– О, так это моя мамочка! Кстати, я хотел тебе сказать, что твоя тетя Лукреция…

– Ты мне не родственник.

Дик посерьезнел и подался вперед.

– Чико, отвали. Да, я за тебя слегка чересчур переживаю, потому и ерничаю. Я о тебе забочусь. Я даже, не поверишь, желаю тебе счастья. Но, поскольку ты обручен с мафией и женат на деньгах, разве это имеет значение?

– Ты прав, не имеет. Слушай, Дик, я ведь тебя знаю много лет. За все эти годы у тебя никогда в жизни не было второго свидания с одной и той же женщиной. Ты мог бы попасть в Книгу рекордов Гиннесса – за количество одноразовых половых связей.

– Пф! Можно подумать, ты лучше.

– Неправда. Я, скорее, специалист по увиливанию от подобных связей. Кроме того, я привык делать жизнь с тебя, мечтать стать таким же, как ты, ведь ты же исправно платишь налоги и никогда не привлекался к суду! И потому – скажи, как ты избавлялся от своих женщин?

– Это не я от них, это они от меня избавляются. Женщины – страшные существа, брат. Они заползают тебе под кожу, словно те противные козявки амазонской сельвы, и питаются тобой, пока им не надоест. Раньше я думал: вот когда я встречу женщину, готовую сыграть в любовь открыто, как это делаем мы, мужчины, – что ж, тогда и поговорим…

– Романтично, нечего сказать. Теперь понятно, почему только одно свидание…

– О, смотрите на него! Чико, откуда тебе-то знать про романтику?

– Может, я учусь на ошибках?

– Учись! Только на ком-нибудь другом. Вот приедет тетя Лукреция…

– Слушай, Дик, кончай дуться и выпендриваться. Я знаю, с Мэгги вышло плохо, но ведь в глубине души ты знаешь, что иначе было невозможно?

– Брат, опомнись! Нельзя же наплевать на чувства, свои и чужие, только для того, чтобы без помех встретить старость, имея на счете большие деньги?

– Деньги ни при чем. Я хотел стать мэром, чтобы изменить… хоть что-то. Не вышло.

Дик хлопнул ладонью по столу, а потом воздел руки к потолку.

– Докатились! Господи, ну помоги ты мне справиться с этим придурком! Одна молния, всего одна малюсенькая молния, просто чтобы привести его в чувство! Или хоть тетя Лукреция…

– Нет. Бог мне пока не поможет. Это я тебе говорю. К богу нужно идти в чистом исподнем.

Уже у дверей Дика нагнал ровный, низкий голос Чико:

– Скажи Натти, пусть не плачет. Пресс-конференцию соберите на послезавтра. Позаботьтесь о прямом эфире.

Окинув ласковым взором собравшихся на пресс-конференцию репортеров, Дик Манкузо жизнерадостно заорал:

– Доброго всем утра, хорошего настроения, а главное – чтобы всем досталось место в зале, потому что сегодня вам полагается только балкон!

На секунду бурлящая толпа репортеров замерла, а потом стремительным потоком хлынула на лестницы, ведущие на балкон. Дик хихикал. Чико подошел, улыбаясь углом рта.

– Всегда ты знаешь, что сказать, Змей.

Дородная и седовласая женщина в розовом платье неслышно подошла сзади и бесцеремонно хлопнула Чико по плечу:

– Ядовитый Змей, так будет правильнее.

Чико резко развернулся – но тут же от души рассмеялся и заключил женщину в объятия.

– Радость моя, ты-то что здесь делаешь?

– В отличие от Ядовитого Змея, ты никогда не умел вовремя ввернуть нужное словечко! Если ты перестанешь работать с утра до ночи, возможно, выкроишь время на обучение. Змей тебя поднатаскает. Надо было сказать: «Какая приятная неожиданность, тетечка!»

– Ты же знаешь, что именно это я и имел в виду, тетечка.

Говоря это, Чико бросил вопросительный взгляд на Дика, но тот пожал плечами и красноречиво вздохнул.

Лукреция Пирелли извинилась и куда-то отошла, после чего Чико немедленно одарил Дика Манкузо взглядом, которому позавидовал бы и василиск.

– Отвечай, не задумываясь: это ты подстроил?

– Нет. Ты велел мне этого не делать, я этого и не делал. Я хороший мальчик.

– Кто это сделал? Кто вызвал сюда мою чертову тетку… О, тетечка, вот и вы…

Лукреция Пирелли метнула на Чико красноречивый взгляд, обещавший долгие мучения и нелегкую смерть, но улыбнулась вполне светски.

– Я пойду в бар и выпью кофе. Перед прессой не мекай, не сопи, не употребляй дурных слов и не говори, ради Мадонны, как ты обычно делал, «падлой буду»!

– Тетечка! Я, можно сказать, уже давно другой человек. Дик, дружок, а что ж ты мне не сказал, что тетечка приедет?

Дик откашлялся и пропел противным голоском:

– Так я ж тебе, дружок, пытался позавчера сказать, что твоя тетечка приезжает аж на две недели, но твои мысли бродили неизвестно где…

– Чико! Ягненок мой, иди в зал, не зли тетю!

– Иду, тетечка. Только с Диком договорю. А вас в баре найду… Ну все. Ушла. Теперь с тобой, Дикки.

– Чико, клянусь…

– Заткнись. И слушай. Они ведь поженятся у Рози дома? Как и вы?

– Ну, я вообще-то…

– Дик, у меня очень мало времени. А дел полно.

– Да. Морин сказала, что, если я не приду к началу банкета, она со мной разведется.

– Придешь, не волнуйся. В полдень?

– Откуда ты…

– Ее профессор зануден и предсказуем, как налоговая декларация. У нас меньше часа. Ты должен будешь сделать следующее…

Дик независимо, как мог, фыркнул вслед Чико и повернулся. В этот момент прямо на него из-за угла вышла Морин. Дик был вынужден приобнять ее за плечи, чтобы она не упала.

– Морин? Что ты здесь делаешь?

– Хотела переждать, пока все уйдут, и забрать тебя с собой. Дома психует Мэгги, а Рози вообразила себя фельдмаршалом и командует подготовкой банкета. Да, Бен с детьми и Сью приедет чуть позже, так что церемонию перенесли.

– Значит, я успею. Поезжай без меня.

– Дик… Как он?

– Как всегда. Спокоен. Молчалив. Опасен.

– Он… знает?

– Ну… в общих чертах.

Морин вдруг нахмурилась и стала точной копией Мэг.

– Это все неправильно! Они оба убивают себя собственным упрямством.

– Это их выбор, милая. И я не думаю, что на этих двоих способен повлиять хоть кто-то из живущих на земле…

Дик умолк и залюбовался своей женщиной. Морин вскинула на него взгляд глубоких карих глаз – и он утонул в их шелковистой глубине. Забыв и про пресс-конференцию, и про нелепую свадьбу, Дик снова покрыл поцелуями лицо Морин.

Теперь на ее нежном личике отражалась такая безмятежная и бесконечная любовь, что Дик вдруг подумал, что Морин – ангел, посланный ему с небес за неведомые подвиги. Ее хотелось немедленно обнять, прижать к груди и защищать от всего света. Удивительно, как непохожи сестры-близнецы. Мэгги совсем другая… Хотя, познакомившись с ней, он сразу понял, чем она могла так быстро завоевать Чико Пирелли. Огонь, порывистость, резкость суждений, острый язычок… Дик наклонился и нежно поцеловал Морин в губы в последний раз.

– Ты знаешь, что ты лучше всех, золотая?

– Теперь – да. Я люблю тебя, Дик.

– Я люблю тебя.

– До встречи.

Морин уже почти вышла на улицу, когда из полутемной прохлады небольшого кафе ее окликнула пожилая черноглазая женщина. Морин взглянула на незнакомку повнимательнее – и подошла к ней.

– Вы… тетя Чико Пирелли, не так ли?

– Лукреция. Или Лу. Как вы догадались?

– Ваши глаза. Как у Чико…

– Да, он пошел в мать, а она была мне родной сестрой. А вот усмешечка его паскудная, взгляд, как у кобры перед броском, хватка, как у бульдога, – это все от папаши. Не спорю, все эти качества помогли ему достичь всяческих успехов, но когда-нибудь именно из-за них он останется на бобах.

Морин невольно обиделась за Чико. Даже, скорее, за его усмешку. Надо же так было ее назвать…

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– Если меня не подводит чутье, то о вашей сестре. Ведь вы – не Мэгги Стар?

Морин улыбнулась.

– Нет. Я Морин. И я три дня назад вышла замуж за Дика Манкузо.

– Вот об этом в газетах не сообщали. Мои поздравления. Скажите, только не обижайтесь: ваша сестра совсем не любит моего племянника?