Нужно было во что бы то ни стало поддерживать наибольшую быстроту хода яхты, ибо только это могло ее спасти. Порой, опережая волны, «Дункан» разрезал их своим заостренным носом и, подобно огромному киту, зарывался в воду, облитый ею от носа до кормы. Иногда же скорость яхты совпадала со скоростью волн. Тут руль переставал действовать, яхту начинало кидать во все стороны, и она рисковала стать поперек волн. Наконец, бывало и так, что ураган гнал волны быстрее «Дункана». Тогда они перехлестывали через корму и с непреодолимой силой сметали все с палубы. Весь день 15 декабря и следующая ночь прошли в тревожных колебаниях между надеждой и отчаянием. Джон Манглс ни на минуту не покинул своего поста и не притрагивался к пище. Его мучили опасения, но он сохранял бесстрастное выражение лица. Он упорно силился проникнуть взором в туман, застилавший горизонт на севере.

Действительно, молодой капитан имел основание бояться за судно. «Дункан», отброшенный ураганом со своего пути, несся к австралийскому берегу с неудержимой быстротой. Джон Манглс инстинктивно чувствовал, что их несет какое-то необыкновенно быстрое течение. Каждую минуту он ждал, что яхта налетит на подводные скалы и разобьется вдребезги. Капитан считал, что берег находится в каких-нибудь двенадцати милях под ветром, а встреча с ним означала крушение, гибель судна. В сто раз лучше необъятный океан. С ним еще можно бороться, хотя бы и уступая ему, но когда буря выбрасывает судно на берег, тогда конец.

Джон Манглс пошел к Гленарвану и поговорил с ним наедине. Он не скрыл от него серьезности положения, рассказал об опасности с хладнокровием моряка, готового ко всему, и в заключение предупредил Гленарвана, что, быть может, он будет вынужден выбросить «Дункан» на берег.

– Чтобы попытаться, если это будет возможно, спасти тех, кто находится на нем, – добавил он.

– Поступайте, как найдете нужным, Джон, – ответил Гленарван.

– А леди Гленарван? А мисс Грант?

– Я предупрежу их только в последнюю минуту, когда исчезнет всякая надежда на то, что можно удержаться в море. Уведомьте меня.

– Я уведомлю вас, милорд.

Гленарван вернулся к жене и Мери Грант. Обе они, хотя и не знали, как велика опасность, все же чувствовали ее. Они проявляли большое мужество, не уступая в этом своим спутникам: Паганель увлекся весьма несвоевременными рассуждениями о направлении воздушных течений, проводя интересные сравнения между бурями, циклонами и ураганами. Роберт слушал его. Что касается майора, то он ждал конца с фатализмом мусульманина.

Около одиннадцати часов ураган как будто начал стихать. Влажный туман рассеялся, и Джон смог разглядеть милях в шести под ветром какой-то плоский берег. «Дункан» несся прямо к нему полным ходом. Чудовищные валы взлетали на высоту более пятидесяти футов. Джон понял, что они разбиваются о какую-то твердую преграду, иначе они не смогли бы так высоко подниматься.

– Здесь песчаные мели, – сказал он Остину.

– Вы правы, – ответил его помощник.

– Если бог не поможет нам найти проход между этими мелями, – продолжал Джон Манглс, – мы погибли.

– Сейчас прилив высок, капитан. Быть может, нам и удастся пройти.

– Но взгляните, Остин, на ярость этих валов. Какое судно в силах противостоять им?

Тем временем «Дункан» под косым парусом продолжал нестись к берегу со страшной быстротой. Вскоре он был уже милях в двух от мели. Туман ежеминутно заволакивал берег, но все же Джону удалось разглядеть за пенившейся полосой бурунов более спокойную полосу моря. Там «Дункан» был бы в относительной безопасности. Но как добраться туда?

Капитан вызвал пассажиров на палубу. Он не хотел, чтобы в час крушения они оказались запертыми в кают-компании. Гленарван и его спутники увидали бушующее море. Мери Грант побледнела.

– Джон, – тихо сказал Гленарван молодому капитану, – я попытаюсь спасти жену или погибну вместе с нею. Позаботьтесь о мисс Грант.

– Хорошо, милорд, – ответил Джон Манглс, поднося руку Гленарвана к своим влажным от слез глазам.

«Дункан» находился всего в нескольких кабельтовых от края мели. Прилив, конечно, помог бы яхте пройти через эти опасные мели. Но громадные валы, то поднимавшие, то опускавшие судно, должны были неминуемо ударить его килем о дно. Возможно ли успокоить бушующий океан?

Вдруг Джона Манглса осенила блестящая мысль.

– Жир! – крикнул он. – Жир тащите, ребята, жир!

Вся команда сразу поняла смысл этих слов. Капитан решил пустить в ход одно средство, которое иногда бывает спасительным.

Можно умерить ярость волн, покрыв их слоем жидкого жира. Этот слой разливается на поверхности воды, и волны стихают. Такое средство оказывает свое действие немедленно, но на очень короткое время. Едва успеет судно пройти по такому искусственно успокоенному морю, как волны уже начинают бушевать с еще большей силой, и горе тому, кто отважился бы плыть вслед за проскользнувшим таким образом судном[92].

Команда, силы которой удесятерились сознанием опасности, быстро выкатила на палубу бочонки с тюленьим жиром. Матросы вскрыли их ударами топоров и держали над водой у правого и левого бортов.

– Готовься! – крикнул Джон Манглс, выжидавший благоприятного момента.

В двадцать секунд яхта достигла края отмели, где бурлили и ревели волны. Пора!,

– Выливай! – крикнул молодой капитан.

Бочонки были опрокинуты, и из них полились потоки жира. Маслянистый слой мгновенно сгладил пенившуюся поверхность моря. «Дункан» понесся по затихшим водам и скоро очутился в спокойном заливе, по ту сторону грозных отмелей, а за его кормой уже снова с неописуемой яростью бушевал освободившийся от пут океан.

Первой заботой Джона Манглса было стать на два якоря на глубине тридцати пяти футов. Дно оказалось хорошим – из твердого гравия – и прочно удерживало якоря. Значит, судно не унесет в море, и оно не сядет на мель. После стольких тревожных часов «Дункан» очутился в маленькой бухте, защищенной от океанских ветров высокой дугообразной косой.

Гленарван пожал руку молодому капитану и сказал:

– Спасибо, Джон!

И Джон Манглс почувствовал себя щедро вознагражденным этими двумя словами.

Гленарван сохранил в тайне пережитые им душевные муки: ни леди Элен, ни Мери, ни Роберт даже и не подозревали, насколько велика была опасность, от которой они только что избавились.

Оставалось выяснить существенные вопросы: в какое место побережья занесен «Дункан» этой страшной бурей? На сколько отклонился он от тридцать седьмой параллели? На каком расстоянии на юго-западе находится, от него мыс Бернулли?

Это первое, что должен был определить Джон Манглс, и он тотчас же занялся наблюдениями и вычислениями, результаты которых затем нанес на судовую карту.

Оказалось, что «Дункан» не особенно уклонился от своего курса: всего на два градуса. Он находился под 136° 12' долготы и 35°07' широты, у мыса Катастрофе на южном побережье Австралии, в трехстах милях от мыса Бернулли.

Мыс Катастрофе, носящий такое зловещее название, расположен против мыса Борда на острове Кенгуру. Между этими двумя мысами проходит пролив Инвестигейтор, который ведет к двум довольно глубоким заливам: северный из них – залив Спенсер, а южный – залив Сент-Винсент. На восточном берегу этого последнего залива находится порт Аделаида, столица провинции Южная Австралия. Аделаида основана в 1836 году, ее население – сорок тысяч человек. Это довольно богатый город, но жители его заняты только обработкой плодородной земли, приносящей им богатые урожаи винограда, апельсинов и других сельскохозяйственных продуктов. Крупных промышленных предприятий в городе нет. Поэтому там меньше инженеров, чем агрономов, и интерес к коммерции и технике невелик.

Можно ли отремонтировать «Дункан» на месте? Это надо было выяснить. Джон Манглс, желая знать, каково повреждение винта, приказал водолазам спуститься за корму яхты, и те доложили, что одна из лопастей винта погнулась и задевала за ахтерштевень[93], поэтому-то винт и не мог вращаться. Повреждение это было очень серьезным, для его починки требовалось такое оборудование, которого, конечно, не найти в Аделаиде.