стукнула ладошкой по столу, но уже потише.

– Подожди, мама. Я готов отсидеть шесть лет в Мордовии, лишь бы ты потом никогда себя ни в чем не казнила. Ты понимаешь?! Я просто очень люблю тебя!

Зоя подошла, обняла сына. В ее глазах блестели слезы.

– Я тоже тебя люблю, сынок. Но пойми, нельзя бороться с большим и всесильным государством!

– Не такое уж оно всесильное!