Так вот, ярко-красную палатку разбили в ущелье между скал. Нужно сказать, что ландшафт у озера Ястребиное представляет собой чередующиеся гряды гранитных скал, покрытые лесом. Гряды эти настолько похожи одна на другую, что, не обладая специальными навыками ориентирования, простому матраснику потеряться там ничего не стоит. Несмотря на опасность и будучи ответственным за питание экспедиции, я решил в тот вечер приготовить жюльен по-карельски, без сметаны (сметаны не было). «Макс, я за грибами», — сказал я в надежде на то, что Макс и Славка будут следовать за мной и следить, чтобы я не потерялся. «Ну ***дуй», — Макс был занят разведением костра. Сыроватые ветки отказывались гореть, и он уже сорок минут стоял в коленно-локтевой позиции и энергично надувал щеки.

Следует заметить, что мои опасения заблудиться были небеспочвенны. Однажды я вышел за хлебом в магазин на улице Восстания, а вернулся только через три дня, по ошибке завернув налево, а потом направо, вместо направо, а потом налево. В общем, я очень плохо ориентировался. «Слушай, Макс, — не унимался я, — давай я буду собирать грибы по периметру, а чтобы не потеряться, буду тебе орать, ну типа ау-ау, а ты мне отвечай!» Расценив молчание Макса как знак согласия, я, вооружившись двумя полиэтиленовыми пакетами, выступил в чащу.

Грибов было море. Я радостно порхал от лисичек к подберезовикам, от подберезовиков к подосиновикам, от подосиновиков к белым. Азарт настолько захватил меня, что захотелось забраться на соседнюю гряду и все там обследовать. «Макс!» — крикнул я, проверяя связь с центром. «Оу!» — раздалось в ответ. Окрыленный поддержкой друга и продолжая орать, я вскарабкался на соседнюю гряду, покрытую густым ельником. «Вот сейчас все там соберу и сразу вниз… а палатка сразу внизу и направо… — думал я, срезая очередной скользкий масленок… — вот-вот, сейчас еще немного и домой… палатка налево и вверх, то есть вниз… Макс!!!..» — «Ку-ку… ку-ку… ку», — и вместо Макса на мой вопль отозвалась безмозглая лесная птица. «Два с половиной…» — мелькнула мысль. Следующая мысль была не менее тревожной и сообщала о том, что если заблудиться и идти на юг, то до ближайшего населенного пункта километров сто, а если на север, то пятьсот-шестьсот, не меньше. Где север, а где юг, определить было совершенно невозможно. Мох одинаково густо покрывал все стороны света. Полярной звезды видно не было, а вместо нее пошел дождь, и лес вокруг как-то сразу потемнел. «Палатка должна быть где-то внизу!» — сказал себе я, спускаясь со скалистой гряды.

«Макс! Мааакс!!!» — тишина. Видимо, я спустился не с той стороны. На фига я вообще полез на этот холм.

Стоп, надо прекратить панику и собраться с мыслями. Я стоял здесь, потом поднялся наверх, потом спустился вниз, потом вернулся, значит, палатка должна быть здесь… либо там… либо… «МАААААААКС!» — тишина… Я сел на поваленное дерево и закурил. Становилось совсем темно. Дождь кончился, но перспектива ночевки с двумя пакетами грибов под открытым небом была, прямо скажем, не радужной. Завтра утром меня, конечно же, найдут. Или… «МААААКС!!!!» — мой голос предательски дрогнул. Над головой мрачно смыкались верхушки сосен, закрывая небо, Полярную звезду и надежду на спасение.

Яростно зашвырнув пакеты с грибами в овраг, я полез на сосну. Коала из меня оказался так себе, и, в кровь ободрав руки, я спустился вниз, так ничего толком и не увидев. Надежды не осталось. «…Мааааксссс…» — из последних сил прохрипел я… Нет ответа…

Бросившись сломя голову в овраг, я начал собирать грибы обратно в пакет. Сейчас найду открытое место и выложу из грибов слово «Помогите мне, пожалуйста!» Или просто «SOS»? Или по-русски «СОС»… нет, это пошло… или по-фински «SOOOOS»… нет, это слишком длинно… я в отчаянии сел на землю и обхватил голову руками.

«Ну че, где грибы-то?» — за моей спиной, деловито держа поваленную сухую сосну, стоял Максимыч и с интересом смотрел на меня. «Макс!!!! — воскликнул я и бросился обнимать его. — Как ты нашел меня? Почему ты не отвечал на мои крики? Сколько километров до палатки?!» — «Да вот же она. — Максимыч кивнул в сторону ярко-красного пятна между деревьев. — Честно говоря, ты немного задрал — бегать вокруг палатки в течение трех часов и орать: „Макс! Макс!“ Я, признаться, утратил интерес отвечать еще часа два назад. Идем, харе балдеть, к тому же ужин уже остыл, а Петриченко, если его не остановить, сейчас нажрется…»

Но это было уже не важно. Я был в безопасности.

Походы в конце октября в Ленинградской области — занятие неблагодарное. Ночи становятся уже совсем холодными, грибов почти нет, но сидеть в общежитии и смотреть, как приходит зима, еще более невыносимо. Поэтому было решено закрыть сезон походов визитом в Северную Карелию нашим обычным составом — Максимыч, Славка и я, так и не купивший себе спальник. Да, чуть не забыл, в жизни Славки произошли изменения — в нее ворвался Ричард. Или, попросту, Ричик. Ричиком назывался гигантских размеров немецкий овчар, который за один присест мог съесть половину суточного рациона студентов третьего этажа общежития номер два. Ричик, по мнению Славки Петриченко, считался умным псом: он поднимал ножку, в основном в коридоре общежития, лаял и отличался прекрасным аппетитом… а что еще нужно уметь умной собаке? Не будете же вы ожидать от овчарки успешной сдачи зачета по биохимии или, например, реферата по организации здравоохранения.

Наташка Герасимова, любимая женщина Славки Петриченко, поначалу Ричика невзлюбила. Ей, видите ли, не понравилось, что Ричик съел ее дневной крем от морщин. Но Петриченко твердо сказал: «Либо Ричик живет с нами, либо между нами все кончено!» — и вынужден был неделю ночевать в комнате у Макса. За это время Наташка с Ричиком подружились, и, заодно, она простила Петриченко. Ричик, к слову заметить, хорошее отношение к себе понимал и ценил. И только когда материнская любовь Славки переходила все границы, Ричик мог недоуменно посмотреть в его сторону и многозначительно тявкнуть.

Материнская любовь Петриченко не знала границ. Так, однажды на всю стипендию он купил ему набор ошейников из натуральной кожи с позолоченной цепью крупного звена. За что опять неделю жил у Макса, изгнанный Наташкой из комнаты. Когда в общежитии ремонтировали отопление, Петриченко не разрешал Ричику сидеть на холодном полу, и огромная шестидесятикилограммовая лохматая туша с глупейшим выражением на лице, насколько черты собачьего лица могли это позволить, сидела на коленях у счастливого хозяина и растерянно махала хвостом. «Ты ему еще кубик Рубика купи!» — саркастически язвил Макс. Он тоже любил Ричика, его нельзя было не любить, но фанатизма Славки явно не разделял.

Апофеозом проявления любви Петриченко к Ричику стали собачьи штаны, которые Славка купил ему на день рождения у одной знакомой швеи. Штаны были пошиты из старого китайского пуховика, в них была прорезь для хвоста, ширинка и надпись «Больчекабана» на заднем кармане. В позолоченном ошейнике и штанах «Больчекабана» Ричик напоминал сутенера из Гарлема, отпустившего бакенбарды. Петриченко на фоне Ричика смотрелся блекло.

Так вот, не взять Ричика с собой в поход было невозможно. Представьте, включаете вы индийский фильм «Зита и Гита», а Гиты — нету! Абсурд! Вот так и Славка с Ричиком. Ехать решили необычным маршрутом. Максим Максимыч знал, как разрабатывать живописные маршруты, но, к сожалению, никто не знал, где мы окажемся в конечном итоге. Ехать нужно было пять часов на электричке, а потом идти километров десять по грунтовке, пока не начнется бездорожье и трудности. Трудности начались еще на Финляндском вокзале. На восьмичасовую электричку мы опоздали, потому что Петриченко ушел купить Ричику пирожок с мясом и пропал с концами. Через полчаса он вернулся встревоженный с Ричиком на руках. На мой вопрос «Что случилось?» и на немой вопрос Максим Максимыча «Какого хера?» Петриченко с дрожью в голосе ответил, что Ричик отказался есть пирожок с мясом, и он водил его в аптеку за активированным углем и желчегонным. Ричик с безразличным видом наблюдал за мухой, кружившей у его носа. Перед выходом из общежития он съел тазик макарон по-флотски и хотел покоя.