— А Россия? Ведь по-любому мы с тобой здесь не одно столетие и… Неужели вот всё так и будет, а им, простым людям, остаётся только молиться?!

Мой друг не ответил. Да я и не ждал слов. Всё было понятно и так. Даже если здесь всё разворуют, загадят, уничтожат, взорвут и растопчут — он никогда не уйдёт отсюда.

Потому что это его земля. Земля ангелов…

У меня с утра были нехорошие предчувствия. Во-первых, дурной сон, длинный и замороченный. Вот вроде как я всю ночь еду через пустыню на одногорбом бедуинском верблюде. Солнце палит нещадно, на мне из всей одежды только тёмные очки с одним стеклом и почему-то ласты. Тряска уматывает, по драной шкуре этой скотины бегают откормленные блохи, да ещё он всё время заворачивает назад шею, норовя укусить меня за колено. Просыпался два раза, бегал в туалет, пил успокоительное, но сон продолжался безжалостно и беспощадно…

В результате Азриэлла провожала меня на работу невыспавшегося и злого. Я зевал не переставая, на всё натыкался, сшибал лбом косяки, а выходя, на пороге автоматически поцеловал вползающую в дом тёщу, чем вверг её просто в шоковое состояние.

Как добрался до любимой конторы, тоже помню весьма смутно. На две машины «скорой помощи» у самого входа внимания, естественно, не обратил. Как и на вынос санитарами чьего-то обожжённого тела из кабинета шефа. Но это явно не сам шеф, его бы я узнал, он у нас в талии шире, чем по вертикали. А раз не он (опять облом), то по большому счёту какая разница, кому сегодня не повезло? Не мне, и ладно…

На этот раз задание почему-то выдали в запечатанном конверте, типа, как особо секретное. Вот хотя бы на этом последнем неприятном звоночке мне бы следовало сконцентрироваться, но я спал на ходу. Это не оправдание всей дальнейшей цепи моих глупых поступков, но хоть как-то объясняет мне самому, куда и как я вляпался…

— Да, милая. — Меня разбудил телефонный звонок Азриэллы. — Нет, всё в порядке. Нет, не сплю. Честно, не сплю, как тут уснёшь. А что? Нет, я сижу в коридоре, рядом с кабинетом начальства, и у меня в руках… — я быстро подобрал выпавший конверт, — новое, секретное и очень важное задание. Да. Да-а… Секретные кому попало не поручают. Да, мне тоже интересно, сейчас сяду в машину, вскрою и перезвоню. Я тоже тебя целую! Как всегда, всю. Ага. До вечера, постараюсь вернуться побыстрее…

На деле-то, что называется, ключевой фразой правильнее было поставить слова — «если вообще вернусь!». Потому что когда я вывел авто, держа руль левой, а правой рукой и зубами разорвал проклятый конверт, из него выпала пластиковая папка с кодовым названием «Божий одуванчик. Категория Ч». Для нас, демонов, взыскующих души, это практически смертный приговор. Даже хуже, это служебное направление на самоубийство!

Я развернул машину, в конце концов добраться назад дело нескольких минут, не так уж далеко я отъехал. Сейчас быстро поднимусь к шефу, суну ему под нос заявление об уходе и вернусь домой живым. Мёртвый герой моей жене на фиг не сдался, как и памятная медаль с единовременной пенсией по утрате кормильца. И она будет права!

В общем, я бы недолго думая уволился, но тут взгляд упал на маленький лист бухгалтерской выписки. Предлагаемая сумма моего гонорара за «одуванчик» тянула на полугодовую зарплату. Задница Вельзевулова, а вот такими деньгами уже нельзя разбрасываться, меня дома Азриэлла элементарно не поймёт. Ей рожать скоро, а на малыша нужны средства, и по нынешним временам не маленькие. Я вновь повернул руль, в конце концов, кому-то придётся это сделать, что у нас в этой маленькой папке категории Ч — «чрезвычайно опасно»…

Стандартная панельная девятиэтажка грязнобирюзового цвета с непонятной, гордой табличкой «Дом образцового содержания». Внешне — сама тишь, благопристойность, скромность и липовая пастораль. Я имею в виду компанию розовощёких детишек на горке и в песочнице, двух молодых мам с колясками на скамеечке, стайку шумных юнцов, не знающих, чем заняться, и просто пинающих свободное время, седую женщину-почтальона, заходящую в подъезд, и откормленных голубей, воркующих с подругами. То есть ровным счётом ничего не предупреждало об опасности. Я подумал и достал сотовый.

— Альберт? Ага, и тебе не хворать. Ты занят? Тогда запиши адресок — улица Адмирала Нахимова, дом двенадцать, квартира двадцать семь. Да, у меня тут клиент. Перезвони мне через час. Зачем-зачем… Так, на всякий случай. Нет. Да. Ты всё понял правильно.

Ангелы не хуже нас, демонов, знают этот печальный термин «божий одуванчик». В общепринятом контексте им обозначают очень старого, тихого, беспомощного человека, о котором некому заботиться, кроме разве что Господа Бога. И хорошо бы, если б оно было именно так! Но…

Увы, реальная жизнь рисует несколько иную картинку, менее разумную и иногда более кровожадную. Мы называем так агрессивно упёртых стариков и старушек, выгодно продавших душу и обладающих маниакальным даром многолетнего увиливания от оплаты. Причём увиливают они отнюдь не через юридические лазейки в липовых договорах, а иными, радикальными и прямолинейными методами. Я раскрыл папку, методично рассматривая странички отчётов, биографию клиента, фото останков покалеченных ею демонов.

— Фамусова Нора Аркадьевна, тысяча девятьсот сорок первого года рождения, ноябрьский Скорпион. Продала душу ещё в пятьдесят восьмом году, умудрившись, как юный ленинец, подойти к вопросу цены весьма практично — до семидесяти лет не беспокоить и чтоб все мальчики её были! — невольно шевеля губами, читал я. — Резвая старушка… Ну понятно, что в юности хотелось долгой и пламенной любви, а под старость-то что с мальчиками делать?! О-о-о…

Баба Нора нашла чем их занять. Последний восемнадцатилетний ухажёр выпал из её цепких артритных лапок лишь по окончании договора. В течение трёх месяцев за ней было отправлено восемь (сколько?!!) демонов. Трое в реанимации, один списан на пенсию по невозможности даже после лечения вновь выполнять свои служебные обязанности. Двое дошли до подъезда, подумали и повернули назад, написав в отделе заявления об уходе. Один демонстративно сломал ногу прямо в кабинете у шефа, едва вскрыв конверт с заданием. Последний был у старушки сегодня ранним утром. Получил полный таз святой воды на голову. Ожоги четвёртой степени, практически несовместимые с жизнью, но парень выкарабкается, он наш, демон как-никак…

— Ладно, добрая бабушка, вот и я, твой Серый Волк. Хочешь посмотреть, какие у меня большие зубы? — Я хищно втянул ноздрями свежий воздух, выходя из машины.

Грудь наполнялась великолепием клокочущей ярости, когда тебе уже всё равно, что будет, и ты идёшь на верную смерть, как на свадьбу! В моём послужном списке было три «божьих одуванчика», и в своё время я дал себе зарок никогда больше с ними не связываться, потому что очень хотел жить. Теперь, когда моя жена ждёт ребёнка и я наконец-то могу стать папой, жить хотелось ещё больше. Но как мне потом смотреть в наивные глаза малыша, как учить его ничего не бояться и давать сдачи, если сам папа-демон уже испытал страх и отступил без драки перед сухонькой старушкой на восьмом десятке…

— Кто там? — почти сразу же отозвался из домофона ласковый старческий голос.

— Абифасдон, — не стал врать я.

— Заходите, — без малейшего колебания подтвердила бабушка-убийца.

Запищал сигнал, замок щёлкнул, и я быстро бросил на порог кирпич, прижав дверь. После чего внимательно осмотрел порог. Ну вот и первый уровень бродилки-стрелялки…

Церковная лента. Старый метод защиты, значит, клиент читал и дореволюционные книжки про магию оберегов. Прямо за порогом приклеена невзрачная, чёрная, грязная и затоптанная ленточка с православной молитвой. Перешагнуть через неё не проблема, а вот наступить…

Это как минимум словить тяжёлый удар, доводящий до полного онемения ноги или даже до потери сознания. Второе опасней, ибо есть риск рухнуть на ленту уже всем телом, а это по-любому месяц-два в клинике. И то если сердобольные соседи вовремя поднимут и вынесут на улицу, решив, что мужчине плохо. Но в наше время могут и просто обойти, типа пьяный, ну его… Что, сами так никогда не делали?