Но затем он все-таки изобразил веселье. Скорее, просто фыркнул, и притом спустя чуть не пять секунд после шутки, что было странно, так как вовсе на него не похоже. Вроде бы.

— Ну что, мисс Уинслоу? Еще немного откровенности? — произнес он. Суховатая улыбка превратила вопрос в подобие ласкового обращения.

— Всегда, — жизнерадостно отозвалась она.

— Думаю, что вы могли бы… — И вдруг замолчал.

— Что такое? — Она улыбнулась, говоря это, но вдруг заметила, что он смотрит куда-то поверх ее головы, кажется в сторону двери. И вид у него при этом сделался очень мрачный.

Она нервно облизнула губы и глотнула. Обернулась… В комнату вошел лорд Ньюбери.

— Он выглядит сердитым, — прошептала она.

— У него нет никаких прав на вас, — резко бросил мистер Грей.

— Как и у вас, — мягко заметила она и бросила взгляд на дверь, которая вела в дамскую комнату. Но мистер Грей крепко взял ее за запястье и удержал на месте.

— Вы не можете сбежать, — промолвил он. — Если вы так поступите, все решат, что вы сделали что-то нехорошее.

— Но с другой стороны, — возразила она, ненавидя охвативший ее прилив паники, — они могут посмотреть на него и решить, что любая разумная молодая леди постарается держаться от него подальше.

Но конечно, они так не подумают. Она это прекрасно знала. Лорд Ньюбери шел к ним с железной решимостью, и толпа быстро расходилась перед ним, давая ему проход. Расходилась и смыкалась за ним, глядя в сторону Аннабел. Если тут состоится бурная сцена, никто не хотел упустить пикантное зрелище.

— Я буду здесь, рядом с вами, — тихо произнес мистер Грей.

Аннабел кивнула. Было просто поразительно — и страшно, — как это ее успокаивало.

— Дядя, — жизнерадостно произнес Себастьян, потому что давно понял, что это лучшая манера обращения к этому родичу, — как приятно видеть вас снова! Хотя должен заметить, что все выглядит иначе, когда смотришь одним глазом. — Он мило улыбнулся. — Даже вы.

Ньюбери смерил его мрачным взглядом, затем повернулся к Аннабел:

— Мисс Уинслоу.

— Милорд, — присела она в реверансе.

— Следующий танец наш. — Это было не приглашение, а приказ. Себастьян напрягся, ожидая, что Аннабел резко откажет графу, но она лишь нервно глотнула и кивнула. Он решил, что это понятно. У нее не было никакой возможности противостоять графу, а Ньюбери всегда был импозантным и властным. Кроме того, ей еще, вероятно, приходилось отвечать перед дедом и бабушкой. Они дружили с Ньюбери, и она не могла их опозорить, отказывая ему всего-навсего в танце.

— Позаботьтесь вернуть ее ко мне, — сказал Себастьян, награждая дядюшку совершенно неискренней улыбкой с плотно сжатыми губами.

Ньюбери вернул ему такую же, сопроводив ее злобным ледяным взглядом. В этот миг Себастьян понял, что совершил ужасную ошибку. Ему не следовало пытаться восстановить положение Аннабел в обществе. Ей было бы гораздо лучше оставаться парией. Она вернулась бы к своей сельской жизни, нашла бы себе какого-нибудь сквайра, который, как и она, называл бы вещи своими именами и жила бы потом спокойно.

Иронию сложившейся ситуации пережить было тяжело. Все полагали, что Себастьян ухаживал за ней, потому что ее захотел его дядя, а правда заключалась совсем в ином.

Ньюбери отказался от нее, умыл руки до тех пор, пока решил, что Себастьян действует всерьез. А теперь он возжелал ее еще больше.

Раньше Себастьян считал, что ненависть дяди к нему имеет какие-то пределы, но теперь было очевидно, что это так.

— У нас с мисс Уинслоу достигнуто взаимопонимание, — объявил дядюшка.

— А вы не думаете, что решать это должна сама мисс Уинслоу? — небрежно откликнулся Себастьян.

Глаза дядюшки полыхнули яростью, и на какой-то миг Себастьян подумал, что тот попытается ударить его снова. Однако на этот раз Ньюбери не был застигнут врасплох и, должно быть, лучше владел собой, потому что всего лишь бросил ему:

— Ты дерзишь.

— Я только лишь пытаюсь вернуть ее в чуткие объятия света, — мягко заметил Себастьян. Если бы у Ньюбери было с ней «взаимопонимание» он не бросил бы ее на растерзание волкам.

При этих словах племянника взгляд Ньюбери упал на грудь Аннабел, и Себастьяна затошнило.

Ньюбери снова поднял глаза, засверкавшие неким чувством, которое можно было бы определить как гордость собственника.

— Вы не обязаны танцевать с ним, — тихо промолвил Себастьян. Провались эти ее дед и бабка, провались все ожидания света! Ни одна леди не обязана танцевать с мужчиной, который публично раздевает ее взглядом.

Но Аннабел лишь посмотрела на него бесконечно грустными глазами и сказала:

— Думаю, обязана.

Ньюбери бросил племяннику торжествующую улыбку, взял ее за руку и увел за собой.

Себастьян смотрел им вслед, и все внутри у него горело. Он презирал это чувство, ненавидел то, как все на него глазеют и ждут, что он сделает.

Он проиграл. Каким-то образом он потерпел поражение.

И чувствовал себя побежденным и потерянным.

На следующий день

Посетители. От них не было отбоя.

Теперь, когда получилось, что ею интересуются оба: и лорд Ньюбери, и мистер Грей, — светское общество ощутило необходимость увидеть это своими глазами. И не имело никакого значения, что все эти люди пару дней назад смотрели на нее с жалостью.

Уже пополудни Аннабел мечтала лишь о том, как бы ей сбежать, поэтому она сочинила нелепую сказку, что ей необходима шляпка точно такого цвета, как ее новое сиреневое платье, и бабушка, махнув рукой, наконец сказала:

— Ладно, иди! Я больше ни минуты не могу слушать эту твою чепуху.

То, что до сих пор Аннабел не проявляла такого страстного желания обладать модными аксессуарами, казалось, ее не тронуло. Точно так же, как она не обратила внимания на то, что, желая в точности подобрать оттенок шляпки, Аннабел не захватила это платье с собой к модистке.

Впрочем, леди Викерс была глубоко поглощена своим любимым пасьянсом, а также графином с бренди, Аннабел могла нацепить на себя индийский тюрбан, и бабушка на это не сказала бы ни слова.

Аннабел со своей служанкой Нетти отправилась на Бонд-стрит, выбирая самые нехоженые пути к месту назначения. Если бы могла, Аннабел вообще только такие нехоженые дороги и выбирала бы. Но поскольку было невозможно вернуться домой без какой-либо обновки на голову, ей приходилось идти знакомыми путями, надеясь, что свежий воздух прояснит ей мысли.

Разумеется, этого не произошло, а от мелькания прохожих на Бонд-стрит голова ее совсем разболелась. Казалось, что в этот день все высыпали на улицу. Аннабел пихали и толкали, в голове шумело от выкриков и отголосков разговоров, а также ржания лошадей. К тому же было жарко и ей просто не хватало воздуха.

Она чувствовала себя в ловушке. Прошлым вечером лорд Ньюбери дал ей ясно понять, что все еще намерен жениться на ней. Так что было лишь вопросом времени, да он сделает официальное предложение.

Она ощущала такое облегчение, когда считала, что он передумал и больше ее не хочет. Она знала, что ее семье нужны деньги, но если он не попросит ее руки, ей не придется отвечать «да». Или «нет».

Она не свяжет себя с человеком, который ей отвратителен. И не откажет ему, чтобы не мучиться потом вечным чувством вины из-за своего эгоизма.

А чтобы дело стало совсем плохо, она прочла утром только что полученное письмо от сестры Мэри. Та была несколько моложе Аннабел, шла за ней, и они всегда были очень близки. Если бы Мэри не заболела весной воспалением легких, она тоже поехала бы в Лондон.

«Две по цене одной, — высказалась леди Викерс, когда приглашала обеих девочек, обещая представить их свету. — Так всегда получается дешевле».

Письмо Мэри дышало весельем и жизнерадостностью. Оно было полно новостей о доме, об их деревне, местной ассамблее, о сороке, залетевшей в церковь во время службы и закончившей свой полет на голове викария.