– Вы ее защитник?

– Да.

– Пожалуй, с вами я могу разговаривать. Если, конечно, есть основания…

– Есть, и еще какие. Я пока никак не могу с ней связаться, власти ее от меня прячут. Но я буду защищать ее.

– Боюсь, вы станете смеяться.

– Почему?

– Трудно представить, как можно за какую-то долю минуты узнать о человеке все, только мельком взглянув на необычное выражение лица.

– Клянусь, смеяться не буду.

– Запомните свое торжественное обещание… У нее было выражение человека, пробудившегося от кошмара. Решившего выбросить из своей жизни все старое, начать новое… Мне раза два-три приходилось видеть это выражение на лицах знакомых… И даже в своем зеркале… У себя. И уж я-то знаю, как это бывает.

– Продолжайте же! – взмолился Мейсон, видя ее нерешительность.

– Но, мистер Мейсон, все, что я говорю, никак нельзя использовать в качестве вещественных доказательств! Может быть, это и хорошо. Если вы вздумаете с кем-либо поделиться «сведениями», полученными от меня, вас поднимут на смех… И все же вам придется мне поверить. Поверьте женщине, которая не вчера родилась на свет и хлебнула лиха, – это дает печальное преимущество разбираться в людях. Поверьте, Милисент Хардисти отправилась в горы для того, чтобы убить своего мужа. Да, да, такова была ее цель. Возможно, не из-за зла, которое он ей причинил, а из-за страданий кого-то другого… Отца? Не знаю. Удалось ли ей это? Не знаю. Может, она выпустила пулю, но промазала… А потом до нее дошло, что находится в ее руке. Не только орудие смерти, но и ключ, замыкающий тюремную камеру. Вот тогда и бросила его… Думаю, она ушла к человеку, которого любила. А теперь можете смеяться сколько влезет.

– Я даже не улыбаюсь, – проговорил Мейсон.

– И это все, что я знаю, – сказала Мирна, – весь итог женской интуиции.

Мейсон не устоял от соблазна задать еще один вопрос:

– Ну а что интуиция говорит о Лоле Страг?

– Хохочет интуиция! – рассмеялась Мирна. – Лола прелестна. Так свежа и мила, так эгоистична. Связала своего брата по рукам и ногам. У него «сестринский комплекс», если вы понимаете, что я хочу сказать. Боготворит землю, по которой она ступает. Я для нее авантюристка, потому что Родней Витон на меня заглядывается больше, чем на нее. Она трогательна в своей девичьей ревности и лицемерии. А я не люблю фарисеев, поэтому иногда ее дразню… Славное создание, но не из тех, на ком мог бы жениться такой парень, как Род.

– А как вы сами к нему относитесь?

Хозяйка ранчо покатилась с хохоту.

– Думаете, я затеял игру «а что бы еще спросить»?

– Я поражаюсь амплитуде ваших вопросов!

– Адвокаты все такие… Могли бы вы присягнуть, что миссис Хардисти отбросила от себя пистолет?

– Ни присягнуть, ни сказать этого не могу. Не смотрела. Меня взволновало ее лицо.

– А каково ваше мнение о Берте Страге?

Мирна Пейсон медленно покачала головой.

– Не хотите отвечать?

– Да нет, не в этом дело. Он какой-то… неясный.

– Что-то звучит фальшиво? – подсказал Мейсон.

– Даже не это. В его жизни есть что-то такое, чего он сам боится. Какая-то черная глава.

– На каком основании вы это заключаете?

– Стоит взглянуть, как он всегда насторожен, как следит за собой, а его сестра за ним. У обоих какая-то тайна, не знаю… Такое ощущение.

– Да вы просто прорицательница.

– Черт меня знает. Язык развязался. И знаете почему?

– Ну?

– Потому что я очень хочу помочь миссис Хардисти. Как и всем другим женщинам, которые еще не понимают, как важно суметь вовремя повернуться лицом к будущему, пока оно у тебя еще есть. Время летит. Я в ужасе была уже в тридцать лет. Думала, это так далеко! А уж в сорок умело скрываешь свои чувства, чтобы не вызвать обидного смеха. Но и в эти годы чувствуешь себя в полном – слышите – в полном расцвете сил. А время показывает тебе дулю!

– А как сорокалетние мужчины смотрят на сорокалетнюю женщину?

– Никак. Они ведь тоже считают себя в расцвете и обхаживают девчонок…

– Ну а что вы скажете про мужчину лет под шестьдесят?

Миссис Пейсон потянулась за сигаретой и засмеялась:

– Вот тут попали в самую точку!..

Делла Стрит ждала Перри Мейсона в холле отеля.

– Я умираю от голода, – первым делом заявила она. – Что мы предпримем?

– Будем насыщаться, – ответил Мейсон.

– Браво!.. Здесь, кстати, Пол Дрейк.

– Где?

– Наверху. Они дали ему номер рядом с вашим. Даже есть дверь между ними. Уверяют, ресторан гостиницы славится своей кухней… Поедим на славу.

– При одном условии.

– Да? При каком же?

– Если Джек Хардисти был убит вчера до семи часов вечера.

– Но ведь это именно то время, когда Милисент была в горах. Вам не хочется, чтобы преступление было совершено в ее отсутствие?

– Ничего не могу поделать. Если это произошло при ней, мы спокойно можем пообедать. Если же его убили позже, нам предстоит еще куча разных дел.

– Например?

– Прежде всего придется заняться человеком, к которому обратилась Милисент в минуту отчаяния, которому она бесконечно доверяет и который совсем недавно поставил две новенькие покрышки на свою машину.

– Кто это, вы знаете?

– Домашний врач Блейнов.

Подумав, Делла кивнула:

– Логично.

– То-то же. Позвони Винсенту Блейну и самым непринужденным тоном скажи, нужна справка о том, что последнее время Милисент находилась в состоянии крайнего нервного возбуждения. И спроси, какой врач мог бы выдать такую справку.

– И потом?

– Запиши имя врача и поднимайся к Полу Дрейку… Вечерние газеты есть?

– В них ничего, кроме краткого описания убийства.

– Ол райт. Иди звони. Я буду у Пола.

– Откуда мне лучше позвонить?

– Из холла. Здесь автомат. А телефонистка коммутатора отеля может отличаться повышенным любопытством.

Когда Мейсон прошел через свой номер в соседнее помещение, Дрейк заканчивал бриться. Бритва перестала жужжать.

– Хэлло, Перри! – сказал детектив, отсоединяя бритву и протирая лицо лосьоном. – Что нового?

– За новым я пришел к тебе.

Дрейк надел рубашку и начал завязывать галстук.

– Ну! – поторопил Мейсон.

Дрейк не сразу ответил, поглощенный выравниванием узла галстука. Его наружность совершенно не соответствовала представлению о внешности преуспевающего детектива. На его физиономии было написано такое безразличие ко всему и ко всем, что никому и в голову не приходило: его глаза все подмечают, а мысль работает с ошеломляющей быстротой и четкостью.

– Ты мне очень помог! – наконец с чувством сказал он.

– Ну да? – удивился Мейсон.

– В смысле Милисент.

– Интересно!

– Ты поручил мне ее разыскать, предупредив, как это будет трудно. Я узнал, она якобы находится у себя, но что это – крючок для полиции. Тогда целая компания ребят пустилась по следу…

– Хватит, – сказал Мейсон, – я сам был одурачен не хуже полиции.

Дрейк с удивлением посмотрел на него:

– Так это не ловушка для шерифа?

Мейсон коротко усмехнулся.

– Я здорово обиделся, знаешь. Ее разыскивают черт знает где, а она спокойно нежится в постельке, и горничная или экономка вежливо сообщает по телефону: ее, мол, не велено беспокоить.

– Так оно и было, – со вздохом подтвердил Мейсон. – Ладно, Пол. Ты часто обижался по другому поводу: я, мол, задаю тебе немыслимые задачи. Это задание было простейшим. Тебе только надо было позвонить к ним.

– Знаешь, от таких «простейших» я могу свихнуться.

– Потерпишь… А что еще?

– По-моему, я заинтересовал шерифа из округа Кери. Он не прочь увидеть свое имя в газетах.

– Ну?

– Пока только заинтересовался и насторожился. Ему хотелось бы сенсации в плане «Женщина-тигр», «Белая вспышка», «Змеиный взгляд»… Но я ничего такого не мог ему гарантировать. Просто подумал: а что, если в этом разрезе использовать загадку закопанных часов?.. На такую подливку прокурор и газеты округа могут клюнуть.