— Торговец тогда сказал, что тебя поймали при убийстве охотника, — усмехнувшись, я нежно приобнял ее за талию. — Получается наебал?

— Получается так, — хихикнула Пушистик и довольно вильнула хвостом. — Меня продали, потому что я надоела сыну Хенрика. Он устал играться со мною, захотел новую игрушку и меня продали за сотню монет…

— Стоп, ты знаешь особняк Хенрика? — поинтересовался я и увидев утвердительный кивок лисы, хищно ухмыльнулся. — Идешь со мною сегодня ночью.

— Это даже и не обсуждалось, — он хищно облизнула губки и оскалилась. — Я слышала, что ты планируешь, хозяин, поэтому тоже хочу нанести визит, к его сыну… Этот сопляк поплатится за все мои унижения… За год с ним, я испытала больше ужаса, чем за все время до этого. О-о-о, я лично буду его разделывать, отрезая от него по чуть-чуть и скармливая его любимой собачке…

Пока мы все равно ждали вестей от Барсука, я решил подготовить помещение КХО и, заодно послушать историю Пушистика, которая, усевшись на ящик, просто болтала ногами. Вот нравился мне ее голос. Приятный такой. Бархатный. Возможно опять какая-то демоническая модификация. Не помню, чтобы она раньше так сладко звучала.

Впрочем, вскоре ей пришлось практически кричать, потому что одну из кладовых, расположенных на первом этаже, я потихоньку превращал в комнату хранения оружия. Для этого, я в общем зале нарисовал круг призыва и принялся тянуть со склада Крысюка оружейные пирамиды, сейфы для пистолетов, а также ящики с патронами. Не говоря уже о стальной двери и оружейном столе.

Когда все это добро оказалось посреди зала пивнухи, я принялся с грохом выбрасывать все из кладовки, а после, при взаимодействии с полуорком, затаскивать туда пирамиды и стойки. Но больше всего шума было от демонтажа двери. Я ведь запросил у Крысюка инструментарий, а тот пришел с характерной наклейкой самого лучшего бомбардировщика на фоне белого круга с черной окантовкой. Мысленно отреспектовав тыловику, я с превеликим удовольствием начал крушить. Вот нравится мне ломать. Особенно когда ломаешь основательные каменные здания. Пивнуха явно не раз горела, раз решили хотя бы первый этаж сделать из каменного кирпича.

Врезать новый дверной короб оказалось не так уж и сложно, тем более что при наличии нормальных инструментов, он встал как влитой. Дальше дело за малым. Провести освещение, развесить плакаты с матчастью и обустроить все здание целиком, а не только одно помещение. Но на это все требовались души. Пока что все что я мог предоставить, это несколько керосиновых ламп, которые тускло освещали темную оружейку. Пирамиды пока что не стал заполнять, разве что все запасы своего боекомплекта и автомат Барсука, заложил в ящики и стойку дежурки.

— Хозяин, ты совершенно меня не слушаешь! — обиженно проскулила лисица и легонько толкнула меня кулачком в плечо, когда я перекладывал пачки с патронами из рюкзака в ящик.

— Слушаю-слушаю, — я тяжко вздохнул. — Ты до десяти лет жила в людской деревни как простая лиса и помогала швее, потому что тебя еще лисенком нашил и выходили. Потом на ваше нападение напали, все разграбили, а тебя угнали в рабство, где ты сначала была простой прачкой, пока не сбежала вместе с компанией других зверолюдей, но поскитавшись несколько месяцев и пожив с другими демоническими лисами, поняла, что со своим первым рангом и полным отсутствием боевого опыта, ты попросту бесполезна. Решила поохотиться на мелких зверей, чтобы набраться опыта, но была поймана в ловушку людских охотников, которые надругались над тобою и продали в рабство, вскоре ты стала секс-рабыней в барделе для местной знати, пока тебя не выкупили в игрушки Кёнигу младшему и пока он окончательно с тобою не наигрался и тебя, в паршивом состоянии не сбагрили на открытый рынок рабов. Ничего не упустил?

— Хозяин, ты… — возмутилась лисица такому сухому пересказу. Она ведь расписывала в красках, как над нею издевались и как она зла на людей. И что единственный, кто ее действительно принял, это добрая швея, что заменила ей мать. Пушистик даже слезу пустила во время рассказа, а я, такой черствый мудак, не разделяющий ее чувств, посмел так хладнокровно все изложить.

— Что, я? Я демон, мне насрать, — парировал я и обернулся на нее. Мда, плохо дело. По щекам уже слезы во всю, но плачет тихо, не всхлипывая. Хвост практически по земле стелется. Надо исправлять ситуацию. Что-то я совсем в работу с головой ушел, не подумал об ее эмоциях. — Ну прости, милая, вот такой вот я черствый сухарь.

Поднявшись, я нежно обнял ее. Лиса было дернулась свалить. Мы оба прекрасно понимали, что силовые категории у нас разные. Она значительно сильнее физически, однако вырывалась скорее ради приличия, и чтобы показать свой протест.

Отвернула голову, смотря в сторону и уши поприжала. Обиделась. Это плохо. Не люблю, когда на меня обижаются. Особенно красивые молодые девушки. Но и прогибаться под них я не намерен. Так пару раз прогнешься и сам не поймешь, в какой момент над тобою уже каблук нависает.

— Ну все, успокойся, милая, — я нежно поцеловал ее в висок. — Ну не любишь ты людей. Так я же не человек. Меня люби, хех. Я демон, меня можно. И вообще, ты ж вон с Тимандрой вроде неплохо общалась.

— Тимандра женщина, — тихо ответила лисица и прижалась щекой к моей груди, нехотя обнимая меня. Вот и хвостик уже приподнялся, начав вилять. — Женщины меня обливали вином, резали мне волосы, били, но не насиловали. И не прижигали раскаленным железом. И от нее пахнет… как от хозяина.

— Понятно, а Лилиана как пахнет? — поинтересовался я.

— Лилиана? — Пушистик задумалась и тихо рассмеявшись, ответила. — Как от шлюхи. Дешевой косметикой, дешевым алкоголем и дешевыми духами. При этом практически нет запаха пота. Так пахнут только шлюхи, поверь, я знаю. Я жила в барделе.

— Хах, приемлемо, — я согласно кивнул и отпустил лисицу. — Ну что, больше обижаешься? Давай, нам еще работать и работать. Надо бы подготовить алтарь…

— Это будет алтарь? — удивилась лисица, с интересом и явно по-новому начав разглядывать комнату. — Какой-то странный. А где жертвы приносить? Вот эти столы для кровавого пира?

Она указала на стол для чистки оружия и я не выдержав, засмеялся.

— Нет, милая, здесь не будет никаких жертвоприношений. Здесь будет молебен. Мои последователи будут чистить оружие и приносить мне молитвы. И в ходе этой молитвы я буду получать души убитых ими противников. Ну или они будут прямо в бою молиться мне… — я глянул на всплывшие уведомления.

«Демон Войны Бес получил 7 душ согласно контракту с человеком-воином Десантом.»

«Демон Войны Бес получил 3 души согласно контракту с человеком-воином Десантом.»

«Демон Войны Бес получил 4 души согласно контракту с человеком-воином Десантом.»

Судя по всему, десантник уже закончил свой вербовочный поход и отправился в подземелье. Что ж, лихо он. Уже практически окупил боезапас. Наверняка и сам опыт для ранга получает просто бешенными темпами, выкашивая сразу пачки тварей по три-четыре особи. Странно, я так и не побывал в подземелье, а уже получая с него доход.

Быть демоном и иметь свой культ, чертовски выгодно. Я скрыл уведомления, поскольку они продолжали сыпаться, но краем глаза зацепился за то, что одно из уведомлений отличалось окончанием текста, пришлось вновь их развернуть.

«Демон Войны Бес получил 1 душу согласно контракту с человеком-воином Барсуком.»

Видимо и Барсук где-то вляпался. А ведь он просто должен был сходить на разведку до поместья Хенрика. Неужели его там приняли и ему пришлось биться? Вот черт. Надо бы сходить проверить, но и Лилиану я тут одну, да даже под охраной Пушистика оставить не могу. Семь десятков трупов, что все еще лежал перед входом, так и кричат о том, что скоро сюда наведаются стражи правопорядка и начнут разбираться, что это за массовая бойня тут произошла… Не люблю я такие выборы. В обоих случаях может оказаться жопа и смерть, а в одном случае, еще и костер инквизиции…

Как бы ты ни был равен перед законом, всегда найдется кто-то ровнее. Наверное, именно поэтому местная стража не торопилась к нам, а ведь прошло уже порядка двух часов, с того момента, как я пострелял толпу перед входом в здание гильдии. Даже как-то некультурно перед соседями стало. Вот выйдут они из дома, а тут трупы лежат. Поэтому, решил отправить Пушистика собирать тела хотя бы в штабеля, чтобы потом городским уборщикам, если таковые здесь имеются, было проще их собирать.