— Громоздким, значит, — повторил он.

— Уж очень много прилагательных. Но… — легко продолжила она, — описания у нее получаются великолепные. Про «неверный свет зари» мне очень понравилось.

— Без прилагательных довольно сложно составить описание.

— Конечно, — согласилась она.

— Я могу попытаться, хотя…

Тут он осекся. Совершенно внезапно.

— Что ты сказал? — спросила она.

— Ничего.

Но он конечно же сказал не «ничего».

— Ты сказал… — И тут она задохнулась: — Это ты!!!

Себастьян ничего не ответил, только скрестил на груди руки и попытался сделать вид, что понятия не имеет, о чем это она.

А у нее бешено скакали мысли. Ну как же она раньше не догадалась?! Ведь все указывало именно на это. Когда дядя поставил ему синяк под глазом, Себ сказал, что никогда не знаешь, когда понадобится описать что-либо. И книги с автографами! И еще в опере! Он тогда сказал, что ни один герой не должен терять сознание на первой странице. Не в первой сцене — на первой странице!

— Ты и есть Сара Горли! — воскликнула Аннабель. — И не отрицай. У вас даже инициалы одни и те же.

— В самом деле, Аннабель, я…

— Не лги мне. Я собираюсь стать твоей женой. Ты просто не можешь мне лгать. Я ведь знаю, что это ты! И когда читала, я все время словно слышала твой голос. — Аннабель ослепительно улыбнулась. — Это мне нравилось больше всего.

— Серьезно? — У него загорелись глаза, а Аннабель подумала: «А понимает ли он, что только что во всем признался?»

Она кивнула.

— Но как тебе удавалось столько времени держать это в секрете? Ведь никто же не знает! Леди Оливия точно не знает, иначе ни за что не называла бы твои книги «жуткими»… — Тут Аннабель моргнула. — Это просто ужасно.

— Именно поэтому она и не знает, — заметил Себастьян. — Она бы умерла от смущения.

— Ты такой добрый… А как же сэр Гарри? — выдохнула она.

— Тоже пребывает в неведении, — подтвердил Себ.

— Но он же переводит тебя!.. То есть твои книги.

Себ в ответ только пожал плечами:

— Он бы тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

Аннабель попробовала себе это представить. Она не очень хорошо знала сэра Гарри, но… они ведь кузены!

— И что, он ни разу не заподозрил?

— Думаю, нет.

— Ох, Боже мой. — Аннабель села на большой плоский камень. — О Господи.

Себастьян сел рядом с ней.

— Многие считают, — осторожно произнес он, — это занятие глупым и недостойным.

— Только не я, — немедленно помотала головой Аннабель. Великий Боже, Себастьян оказался Сарой Горли! Она собирается замуж за Сару Горли.

Тут Аннабель остановилась. Наверное, не стоит думать об этом именно в таком ключе.

— Я считаю, это просто чудесно! — объявила она, оборачиваясь к Себу.

— Правда? — Он напряженно смотрел ей в глаза, и тут она поняла, насколько для него важно ее одобрение. Ему, такому самоуверенному, такому «всегда в своей тарелке». А ведь это первое, что она о нем поняла, еще до того, как узнала его имя.

— Честное слово, — подтвердила Аннабель, думая, что все-таки ужасно с ее стороны, наслаждаться этой неуверенностью в его глазах. Но поделать с собой ничего не могла. Ей нравилось, что она так много для него значит. — Это будет наш общий секрет. — И тут она рассмеялась.

— В чем дело?

— Когда мы только встретились, еще не зная твоего имени, я подумала, что ты улыбаешься так, будто скрываешь какой-то секрет, и мне тут же захотелось, чтобы ты меня в него посвятил.

— Непременно, в любой из них, — серьезно пообещал Себ.

— Возможно, я даже смогу тебе помогать, — с хитрой улыбкой заметила она. — «Мисс Уинслоу и Загадочный Писатель».

Сперва он не понял, но через несколько мгновений глаза его заблестели от смеха.

— Я не могу больше использовать слово «загадочный». Я уже истратил его на полковника.

Аннабель фыркнула:

— Сложная это штука — писательское ремесло.

— «Мисс Уинслоу и Бесподобный Любовник»? — предложил он.

— Слишком фривольно, — ответила она, стукнув его кулачком по плечу. — Ты растеряешь читателей, и что мы тогда станем делать? Нам, знаешь ли, надо подумать о будущих сероглазых малышах.

У Себастьяна от невысказанных чувств заблестели глаза, но он не оставил шутки:

— «Мисс Уинслоу и Сомнительный Наследник».

— Не знаю, не знаю. Ты, конечно, вряд ли что-нибудь унаследуешь, не смотря на то что я, к счастью, и не буду иметь к этому никакого отношения, но «сомнительный» звучит так…

— Сомнительно?

— Именно, — согласилась она, хоть он и не скрывал сарказма. — А как там относительно миссис Грей? — тихо спросила Аннабель.

— Миссис Грей, — повторил он.

— Мне нравится, как это звучит.

Он кивнул.

— «Миссис Грей и Верный Муж».

— «Миссис Грей и Любимый Муж». Нет, нет. «Миссис Грей и ЕЕ любимый Муж», — уточнила она, сделав ударение на «ее».

— Это будет история с продолжением? — спросил он.

— О, скорее всего. — Аннабель наклонилась и поцеловала его в губы, а потом замерла, касаясь Себастьяна носом. — Если, конечно, ты не возражаешь против ежедневного счастливого конца.

— Ну, это, должно быть, потребует неимоверных усилий… — пробормотал он.

Аннабель отклонилась ровно настолько, чтобы смерить любимого сухим взглядом.

— Оно того стоит.

Себ прыснул.

— Это не прозвучало, как вопрос.

— Просто и прямо, мистер Грей, просто и прямо.

— Именно за это я вас и люблю, без пяти минут миссис Грей.

— А тебе не кажется, что «миссис Без-пяти-минут Грей» звучит лучше?

— Постой, ты что же, меня редактируешь?

— Просто советую.

— Если уж честно, — заявил он, глядя на нее сверху вниз, — то прав именно я. «Без пяти минут» должно стоять перед «миссис», иначе кажется, что раньше ты была миссис Кто-то-еще.

Аннабель обдумала услышанное.

Себастьян ждал, выгнув бровь.

— Ладно, — сдалась она. — Но во всем остальном права именно я.

— Во всем?

Аннабель соблазнительно улыбнулась.

— Ну, я же выбрала тебя.

— «Мистер Грей и его Обожаемая Невеста». — Тут Себ поцеловал ее, а потом еще раз. — Думаю, мне это нравится.

— А я это обожаю.

И так оно и было.

— Ключ к удачному браку, — провозгласил из-за своего письменного стола Себастьян, — найти себе замечательную супругу.

Заявление это было сделано безо всякой причины, после целого часа уютного молчания вдвоем, и Аннабель Грей в обычных обстоятельствах была бы склонна воспринять его с большой долей скептицизма. Себастьян оказался не чужд попыток начинать беседу с вычурных восхвалений, если желал добиться ее одобрения или хотя бы согласия в областях совершенно не касающихся его комплиментов.

Однако имелось по меньшей мере десять доводов за то, чтобы, услышав это заявление, почувствовать себя счастливой.

Во-первых, Себ, произнося его, был необычайно красив — глаза блестят, волосы взъерошены… Во-вторых, супругой, о которой шла речь, была сама Аннабель, из чего вытекало «в-третьих» — этим утром ей пришлось выполнять множество сладчайших супружеских обязанностей, что, принимая во внимание прошлый опыт, скорее всего, приведет к тому, что (в-четвертых) месяцев через девять к троим сероглазым малышам, уже играющим в детской, прибавится еще один.

Не стоит так же забывать о мелком, но приятном «в-пятых» — ни один из троих Греев-младших не был ни капли похож на лорда Ньюбури, который, похоже, до смерти испугался, потеряв четыре года назад сознание в комнате у Аннабель, поскольку срочно сел на диету и женился на вдове, доказавшей недюжинные способности к деторождению, однако (в-шестых) так до сих пор и не дал жизни ни единому наследнику, будь то мальчик или девочка.

А это означало, что (в-седьмых) Себастьян все еще потенциальный наследник графства. Не то чтобы это было так уж важно, поскольку (в-восьмых) книги его продавались пачками, особенно с того момента, как вышла «Мисс Спенсер и Дикий Шотландец», которую (в-девятых) сам король провозгласил «очаровательной». Это, в сочетании с тем, что Сара Горли стала самой популярной писательницей в России, означало «в-десятых» — все братья и сестры Аннабель были устроены, а это вело к тому, что (в-одиннадцатых) Аннабель не приходилось волноваться о том, что ее решение не отказываться от своего счастья лишило сестер и братьев шансов на их собственное.