— Э-э-э! Мишка! — крикнул он другу. — Погоди! Я же совсем не то…

Поскольку Ушаков даже не обернулся, Руслан бросился его догонять.

— Ну, не злись, Миха! — Шмаевский остановил Мишку, схватив за рукав куртки. — Еще не хватало, чтобы мы из-за девчонок ссорились!

— Так я почему злюсь, — сразу пошел на мировую Ушаков. — Потому что я и сам хотел с тобой об этом поговорить, а ты скрытничаешь!

— Ничего я не скрытничаю. Я же сказал, что рассуждал пока чисто теоретически, потому что возраст… как бы уже подходящий… а опыта в этом деле нет…

— Так вот и я про то! — горячо заговорил Мишка. — Понимаешь, меня, собственно говоря, лягушачьи Тамаркины поцелуи только и останавливают!

— В каком смысле? — Руслан от неожиданности даже встал столбом посреди улицы.

— Да понимаешь, мне девочка одна… ну… из нашего класса нравится… — Ушаков потащил Руслана за собой. — А как вспомню Тамарку, так прямо тошнит. Представляешь?!

Шмаевский почему-то решил, что Мишке непременно должна понравиться Катя Прокофьева, и он настроился на то, чтобы уверить его, что Катя еще похуже Тамарки будет.

— И что же это за девочка? — осторожно спросил он.

— Вот… только тебе… как другу… — начал Мишка и с недоверием оглядел Руслана.

— Да ты что, думаешь, я кому-нибудь растреплю? — удивился Шмаевский.

— Дай слово, что никому! — зачем-то попросил Ушаков.

— Кончай, Миха! — возмутился Руслан. — Я могу подумать, что ты во мне сомневаешься!

— Ну ладно… Гляди у меня! В общем, так: мне нравится… Вероника Уткина…

Шмаевский облегченно вздохнул, потому что понял: кривить душой на предмет Прокофьевой ему не придется. Он и сам не знал, почему так обрадовался, что Мишка не претендует на эту ненормальную Кэт. И какое ему до нее дело?

— Ну! И почему так странно реагируешь? — подошла очередь удивляться Ушакову.

— Как странно?

— Чего это ты развздыхался? — угрюмо спросил его Мишка. — Тоже на нее заришься?

— Нет, что ты! Это я просто так вздохнул… неконтролируемо!

— Ну гляди! — опять неизвестно зачем пригрозил Ушаков.

— И что ты собираешься делать? — спросил Руслан.

— Так вот в этом-то весь вопрос! Хотел куда-нибудь пригласить Веронику, а как вспомню Тамарку — прямо с души воротит!

— Так, может, не вспоминать?

— Это тоже, знаешь ли, неконтролируемо получается!

— Ну тогда, может, не целоваться? Хотя бы временно… пока Тамарка совсем не исчезнет из памяти?

— А что? Это вариант! — обрадовался Мишка. — Слушай, а может, мне прямо сейчас взять и пригласить ее куда-нибудь?

— Возьми и пригласи!

— Легко сказать, пригласи! А если она вдруг не согласится?

— Чего бы ей не согласиться? Ты у нас парень видный!

— Да? Ты так думаешь?

— Ну хватит, Миха, без конца задавать ненужные вопросы и увиливать! Решил пригласить, так иди и приглашай!

— Ты не злись, но я еще один вопрос все же тебе задам, как другу! А куда бы мне ее пригласить?

— Откуда я знаю! Я ни разу никого не приглашал.

— Ну а вот если бы пришлось, то куда? Можешь ты порассуждать… опять же… чисто теоретически?

— Могу. Сейчас погода хорошая. Тихая. И снег так красиво падает. Пригласи ее прогуляться по Питеру.

— А что? Дело говоришь! — обрадовался Ушаков. — Не зря я все-таки тебя спросил! Ну… так я пошел?

— Валяй! — согласился Руслан.

Мишка рванул к дому Вероники Уткиной, а Шмаевский в совершенно растревоженном состоянии поплелся к своему дому. И чего это он так испугался за Катьку Прокофьеву? Да разве она может кому-нибудь понравиться? Совершенно бесцветная и неинтересная женская особь!

Вечером Руслан не выдержал, позвонил Мишке и спросил:

— Ну как?

— Что именно? — снисходительно спросил его Ушаков.

— Кончай прикидываться! Прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю! — рассердился Руслан.

— Если ты про Веронику, то крепость сдалась, практически без боя!

— Да ну?

— Вот тебе и «да ну»! Представляешь, почти сразу согласилась со мной встречаться. Так… для виду только поломалась немного.

— И что? Вы гуляли?

— Разумеется, мы гуляли, Руслик! — Мишка опять сказал это так устало, будто они не по Петербургу бродили, а совершили восхождение по меньшей мере на Эверест. — В общем, если ты задумаешь что-нибудь в этом же роде, обещаю тебе любую консультацию!

— Да я пока как-то…

— Ну и зря! — перебил его Мишка. — Вот если бы ты запал на ее подругу, то мы могли бы гулять вчетвером! Здорово, между прочим, было бы!

— Кого ты имеешь в виду? — спросил Руслан, и в памяти опять всплыл довольно-таки неказистый образ Прокофьевой.

— Ясно, что не Катьку, — ответил Ушаков. — Кому она может понравиться? А вот Танька Бетаева ничего! Очень тебе рекомендую! У нее так височки выстрижены! Класс!

— Ну ты даешь! — восхитился Руслан. — Какие слова знаешь!

— С девчонками поведешься — еще не то узнаешь! — сказал Мишка.

— Поскольку меньше чем через месяц будет День влюбленных, который всей школе так понравилось отмечать, то предлагаю подготовить к традиционному концерту для родителей несколько сцен из «Евгения Онегина» и стихи о любви, — сказала Нинуля в самом начале урока литературы.

— Тоже Пушкина? — спросила Ник, то есть Вероника Уткина.

— Необязательно. Выберите стихи того поэта, который вам больше нравится. Только мне сначала покажите, а то сейчас в книгах можно найти такое…

— Это какое же «такое»? — выкрикнул Мишка Ушаков.

— Сами знаете какое, — не стала уточнять Нинуля.

— А если я, например, терпеть не могу все эти стишки? — не унимался Ушаков.

— Не отрывай время от урока, Михаил, — поморщилась Нинуля. — У меня и в мыслях нет предлагать тебе читать стихи со сцены.

Это Ушакову почему-то тоже не понравилось.

— То есть вы считаете, что я не в состоянии?

— Да, Миша, я так считаю. И думаю, что не я одна. Все знают, как ты завываешь, когда читаешь стихи наизусть.

— Это я-то завываю?!

— Еще как завываешь! Прямо противно! — подхватила Ира Ракитина и тут же обратилась к учительнице: — А кто будет Татьяной?

— Ну конечно, не ты! — опять встрял Ушаков.

— Это почему же? — обернулась к нему Ракитина, презрительно сузив свои красивые голубые глаза.

— Да потому, что ты — вылитая Ольга! «Кругла, красна лицом она, как эта глупая луна на этом глупом небосклоне»!

— Идиот! — бросила ему Ира и отвернулась.

— На себя посмотри! — ответил Мишка и без всякой паузы обратился к Нинуле: — Нина Владимировна! Я хочу быть Онегиным, потому что эта особа… — и он резко выбросил руку в сторону Ракитиной. — …меня так достала, прямо сил нет терпеть. Я ей так монолог вжарю, мало не покажется!

— Брось, Миха, у тебя не получится. Вспомни свое «Вон из Москвы, сюда я больше не ездок!» — заметил Шмаевский. — Все хохотали до слез. Бедный Грибоедов еще раз умер бы, если бы услышал!

— Ты, что ли, на Онегина претендуешь? — сразу надувшись, спросил его Мишка. — Еще друг называется!

— Не-е-е… — протянул Руслан. — Я пас…

— И напрасно, — обратилась к нему Нинуля. — У тебя и внешность подходящая, и читаешь ты неплохо.

Весь класс мигом обернулся к последней парте, где сидел Шмаевский. Он покраснел от такого повышенного внимания к собственной персоне и опять отрицательно помотал головой:

— Н-нет… Это не для меня… Если бы в классе, то еще туда-сюда, а со сцены… В общем, не буду я, Нина Владимировна…

— Ладно, мы еще с тобой поговорим на эту тему отдельно, а сейчас запишите названия стихов Пушкина, которые могут вам пригодиться к чтению со сцены. Заодно запишите названия и нескольких стихов Лермонтова. Он у нас следующий по программе, и стихи о любви у него тоже прекрасные. Кстати! — Учительница с улыбкой посмотрела на Ушакова. — Мне кажется, Миша, что как раз ты сможешь подобрать себе что-то из Лермонтова. У него есть стихи, направленные против прекрасного пола. Тебе подойдет! Они даже с твоими особыми интонациями пройдут!