Достав телефон, глянул сообщения. Что ж, пора идти и чертить круг призыва. Скоро пришлют лекарства, ну а затем, мы разговорим Гая. Интересно, что он нам пообещает за свою жизнь и свободу? Люблю я разговоры с подобными кадрами. Надо заодно тапик заказать. Чисто чтобы общение прошло интереснее…

За окном уже светало, когда Кёниг младший наконец оклемался. Боюсь даже представить, насколько зашкаливают у него показатели физической выносливости и живучести, что он пережил отравление фосгеном. Да, ему, конечно, оказали посильную помощь, да и потом, Анна дала противоядие, но все-таки. В моем мире такой пациент скончался бы за полчаса-час. А тут, будучи отравленным почти в полночь, уже в шесть утра очнулся как ни в чем не бывало.

Очнулся и затравленно начал озираться. Рядом с ним сидел лишь я, спокойно раскладывающий инструменты для проведения допроса. Физически я ему навредить не мог, а вот КПМ, она же подрывмашинка, она же пусковуха, она же «Ай, бля, больно!». Принцип эксплуатации прост. Один контакт подводится на яйца, второй на язык. Затем раскручивается рукоятка, вжимается кнопка пуска и дядя Ток со всей силы бьет по особо чувствительным местам жертвы.

Чувствительно, болезненно и очень отрезвляет. Нарушает, конечно, некоторые законы, поскольку господин Кёниг младший, не является военнослужащим и даже не подпадает под разряд комбатантов. Это, как если бы я там, в прошлой жизни, захватил и допрашивал бы какого-нибудь сынка губернатора области или мэра города. Я так и не понял, кем по факту является Хенрик.

— Так это ты тот демон, о котором говорила тетя Хельга? — с вызовом спросил Гай, довольно усмехнувшись. — Я надеюсь, что ты уже подготовил себе могилу, потому что мой отец…

Я аккуратно разъединил провода, идущие от подрывмашинки и начал стаскивать с пленника штаны, вместе с бельем. От подобного аристократ опешил, уставившись на меня шокированным взглядом.

— Да как ты смеешь, жалкий демон! — завопил он, начав брыкаться, однако стальные наручники и в добавок цепь толщиной звеньев в сантиметр, не позволили ему вырваться. Он скорее стул сломает, который я, кстати, тоже, специально взял металлический, чем вырвется из цепей. — Да ты хоть знаешь, кто я⁈ Да мой отец тебя в миг развоплотит! Ты и пискнуть не успеешь, как венаторы…

— Зато ты сейчас запищишь, как маленькая, сцуко, мышка, — спокойно и с профессиональным хладнокровием парировал я. Чуть послюнявив контакт и с помощью сантехнического скотча прилепил его к нежной волосатой коже. Мне подобное было не западло. Я копался и в более причинных местах.

На войне порой случается всякой и в рамках экспресс-допроса мне доводилось запугивать людей, впихивая им запальную группу от гранаты в такиииие места, куда она по идее и не должна пролезать. Зато противник гарантированно раскалывался, поскольку примерно представлял, что с ним станет, если УЗРГМ взорвется прямо внутри его тела. Бесчеловечно? Да. Весело? Да. Считается ли это жестокостью и превышением всех писаных и не писанных законов? Да. Поступал ли так же противник? Однозначно. Я видел тела молодых пацанов, которых запытывали в подвале. Запытывали до смерти, не оставляя на теле и живого места. Видел, как противник обучал личный состав оказанию первой медицинской помощи на пленных наших ребятах. Когда моральные уроды стреляли в ноги пленным, а потом отправляли свой молодняк оказывать помощь на живом человеке, орущем от боли. Я прекрасно знаю, что на войне жалось и милосердие ведет к смерти. Возможно, поэтому система и считает меня демоном. Я пропитался этой ненавистью и потому сам стал похож на своих врагов. Мне не было бы жалко, если бы меня убили. Просто я бы не стал сдаваться в плен, потому что знал, что за мою голову давно назначена награда и противник просто так мне умереть не даст. Я бы даже не удивился, если бы мой труп потом протащили по какой-нибудь улице. Я это заслужил.

Можно сколько угодно рассуждать о человеколюбии, сидя в теплом кабинете. В реальности человек очень быстро оскотинивается и становится похож на зверя, что грызет и рвет противника до конца, пока сам не сдохнет.

— Что ты… — я заранее прицепил на провод крокодильчик и сейчас повесил его на кончик языка. Пленник поморщился от легкого дискомфорта, хотя острые зубцы зажима впились ему в плоть.

— Ты говоришь я Демон? Так и есть! Со мною не видать тебе удачи. Навеки мое дело — зло и месть. Для демона, не может быть иначе! — процитировал я строчки из прекраснейшей песни группы «Король и Шут» и крутанув рукоятку пару пару десятков раз, вжал пуск…

Ничего не понимающий Гай смотрел на меня нахмурившись, а затем, выгнулся дугой, насколько позволяли цепи, плотно прижавшие его к спинке стула. Его лицо исказилось гримасой боли. Глаза начали закатываться. Что ж, кажется, сопротивление электричеству у него не то, что отсутствует, оно даже уходит в отрицательные значения. Обычно людей так сильно не выгибает. Но обычно я применяю телефонный аппарат ТА-57, у которого выход в базе под шесть ампер, в зависимости от модернизации, начинки, молитва связиста-механикуса и фазы луны, может скакать до девяти ампер. На КПМ, которой я пользовался, выходной был двадцать пять. Так что жмыхнуло парня хорошо.

Вот только уже через пару секунд, он мотнул головой, очухиваясь.

— Шшука, — прошипел он, стараясь зубами сдернуть зажим с языка.

— Хера ты стойкий. А ведь по слухам, с КПМки отъезжают сразу на тот свет, — я задумчиво почесал затылок, пытаясь вспомнить, как можно повысить силу удара дяди Тока. Вариантов на самом деле было много.

Самый простой, это намочить его. Но мочить простой водой не вариант, да и нет ее под рукой, зато есть литровые флакончики физраствора. По факту та же вода, только соленая. Самое то, для повышения проводимости. Так что, вскрыв пакет хлорида натрия, я тут же принялся обливать пленника, полностью игнорируя его шепелявые угрозы в мою сторону.

Пакетиков потребовалось аж пять штук, зато теперь Кёниг младший был мокрый и щурился от попавшей в глаза соленой водички, которую он никак не мог вытереть. Какая жалость. Знал бы он, как мне плевать, расплакался бы. Ну или как-то так любил выражаться один мой знакомый сержант.

— Мудакх, — сплевывая воду, смешанную со слюной и кровью, прохрипел Гай. — Тебхе пищдец. Я…

Договорить не успел. Новые обороты и новый пуск. Теперь Гай даже задергался, напрягая и судорожно распрямляя пальцы, что до этого сжимал в кулаки, в попытке вырваться из наручников. Что ж, значит продолжаем резать сопротивление и повышать нагрузку. Помнится, наш связист из отряда разведосов, любит потравить байки, как раз о том, как можно интереснее замучить человека с помощью электричества. Одной из таких было вонзание стальных игл, с подводом к ним напряжения. У меня таких возможностей не было, зато имелся розеточный кабель от генератора и парочка гвоздей… Замкнет, так и плевать. Барсук отремонтирует, он в электрике шарит. Меня же охватил азарт. Сколько может выдержать вот такой перекаченный аристократ? Учитывая его ранг, он давно перешел все нормы человеческой выносливости.

Я ведь даже не задавал вопросы. Просто бил его током с садистским интересом и удовлетворением, когда сыночек Хенрика в очередной раз выгибался и судорожно дергался. Гореть бы мне в аду за такое, но я и так являюсь Демоном Войны, а это практически живое олицетворение ада на земле.

— Ну что, все еще надеешься на папочку, что тебя спасет? — поинтересовался я, откладывая подрывную машинку. Гвозди и молоток найти было не сложно, как и зачистить провод от еще не сделанной розетки. Благо, автомат защиты сети выключен и провод обесточен.

— Ты щерьешно думаешь, что такхая мелочь мне навхредит? — прохрипел он, с усмешкой и неким превосходством глядя на то, как я с трудом вбиваю гвозди в его плотную кожу на небольшую глубину, а затем приматываю их к звеньям цепи. Все же, пробиться глубоко в мышцы у меня не вышло, но надеюсь, что и глубины в полтора сантиметра будет достаточно.