Наша профессия сложна тем, что пациенты бессловесны. И не могут сказать какие у них проблемы. Потому в какой-то момент мы становимся практически телепатами. Оценить не только симптомы, но и какие-то мелочи в поведении животного, которые часто могут сказать о диагнозе сильнее чем клиническая картина.

В итоге я не выдерживаю и снова звоню, чтобы услышать голос Адрианы, после чего становится ясно: она растеряна. Та, которая уверяла, что она ветеринар с опытом, сейчас не знает как поступить.

Я уверен — она возьмет себя в руки и справится. Но просто сейчас ей нужна небольшая поддержка.

— Жду в клинике, прихвати документы и страховку.

А сам тем временем уже торопливо одеваюсь. Черт с ним, с ланчем, который я собирался провести в уютной греческой таверне. Перекушу по пути, забегу в "Тим Хортонс". Сейчас мне хочется увидеть эту кошку и понять, почему голос Адри звучал настолько растерянно.

Потому в клинику я врываюсь, допивая кофе и буквально запихивая в себя сэндвич с куриным салатом. Краем взгляда замечаю коллег, приветствую их взмахом руки. И тут же сталкиваюсь с Амираной.

— Привет, док.

— Привет, как ты?

— Я отлично. — медсестра становится серьезной. — Адриана тут, пришла с кошкой. Говорит, ты в курсе.

— Ага, в курсе. Ты страховку проверила?

— Да, ее надо обновлять через две недели, но сейчас все в порядке.

Я смотрю на круглые часы на стене напротив. Ее полчаса до начала смены. Отлично!

— Адри в третий кабинет, мы там побеседуем.

— Ок, док, а я нужна?

— Ты всегда нужна, Амирана, — вздыхаю в ответ. — Я без тебя давно бы с документами запутался и с пациентами.

— Ты льстец, Дейв, но я это люблю. Ладно, давай переодевайся, я пока Адри проведу.

Переодеваться это значит накинуть бледно-зеленую форму. Кажется, сегодня я это делаю за секунды, так же быстро дезинфицирую руки и едва ли не бегу в третий кабинет.

Они уже там. Первое, что вижу, заходя в кабинет, огромные темные глаза. Адри стоит у смотрового стола, придерживая сфинкса. И смотрит на меня, молчит. Она уже успела переодеться в белый халат, в нем кажется еще тоньше.

Фак, чувак, думай о пациенте.

— Привет. — говорю хрипло. — Что тут у нас.

Пока слушаю четкий и подробный рассказ, осматриваю кошку. Значит, Нира.

— Сколько ей лет?

— Десять.

— Ага, ну самый расцвет. — я осторожно провожу рукой вдоль спины Ниры. Дрожит, но это нормальная реакция на незнакомое помещение и людей. — Давай еще раз осмотрим твою пасть. Адри, придержи.

Она с Амираной ассистируют мне. А я невольно отмечаю, что Адри не возмутилась, когда назвал ее сокращенным именем.

"Ля, дебил, она сейчас вряд ли заметит, схвати ты ее за грудь".

— Ты ей десна осматривала? — спрашиваю, заглядывая в пасть Нире.

— Осматривала. — мрачно отмечает Адри. — Хорошо если не придется удалять кучу зубов.

— Именно. Так, предлагаю ограничиться пока анализом крови. Ну и подумать когда удобнее ей почистить зубы и оценить их состояние.

— Судя по запаху, состояние там так себе. Передний нижний резец шатается.

— На удаление, — киваю я. — Амирана, попроси сделать у Ниры забор крови на полный и биохимический анализы. И мочу тоже, мне не нравится, что запах отдает аммиаком.

— Идем, малышка. — Амирана подхватывает Ниру, та отвечает бурчанием. — Да, знаю, знаю, боишься. Я тебя покормлю, посажу на теплое одеялко. Док, я с ней разберусь, а у вас смена через десять минут.

Амирана выходит за дверь, и в кабинете сразу становится тихо. Слишком тихо. Так тихо, мать вашу, что я слышу, кажется, биение сердца Адри. Находится с ней в небольшом помещении крайне опасно. Несмотря на ситуацию в голове начинает прокручиваться сцена с опрокидыванием Адри на стол. Я даже делаю шаг назад и засовываю руки в карманы. Да пошло оно все! Сегодня же позову Латишу с ночевкой и устрою секс-марафон. Может, тогда дурь выйдет из головы. Невозможно смотреть на женщину, хотеть ее и понимать, что стоит держаться на расстоянии. Особенно когда она постоянно рядом.

— Как будет время, — говорю Адри, — подойди к Стелле, она сегодня на ресепшене. У нас скидки для сотрудников, заодно передашь ей данные по страховке.

— Спасибо.

— Пока не за что, кошка запущена. Адри…

— Да? — отзывается она, а сама смотрит куда-то в пространство, думает о чем-то о своем.

— Если выкроим сегодня время, то можно будет обсудить положение Ниры.

— Ага.

— Я дам тебе знать. — говорю, мечтая побыстрее выйти отсюда, иначе не выдержу и продолжу то, что мы делали в коридоре паба.

Я всегда понимал и понимаю запрет на служебные романы. Как-то, еще в роли стажера, оказался свидетелем подобных отношений. Закончилось все далеко не радужно. Скандалы на работе, ревность ко всем, вплоть до прямых оскорблений медсестре, что работала с тем мужчиной. В итоге уволили обоих. Не знаю дальнейшую их судьбу, но, кажется, они расстались.

Работа и личная жизнь должны идти параллельными путями. Сейча я понимаю это особенно ярко. Так как мелькание Адри перед глазами не способствует рабочему настроению. Возможно, кого-то это вдохновляет. Но я с трудом перестраиваюсь с мыслей о том, чтобы запереться с ней, на пациентов. Будь Адриана более равнодушна, глядишь и я бы успокоился. Но находясь рядом с ней ощущаю себя так, точно стою обнаженным в грозу, в открытом поле. И вот-вот шарахнет молнией.

Мать вашу, да между нами искрит! Я кожей чувствую, сквозь футболку и медицинскую форму. У меня волосы дыбом по всему телу. У меня вся кровь вниз устремляется от одной только мысли о том поцелуе. Точно это первая женщина, с которой я целовался.

"Лять, возьми себя в руки", — мысленно ору на самого себя. Как раз в этот момент Адриана наклоняется, чтобы поднять упавшие листы бумаги. Я на миг закрываю глаза и судорожно сглатываю. Но уже поздно: круглый зад продолжает стоять перед мысленным взором.

Кажется, я выхожу из кабинета чуть быстрее, чем хотелось бы. И, кажется, внутри меня пожар. В коридоре делаю пару медленных вдохов-выдохов, после чего даю себе слово прийти в норму.

Меня точно высшие силы слышат, потому что буквально через полчаса пациенты начинают идти один за другим. Тут уже не до сексуальных страданий. Один за другим идут кошка с отравлением, кролик с подозрением на заворот кишок, старая собака с астмой, хомяк со сломанной лапкой, на которого Адриана смотрит с легкой паникой.

— Что? — не выдерживаю я.

— Не работала с такими мелкими животными.

— Ну так учись. — отвечаю сухо. — Что тебя смущает?

— Кости торчат.

Амирана стоит рядом и прислушивается к разговору. Я уже не раз замечаю, что она симпатизирует Адри, помогает, подсказывает.

— У всех могут кости торчать. Что это означает.

— Открытый перелом. — отвечает смятение моих мыслей. — Высокая опасность инфекции, дозу антибиотиков придется рассчитывать крайне осторожно. Джунгарские хомяки крошечные, плюс еще…

— Ампутация. — перебиваю я ее.

Адри запинается на полуслова и округляет глаза.

— Так сразу?

— Если сейчас ампутируем лапу, то появится культя, а хомяк отлично будет носится на трех конечностях. Гипс и повязки сама понимаешь наложить не выйдет, высокая вероятность сепсиса, придется постоянно ограничивать его в движении.

Адриана смотрит на меня первые несколько секунд как на монстра. Но затем во взгляде появляется задумчивость, а потом — неужели — она медленно кивает. Соглашается?!

— Ты прав.

Да ладно?! В душе ликую, а внешне сохраняю каменное выражение лица. Хомяк не ждет, надо его подготовить к ампутации.

Сегодня смена заканчивается в одиннадцать вечера. Где-то за час до этого очередное приглашение пройти в кабинет номер пять. Лабрадор, пять лет, попал под машину. Я слышу имя владелицы и мысленно матерюсь. После чего быстро иду в кабинет.

— Дейв, слава Богу ты сегодня здесь! Спаси его! Пожалуйста!