Одержимый идеей вредоносного воздействия солнца, Сет Бранч добился от властей Поинт Блаф разрешения замазать все оконные стекла непроницаемой краской, не позволяющей опасным лучам проникать внутрь домов. Полицейские, патрулирующие улицы, облачились в глухие комбинезоны из белого полотна. Капюшоны и большие темные очки дополняли этот ужасающий костюм.

– Похоже, что мы находимся в городе, зараженном атомной радиацией, – ворчала Джулия. – Не знаю, кого следует больше опасаться… лесных тварей или Сета Бранча.

Пегги Сью понимала, что предосторожности, принятые учителем математики, были бесполезны, они лишь способствовали нагнетанию страха, нависшего над городом.

Люди, оказавшиеся пленниками в собственных домах, приуныли. Многие, лишившись пьянящей радости научных открытий, которую они познали благодаря голубому солнцу, с огромным трудом возвращались к нормальному существованию.

– Я всегда была плохой ученицей, – бормотала старушка Пикинс. – Ненавидела школу, и даже не представляла себе, что приобретать знания может быть так интересно. Сегодня я вынуждена признать, что мне этого очень не хватает.

Жизнь протекала в полутьме, за непроницаемыми окнами, под храп других укрывшихся здесь людей. Нужно было привыкать к дневному сну в окружении множества незнакомцев. Ничего приятного в этом не было. Загар Джулии постепенно сходил. Все выходы наружу были заперты, замки снимали лишь с наступлением ночи, позволяя пленникам заняться их профессиональными обязанностями.

Поселок, освещенный огнями до первых лучей солнца, представлял собой странное зрелище: теперь ночью люди сновали по улицам, как раньше – днем. В полях фермеры работали при свете фонарей или прожекторов.

Население старалось держаться достойно, но всем было не по себе. Связь не удалось восстановить. Что же касается голубого солнца, то оно сияло теперь над городом с обезлюдевшими улицами.

«Призраки, без сомнения, предвидели это, – думала Пегги Сью. – А это значит, что они подготовили другие развлечения для второй части программы».

На одном из окон в зале девочка отскребла краску, покрывающую стекло, получилась маленькая дырочка, через которую можно было заглянуть наружу. Пегги стала ждать, она была уверена, что опасность придет с той стороны, откуда ее никто не ожидает.

Заснуть днем Пегги Сью удавалось с большим трудом. Она не могла привыкнуть к распорядку жизни, навязанному Сетом Бранчем. К тому же нелегко было заснуть в этом наполненном храпом дортуаре, где вплотную стояли походные кровати. Девочке не хватало уединенного уголка, и это угнетало ее. Часто, когда все уже спали, она вставала и отправлялась бродить в пижаме по коридорам здания.

И вот однажды она встретилась с голубой собакой…

Она рылась в мусорных ведрах в столовой, пытаясь разорвать зубами мусорные мешки. Это была маленькая дворняга, некое подобие короткошерстного фокстерьера. Белый окрас позволял разглядеть голубоватую кожу, «загоревшую» на пагубном солнце, сиявшем в небе над Поинт Блаф.

Увидев пса, Пегги Сью осознала, что никто не подумал о защите животных от опасного облучения. Никто и не предполагал, что животные тоже могут стать жертвами вредоносных лучей искусственного солнца.

Когда Пегги вошла в кухню, песик поднял мордочку, и его взгляд уперся в глаза девочки со странным упорством.

С виду пес был довольно забавным: толстенькое туловище, короткие лапки, маленький хвостик, наподобие вздернутой запятой, черное пятнышко вокруг правого глаза и ушки в форме равнобедренного треугольника, одно – торчком, другое – повисшее. Но какой у него взгляд… беспокойный, пристальный!

– Что ты здесь делаешь? – воскликнула Пегги дрогнувшим голосом. – Наверно, проголодался. Подожди, я попробую найти для тебя что-нибудь повкуснее этих объедков.

Она направилась к шкафам, но почувствовала вдруг, что ей тяжело повернуться спиной к собачонке. Почему? Это было странно…

Но как ни старалась Пегги успокоить себя, действительно неприятно было ощущать взгляд дворняги, устремленный ей в спину.

«Нормальная собака не может так смотреть…» – подумала девочка.

Да, именно так. Пегги казалось, что на нее глядит ребенок, дитя, нацепившее собачью маску, как на Хэллоуин. И это было связано с выражением глаз… слишком умных глаз.

Она открывала шкафы в поисках еды, отыскала наконец остатки паштета и выложила их на тарелку. Пес наблюдал за ней, но не прыгал от радости, не вертелся рядом, как это обычно делают животные при виде еды.

«Он терпелив, – подумала Пегги. – Мама сказала бы: хорошо воспитан. Слишком хорошо для уличной собаки».

Она продолжала разговаривать с ним, хотя ее беспокойство нарастало. Девочка казалась себе все глупее и глупее.

Пес ел без особой жадности, размеренно. Прекращал жевать и смотрел на Пегги, присевшую на корточки напротив него.

– Как тебя зовут? – прошептала она. – Ты, конечно, не можешь мне сказать. Хочешь, я назову тебя Тоби?

Животное злобно зарычало, как будто его оскорбили. Девочке даже показалось, что пес готов оскалить зубы. Она хотела погладить его, но удержала руку, боясь, что ее укусят. В тот же миг собачонка бросилась прочь из кухни и скрылась во тьме коридоров.

«Странно», – подумала девочка, вставая.

Как же эта псина проникла сюда? Вероятно, через запасной выход.

Решив получше разобраться, Пегги поднялась этажом выше. Там она поскребла синюю краску на оконном стекле, чтобы посмотреть, что происходит на улице. Маленькая белая собачонка семенила по главной улице. Крохотное животное, пробегающее мимо закрытых лавок, фасадов домов с закрытыми ставнями, усиливало ощущение, что Поинт Блаф превратился теперь в город-призрак. На полдороге пес обернулся, бросил взгляд назад, и Пегги Сью была уверена: он понял, что за ним наблюдают. Несмотря на расстояние, она вновь испытала неприятное беспокойство из-за пристального взгляда собаки.

«Мне кажется, песик смеется надо мной, – подумала девочка, задрожав. – Если бы такое было возможно, я сказала бы, что он улыбается».

Странная улыбка, кривая. Немного злая.

Пегги отпрянула. На перекрестке дворняга присоединилась к стае других собак, ожидавших ее и стоявших неподвижно с высунутыми языками. Животные долго смотрели друг на друга, как будто советовались. Никогда еще Пегги Сью не наблюдала подобного поведения у собак.

«Они слишком умны, – подумала она. – Им следовало бы резвиться, кусаться, бегать… а вместо этого они словно совещаются. Еще немного, и начнут голосовать за резолюцию поднятием правого уха!»

Девочка пыталась шутить, но ее все больше охватывала тревога. Наконец стая разбежалась, и снова лишь ветер гнал пыль вдоль фасадов домов с закрытыми ставнями.

Через два дня Пегги опять встретила голубую собаку. Страдая от ужасной жары, царившей в здании школы, она отправилась в столовую за графином свежей воды. Проходя мимо комнаты отдыха, где стоял столик для пинг-понга, лежали шахматные доски и колоды карт, она заметила пса, взгромоздившегося на стул. Положив передние лапы на стол, помахивая хвостом, он, казалось, изучал шахматную партию, брошенную на середине.

– Эй ты, привет! – сказала девочка притворно игривым тоном.

Пес бросил на нее быстрый взгляд, означавший что-то вроде: «Ты видишь то, что видишь!», – затем вновь сосредоточил все свое внимание на шахматной доске. После чего правой лапой передвинул фигуру с одной клеточки на другую. Проделав это, он соскочил со стула и убежал, как и в первый раз, оставив Пегги в крайнем недоумении.

Ошеломленная девочка присела. Движение лапой было слишком осмысленным, чтобы считать его простым совпадением. Она, конечно, ничего не понимала в шахматах, но прекрасно видела, что пес со знанием дела передвинул белого коня, хотя эта фигура стояла не на самом близком к нему месте на шахматной доске.