‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Борис уже в студии — настраивает фотокамеру, освещение и делает все то, что должна делать минимум команда профессионалов.

— Здравствуй, Лиза, — улыбается он. — У меня совершенно непредсказуемая съемка, поэтому я сегодня заменяю всех.

Словно читает мои мысли и оправдывается.

Сейчас Борис не похож на того брутала, которого я встретила в свой первый рабочий день — на нем белоснежная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами и деловые черные брюки. Длинные волосы завязаны в хвост, а на лице ни грамма растительности.

— Привет, — стряхиваю с себя мокрый растаявший снег и снимаю верхнюю одежду.

— Возьми ватные диски, мицелярку и смой с себя всю косметику. Визажиста не будет — это моя личная инициатива, Лиза. Я хочу видеть тебя без макияжа. Твою естественную красоту.

Его слова вгоняют меня в краску, но я послушно стираю косметику и подхожу к своему рабочему месту. Плюхаюсь на кожаный пуф и непроизвольно ойкаю. Прижимаю ладонь к боку и вытягиваю губы в трубочку от боли.

— Чёееерт…

Борис чудеснейшим образом оказывается возле меня и садится на корточки.

— Что-то болит? — смотрит с паникой в глазах.

— Упала сегодня, — выдавливаю из себя, потому что от боли почти не могу нормально говорить.

— Где болит?

— Вот здесь, — я показываю рукой на бедро и пытаюсь спешно сказать, что все нормально, и рана обязательно заживет со временем…

Но Борис прикладывает к моему бедру свою теплую ладонь и осторожно гладит. Щеки моментально становятся пунцовыми, и не знаю, куда себя деть от повисшей в воздухе неловкости.

— Здесь болит?

Киваю в ответ и мечтаю только о том, чтобы он поскорее убрал от меня свои руки. Все это как-то интимно и странно. Борис поднимается с места и подходит к навесному шкафу.

— У меня где-то был крем от ушибов. Сейчас поищу…

Он копошится в аптечке, а я мысленно думаю — нужна ли мне такая работа? Может бежать, пока не поздно, несмотря на то, что съемки мне нравятся? Одергиваю себя, вспоминаю про Витюшу, свои обещания и сцепив зубы понимаю, что буду работать дальше.

Борис возвращается и протягивает мне гель в тюбике. Понимающе кивает, отворачивается, и я приподнимаю платье, чтобы помазать ушиб. Когда вижу свое бедро, чуть не вскрикиваю от ужаса — теперь там красуется огромный болезненный кровоподтек размером с грейпфрут. Прозрачным гелем смазываю место ушиба и спешно опускаю платье.

Съемки начинаются. Борис мягко поправляет меня во время рабочего процесса и подсказывает, как правильно встать и куда смотреть. Его речь ненавязчивая, по-отечески добрая и не осуждающая.

— Перерыв, Лиза. Давай я принесу нам чай?

Я соглашаюсь и беру в руки свой телефон впервые за несколько часов съемок. Открываю мессенджер и вижу фотосообщения от Марка. Он… в океанариуме. Совершенно один. Шлёт фото рыбок и спрашивает, как скоро я освобожусь. Я набираю его номер и с придыханием жду, когда он ответит на звонок.

— Без тебя здесь скучно, Белоснежка, — произносит Марк, забывая поздороваться. — Рыбка Дори передавала тебе привет.

Закусив губу от смеха, расплываюсь в улыбке.

— Я соскучилась, Принц. Но даже не могу предположить, в котором часу освобожусь, чтобы составить тебе компанию… А рыбки — они красивые… Я никогда таких не видела. Не бывала на море и могу себе только представить как там чудесно — под водой.

— … не была на море, — эхом повторяет Марк.

— Так получилось, — смеюсь я.

Наверное, для него это странно.

— Я должна была поехать на море. В тот год, когда погибли мои родители. Я считала дни до того момента, когда окажусь на песчаном пляже, окунусь в прозрачную воду и услышу шум прибоя. Но этого не случилось — родители умерли за три с половиной дня до путешествия, и путевки пришлось отдать.

Марк некоторое время молчит, и я проверяю на связи ли он.

— Нам нужно это исправить, Белоснежка. Нужно все исправить.

Я отключаюсь после того, как клятвенно обещаю Марку перезвонить сразу же по окончанию съемок.

В это же время возвращается Борис с чаем и овсяным печеньем. Мы быстро перекусываем и после этого вновь приступаем к работе.

Марк.

После рабочего дня решаю заехать к Валерке в клинику, которая находится на другом конце города. У меня уходит два часа на то, чтобы туда добраться. Честно говоря, я совершенно не знаю, что можно привозить в туда, а чего нельзя, поэтому просто покупаю букет цветов и швейцарские шоколадные конфеты.

Частная клиника «Твоё здоровье» находится за коваными воротами из стали. Услышав мою фамилию, охранник открывает ворота и впускает меня на чистую ухоженную территорию.

— Корпус номер семь, — коротко произносит он и тычет пальцем на двухэтажное здание из кирпича с решетками на окнах.

В корпусе меня трижды проверяют, прежде чем допускают в гостевую комнату, где я могу спокойно поговорить с сестрой. Внутри клиники довольно уютно и не возникает дискомфорта. Хотя, за те бабки, что они сдирают за лечение, можно было и покруче забабахать.

Двери в гостевую комнату открываются на пороге показывается Валерка. В розовом спортивном костюме и милых тапках-зайцах с длинными ушами.

— Зачетные тапки! — киваю в сторону обуви, вспоминая, что точно такие же были в нашем детстве.

Валерка оттаивает. Слегка улыбается и садится в кресло напротив меня.

— Спасибо, — отвечает почти шепотом. — Могу дать поносить.

Она исхудала за эти дни — лицо осунулось, под глазами темные круги, одежда буквально висит на ее теле. Я протягиваю сестре цветы и конфеты.

— Конфеты нельзя, отберут, — отрицательно мотает головой и даже не прикасается к коробке.

— Но меня же пропустили с ними! — возмущаюсь я.

— Это ничего не значит, Марк. Они могут подумать, что внутри конфет кокаиновый порошок, — улыбается Валерия.

— Чёрт, как хорошо, что кокаиновый порошок я сунул в букет цветов.

Валерка толкает меня по-дружески в бок и заливисто смеется.

— Ты придурок, Марк. Нас могут услышать, — тут же становится серьезной и кладет цветы на журнальный столик. — Поверь, я знаю что говорю… Так что можешь отвезти конфеты своей Олли, а цветы я с радостью приму.

Валерка склоняется над букетом и громко вдыхает аромат красных роз.

— Я больше не встречаюсь с Олли, — приподнимаю руки вверх.

— Рада за тебя, братик. Она стрёмная, по правде говоря. Обычная силиконовая кукла, каких много.

У нее на лице искренняя улыбка и я вспоминаю, как Валерка в юности отшивала всех моих потенциальных девушек, заранее предугадывая их скверный характер. И всегда попадала чётко в цель.

— Как ты? Тебя что-то тревожит? — спрашиваю слегка наклонившись вперед.

Валерия заметно нервничает — пальцы дрожат, а в уголках глаз появляются слезы.

— А как ты думаешь — каково мне сидеть в клетке? Меня даже на прогулку не выпускают сейчас… Это ты у нас мужчина-кремень, с легкостью переносишь все невзгоды и трудности. А я слабая девушка — чуть что — нервный срыв.

— Это из-за Антона? — спрашиваю и не отрываю от сестры свой взгляд.

Оказывается, ее эмоции о многом могут рассказать. Особенно сейчас, когда она так уязвима.

— Ты всё знаешь, да? Нет, Антон только усилил то, что накопилось с годами, стал отрывным толчком к срыву. Я ведь всегда знала, что мы не будем вместе. Я не для него, Марк.

Мы еще несколько минут разговариваем ни о чем — Валерка не желает мне открываться, а я и не настаиваю. В конце концов, не мне ее учить, как жить — самому бы кто подсказал.

Спустя полчаса в гостевую комнату входит медсестра и настоятельно рекомендует Валерке вернуться в палату, потому что сейчас состоится вечерний обход. Сестра приподнимается с места, целует меня на прощание в щеку и благодарит за то, что приехал.

Когда я брожу по океанариуму, то осознаю, что я плотно подсел на наркотик по имени Лиза. За то время пока мы не виделись, я ощутил ее острую нехватку в своей жизни. Как влюбленный идиот шлю фотографии самых красивых рыб на мессенджер и удивляюсь, в какой момент я стал таким сентиментальным.