— Пока не объяснишь, что значит смыть кровью.

— Это быстро, — она снова расхохоталась, надо же, какая смешливая. — Знаешь ли ты, Стас, кто такие единоутробные братья?

— Да. Это те, у кого общая мать. Они появились из одной утробы.

— Вот. А есть единокровные, у них общий отец. Они появились от одного семени. Вот этой кровью и смоем. Ты собираешься задавать вопросы, пока у меня не кончится течка?

Малец извергал в наш адрес массу гадостей, но его никто не слушал, да и держался он поодаль.

Тома так меня завела, что я был очень не против повторить, но она сказала, что хоть тоже не против, но ей давно пора возвращаться на заставу, смена вот-вот кончится. На прощание она, уже снова волчица, лизнула меня в лицо, а я чмокнул её в холодный мокрый нос. Знаю, что оборотни никогда не целуются, но я же не оборотень. Мне показалось, что волчья морда улыбнулась, но с волками нельзя быть ни в чём уверенным. Пару раз вильнув хвостом, Тома умчалась. Попытался вспомнить, виляют ли хвостом настоящие волки, но не удалось.

Любовный, если можно так выразиться, туман развеялся, я оделся и занялся насущными делами. Общество Томы было приятно, но кое-что сделать в её присутствии я не решался. Дело в том, что похититель выкуп получил и унёс, но пацана не вернул. На волке денег не было, спрятать их где-то тут он не успевал — погранцы его засекли, едва он добрался до Вервольфа. Стало быть, бабло или у мальца, или осталось в человеческом Приграничье. Но смысл его там оставлять, если сам похититель вернулся на родину?

Мальчишка визжал, пока я его обыскивал, и угрожал меня изнасиловать, а потом убить и снова изнасиловать. Где же это малолетнее чудовище таких слов-то набралось? Неужто в доме губернатора? Или он не сын губернатора? Но фото в газете совпадает, да и родимое пятно в виде пентаграммы на месте. И одежда его явно стоит больше, чем я зарабатываю за пару лет. Точнее, стоила, когда её покупали. Сейчас её и за пару медяков не продать, так истрепалась, что и на тряпки не годится. На всё Приграничье найдётся лишь пара человек, готовые потратить на костюмчик для своего выплодка половину городского бюджета столицы — наш губернатор и его супруга.

Увы, денег при мальце не нашлось. Жаль. Так бы я спокойно положил их в карман, и мы бы с этим воплощением благородных манер форсировали вплавь пограничную реку. Доплывёт до нашего берега — отлично, нет — туда ему и дорога. Убивать ребёнка рука не поднимется, а если он сам потонет, я тут ни при чём. А теперь он нужен мне живой, иначе папаша ничего не заплатит. Придётся идти с ним через туннель. Да, куст, который нашла Тома, рос на входном люке туннеля. По её словам, второй выход уже на том берегу, в землях Приграничья людей. О таких туннелях я слыхал и раньше, их роют контрабандисты, а перекрывают пограничники и таможенники, а вот видел его впервые. Впрочем, раньше они мне были как-то без надобности.

Пацан не хотел лезть в туннель, но мне уже мерещились приближающиеся пограничные патрули оборотней, так что дал бедняге в лоб и потащил силой. Туннель оказался узким, тёмным и грязным, я кое-где еле-еле пролез. Хорошо, что его рыли не только для волков, но и для контрабандистов-людей. Через бесконечное количество шагов и несколько пинков в задницу мальчишке, чтобы не плёлся, как черепаха, мы добрались до люка. Я зажмурился, боясь ослепнуть на ярком свету, и вылез на поверхность, держа мальца за шиворот, а то ещё сбежит.

Когда я открыл глаза, передо мной стояли три ухмыляющихся пограничника-человека с арбалетами наизготовку. Я поднял руки и попытался что-то объяснить, но меня никто не слушал. Один из них, самый здоровенный, надел на меня верёвочные наручники, другой подошёл с ними к пацану, тот его укусил, получил по губам, и тоже оказался со связанными руками. Только после этого появился таможенник, обыскал обоих, ничего предосудительного не нашёл и моментально исчез, а нас повели на заставу.

Пограничники и на щепоть не отклонялись от устава. Положено доставить нарушителей на заставу в наручниках — доставили. И не имеет значения, кто они такие — хоть частные сыщики, хоть потомство губернатора, хоть сам государь-император с супругой. Допрашивать и делать выводы будет следователь, а не патрульные. Пока я его ждал, успел помыться и поесть, в конце нелёгкого дня ни то, ни другое лишним не было. Наконец, меня отвели в допросную и усадили за стол, вновь надев наручники. Напротив устроился следователь Михаил.

Пребывал он в превосходном настроении, дело, по его словам, считал несерьёзным, и очень хотел побыстрее с ним разобраться, потому что уже вечер и пора домой. Услышь я подобное от полицейского или агента спецслужбы, ни на миг не усомнился бы, что мне сейчас будут шить статью, за которую вешают. Но пограничники ерундой не занимаются, так что поверил. Первым делом мы выяснили, что я — Станислав, подданный Империи, совершеннолетний, лицензированный частный детектив. Потом он мне сказал, что тот мальчишка — действительно сын губернатора. Я спросил, насколько эти сведения точны.

— Я тоже поначалу усомнился, — признался Михаил. — Приметы сходятся, но юноша ругается, как три пьяных сапожника. Где он таких слов набрался? Я от обитателей трущоб такого не слыхал. Но нет, папаша его опознал, так что это тот самый Олег. Имя он мне, кстати, не сказал, пришлось родителя расспрашивать. Видите ли, если маг знает твоё имя, то получает над тобой власть.

— Буду только рад, если какой-нибудь маг превратит его в жабу.

Михаил ничего на это не ответил, зато объяснил, как получилось, что пограничники взяли меня сразу же на выходе из туннеля. Оказывается, туннель они нашли давно, и проложили там сигнальную верёвку. Наступаешь на неё, и на заставе звякает колокольчик. Очень удобная штука. В итоге бесспорный факт, что я вылез из этого туннеля, а значит, некоторое время назад в него залез. Осталось выяснить, где я в него залез — у нас или на территории Вервольфа. Если у нас, то никакого пересечения границы не было, а значит, не было и нарушения. Но для меня будет лучше, чтобы оно было.

Да, тот редкий случай, когда признать нарушение действительно лучше. Если я вошёл в туннель, прогулялся по нему немного, не доходя до середины, и вернулся обратно в обществе мерзкого Олега, нужно придумать, как в туннеле оказался он. Потому что самое естественное — предположить, что вошёл он туда вместе со мной, а стало быть, я и есть похититель. Мне оно надо, доказывать невиновность по такой статье? Пусть уж лучше будет нарушение порядка пересечения границы.

— Мы с мальцом шли из Вервольфа, — скривившись, признал я.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Михаил. — Итак, Станислав, вы сегодня побывали на землях оборотней. Вы проследовали туда через контрольно-пропускной пункт?

И тут тоже пришлось признаться. Если заявлю, что попал в Вервольф легально, он потребует назвать пункт пропуска и время пересечения границы, а потом легко докажет, что я вру. Будь я сегодня там, пограничники бы меня запомнили, память у них цепкая. Да и не так много людей путешествуют в Вервольф в одиночку.

— Нет. Я пересёк реку вплавь, потому что…

— Станислав, слова «нет» вполне достаточно. Мотивы ваших поступков не важны. Мы определяем, имело ли место правонарушение. И уже очевидно, что имело, причём двойное. Осталось определить наказание. Впрочем, я уже определил. Выношу вам предупреждение. Имейте в виду, в следующий раз вы так легко не отделаетесь. Получите строгое предупреждение. Расследование окончено, а если вы недовольны его результатами, можете обжаловать их в имперском суде, — он расплылся в широкой улыбке. — Сейчас с вас снимут наручники, и вы свободны.

Возле заставы стоял только один таксист, и без конкурентов он заломил сумасшедшую цену. Мы долго торговались, но он даже на щепоть не уступил. Ну и дурак, ни с чем остался. Незаметно подкатила полицейская карета, и два здоровенных лба в красивых чёрных мундирах объявили мне, что я задержан на двое суток. Я поинтересовался, по какому обвинению, но ответа не получил.