– Да.

– Вместе с овчаркой?

– Да.

– Овчаркой по кличке Принц?

– Да.

– Овчаркой, убитой одновременно с мистером Форбсом?

– Да, – взвизгнула Телма. – Принц отдал жизнь, защищая хозяина.

Перри Мейсон согласно кивнул.

– И эта овчарка приехала с вами на автомобиле?

– Да.

– Овчарка признавала миссис Картрайт?

– Да. После нашего отъезда из Санта-Барбара Принц очень привязался к новой хозяйке.

– Раньше овчарка жила в семье Форбса?

– Совершенно верно.

– Вы видели овчарку в их доме?

– Да.

– И Принц благоволил к миссис Форбс?

– Безусловно.

– Овчарка привязалась и к вам?

– Да. Принц отличался дружелюбным характером.

– Понятно. И овчарка выла в ночь на шестнадцатое октября сего года?

– Нет.

– Вы слышали, как она выла?

– Она не выла.

– Разве вам не известно, что в ту ночь овчарка выбежала из дома и выла около гаражной пристройки?

– Она не выла, – упорствовала Телма Бентон.

– Вы опознали записку, оставленную Паолой Картрайт мистеру Форбсу, в которой та сообщала о решении вернуться к мужу? – неожиданно изменил тему Мейсон.

– Да.

– Миссис Картрайт перенесла грипп?

– Да.

– И выздоравливала?

– Да.

– И в отсутствие мистера Форбса внезапно вызвала такси?

– Когда благодаря вам и Артуру Картрайту, – ледяным голосом ответила свидетельница, – мистера Форбса вызвали по ложному обвинению в прокуратуру, она убежала с Картрайтом.

– То есть она убежала с законным мужем?

– Она покинула мистера Форбса, с которым прожила около года, – отрезала свидетельница.

– И оставила записку?

– Да.

– Вы узнали почерк миссис Картрайт?

– Да.

– Вы видели какие-нибудь бумаги, написанные миссис Картрайт до отъезда из Санта-Барбара?

– Да.

Мейсон взял со стола исписанный листок.

– Я показываю вам письмо, написанное миссис Картрайт в Санта-Барбара. Скажите, пожалуйста, записка написана той же рукой?

– Нет, – после короткой паузы ответила свидетельница и тут же добавила: – Уехав из Санта-Барбара, миссис Картрайт изменила почерк. Она не хотела, чтобы ее случайно узнали.

– Понятно. Теперь я показываю вам письмо, написанное обвиняемой, Бесси Форбс. Записка, оставленная миссис Картрайт, написана этим почерком?

– Конечно, нет.

– Могу я попросить вас написать несколько слов, чтобы сравнить ваш почерк с почерком автора записки?

Телма Бентон взглянула на прокурора.

– Я протестую, – воскликнул тот, вскочив на ноги.

Мейсон покачал головой.

– Я попросил свидетельницу опознать почерк миссис Картрайт. Я имею право показать ей документы, написанные другими людьми, и попросить сравнить их с запиской миссис Картрайт. Не понимаю, почему я должен делать исключение для свидетельницы?

– Думаю, что вы правы, – согласился судья Маркхэм. – Протест отклоняется.

Телма Бентон взяла лист бумаги и набросала несколько строк. Мейсон просмотрел написанное и кивнул.

– Полагаю, у нас обоих нет сомнений в том, что записка написана другой рукой?

– Естественно, – усмехнулась свидетельница.

Судья Маркхэм стукнул молотком по столу.

– Подошло время перерыва, – сказал он. – Насколько я помню, адвокат, вы не возражали против того, чтобы прервать допрос?

– Разумеется, ваша честь.

– Отлично, объявляется перерыв на десять минут. Напоминаю присяжным, что они не имеют права обсуждать подробности разбираемого судебного дела, – судья поднялся и прошел в кабинет.

Мейсон посмотрел на часы и нахмурился.

– Подойдите к окну, Эверли, – попросил он, – и взгляните, не продают ли на углу газеты?

Эверли подошел к окну и быстро вернулся к столику.

– Там полно народу. Похоже, вышел экстренный выпуск.

Мейсон довольно улыбнулся.

– Сбегайте-ка вниз и принесите мне пару экземпляров, – он повернулся и ободряюще кивнул Бесси Форбс. – Мне очень жаль, миссис Форбс, что вам выпало столь тяжкое испытание, но скоро все закончится.

Она ответила удивленным взглядом.

– А я думала, что для меня все очень плохо.

Френк Эверли с горящими глазами влетел в зал заседаний.

– Они нашли трупы! – воскликнул он.

Перри Мейсон развернул газету.

«ОСОБНЯК МИЛЛИОНЕРА – ГНЕЗДО УБИЙЦ» – кричали аршинные буквы на первой полосе. И ниже: «ТЕЛА КАРТРАЙТА И ЕГО ЖЕНЫ ОБНАРУЖЕНЫ ПОД БЕТОННЫМ ПОЛОМ ГАРАЖА ФОРБСА».

Глаза Драмма вылезли из орбит. Судебный пристав с газетой в руке быстро прошел в кабинет судьи. Драмм подошел к столику Мейсона.

– Позвольте мне взглянуть на газету?

– Прошу вас, – ответил тот, протягивая второй экземпляр.

Телма Бентон коснулась руки прокурора.

– Мне надо с вами поговорить, – сказала она и отвела его в сторону.

Мейсон сложил газету и протянул ее Эверли.

– Как мне кажется, «Кроникл» наткнулся на сенсацию.

– Но почему прокурор ничего не знает?

– Они смогли договориться с местным полицейским участком. Если бы те сразу сообщили о находке в управление, остальные газеты были бы тут как тут.

Мейсон встал и направился в кабинет судьи Маркхэма. Тот сидел за столом и читал газету.

– Прошу извинить за беспокойство, судья, но время, отведенное на перерыв, истекло. Мне бы хотелось еще сегодня закончить допрос свидетельницы. Честно говоря, и весь процесс тоже.

Судья Маркхэм вопросительно взглянул на Мейсона.

– Интересно, а с какой целью… – он замолчал на полуслове.

– Да?

– Да, – сухо повторил судья.

– Так что вас интересует?

Судья Маркхэм нахмурился.

– Не знают, стоит ли мне обращать на это внимание, но меня интересует, какова истинная цель вашей просьбы, касающаяся разрешения беспрепятственно закончить допрос?

Мейсон пожал плечами и промолчал.

– Или вы очень удачливы, или чрезмерно проницательны.

Адвокат уклонился от прямого ответа:

– Я всегда полагал, что судебный процесс напоминает айсберг. Лишь его малая часть находится на поверхности, а все остальное скрыто от глаз.

Судья встал.

– Хорошо, адвокат Мейсон. Как бы там ни было, вы имеете право продолжить допрос.

Пройдя в зал, он занял свое место и стукнул молотком по столу. Шум постепенно стих.

– Адвокат Мейсон, можете задавать вопросы.

Клод Драмм вскочил на ноги.

– Ваша честь, произошло ошеломляющее и совершенно неожиданное событие. В силу обстоятельств я не могу упоминать о его сути перед присяжными. Я считаю, что сейчас мое присутствие как представителя окружного прокурора, занимающегося этим делом, крайне необходимо в другом месте, и прошу объявить перерыв до завтрашнего утра.

Судья Маркхэм взглянул на Мейсона.

– У вас есть возражения, адвокат?

– Да, – Мейсон тоже встал. – Защита вправе требовать, чтобы допрос свидетельницы был проведен до закрытия сегодняшнего заседания. Я говорил об этом перед тем, как начинать допрос, и достиг полного взаимопонимания с прокурором.

– Совершенно верно, – согласился Маркхэм. – Просьба об отсрочке разбирательства судебного дела отклоняется.

– Но разве ваша честь не понимает… – вскричал Драмм.

– Просьба отклоняется, – резко повторил судья. – Задавайте вопросы, мистер Мейсон.

Под долгим взглядом адвоката Телма Бентон побелела как полотно.

– Как я понял из ваших слов, – начал Мейсон, – утром семнадцатого октября Паола Картрайт уехала из дому на такси?

– Да.

– Вы видели, как она уезжала?

– Да, – прошептала свидетельница.

– Насколько я понял, – возвысил голос Мейсон, – утром семнадцатого октября вы видели Паолу Картрайт живой?

Свидетельница прикусила губу.

– Не могу сказать, что видела ее лично, – наконец ответила она. – Я слышала шаги на лестнице, ведущей в ее комнату, видела такси, стоящее у дома, и женщину, которая села в него. Потом такси уехало. Я решила, что эта женщина – Паола Картрайт.

– То есть вы ее не видели?

– Я ее не видела.