– Сложно объяснить.

Потом она вдруг вспомнила, что Бен вообще не в курсе, из-за чего весь этот кавардак. Что ж, он должен знать правду. Уж это право Мэгги заслужила: ее друзья все узнают от нее самой, а не из выпуска новостей.

– Бен, я должна тебе рассказать…

– Я уже все знаю. Все… что с тобой случилось раньше. Из новостей. Пока ты спала.

– О да… Конечно. Прости. Прости, что вот так.

– Что ж, это даже проще, тебе не кажется? Не надо всем и каждому объяснять… Кроме того, мне позвонили… Морин позвонила. Ты вовсе не такая, как о тебе рассказывали по телевизору. Морин все объяснила…

В этом было что-то нестерпимо обидное – Бен поверил словам Морин, но не ее собственным, как будто Морин была непререкаемым авторитетом. Мэгги нахмурилась, закусила губу. Бен встревоженно посмотрел на нее и тихо сказал:

– Что есть, то есть. Мы не должны к этому возвращаться.

Вот как все просто, горько подумала Мэгги. Просто не будем к этому возвращаться – и все пройдет само собой.

Пауза тянулась и тянулась, томительная и неловкая. Потом Бен откашлялся и предпринял еще одну попытку.

– Дети очень рады тебе. Им понравилось с тобой разговаривать.

– О! И мне было приятно. И про балет, и про школу.

– Они любят про это рассказывать. К сожалению, я плохой слушатель. Это была территория Марши.

– Ты отлично с ними справляешься, профессор. Они великолепно воспитаны. Тебе с ними повезло.

– Они очень скучают по маме, а я… я не умею их успокоить. Мы с ними никогда больше не чувствовали себя одним целым с тех пор, как… Марша ушла.

– Прости…

Мэгги в смятении опустила глаза и увидела, что Бен держит ее за руку. Интересно, это просто жест сочувствия или что-то еще? Мэгги заерзала на скамейке, и Бен немедленно встревожился.

– Ты действительно в порядке? Рука не болит?

– Не очень. Слушай, мы должны поговорить о моей работе в колледже. Как ты полагаешь… когда все разъяснится… возможно, я смогу ее продолжить? О, разумеется, не на месте Морин, но я могла бы… Ведь секретари вам нужны?

Ее вдруг прошиб холодный пот. Она и не подозревала, насколько это важно для нее. Кранц виновато взглянул на нее.

– Я не думаю, Морин, то есть… Мэгги… Корпоративная этика, знаешь ли. Нельзя нанимать в учебное заведение того, кто… даже если это ошибка. Собственно, это мой промах, я не дал тебе заполнить официальную анкету. Но я рад, что не сделал этого. Иначе мы могли бы и не встретиться…

Он еще что-то бормотал, но Мэгги уже почти не слушала. Радужный мир стал серым и тусклым. Ей предстоит все начинать сначала. Другой город. Поиски работы. Разлука с друзьями, которых она только что обрела. И ее прошлое, висящее камнем на шее.

Но зато – без Чико.

Она закрыла глаза, но перед ней тут же возникло его лицо, и Мэгги поспешно открыла глаза. Бен терпеливо ждал, участливо на нее поглядывая.

– Я думаю, что уеду завтра утром.

– Нет! То есть… У меня есть другое предложение. Только не говори сразу «нет».

На следующий день Бенжамен Кранц пришел на службу в парадном костюме.

Сью Болинжер кинулась к боссу и могучей грудью оттеснила его к факсовому аппарату, где и зажала в углу, надежно перекрыв пути отхода.

– Что происходит, Бенжамен?

– Ну… Морин… то есть Мэгги, вроде как уволилась…

– Я не об этом спрашиваю. В глаза мне смотри.

– Хорошо, хорошо, не кричи. Я предложил Морин… Мэгги выйти за меня.

– Что?!

– А что?

– И она согласилась?!

– Это поможет нам обоим. Как недостающий кусочек головоломки… Морин… Мэгги мечтает о спокойной, тихой жизни. Наша с детьми жизнь так и не наладилась после смерти Марши. Морин… Мэгги понравилась ребятам. Она красива, умна, хорошо воспитана, образованна…

Сью топнула ногой.

– Что ты там несешь! Зачем ты полез не в свое дело? Эта Морин-Мэгги – кусочек не из твоей головоломки, понял?! Ты размечтался о том, что могло бы быть, забыв о том, что уже есть. С женщиной, без женщины – у вас уже есть семья, к тому же очень хорошая. Мэгги не твоего круга! Не думала, что ты можешь пасть так низко, Бен Кранц!

– Но мы… мы просто… Иногда в брак вступают и по более дурацкой причине. А мы… мы любим друг друга!

– Знала я, что ты болван, да не знала, что такой! Ладно, от тебя все равно толку никакого, сама разберусь.

С этими словами Сью покинула учительскую, а Бен бросил извиняющийся взгляд на секретаршу. Та восхищенно посмотрела на профессора и заметила:

– Знаете, босс, я думаю, мы можем начать продавать входные билеты, как в театре. Я за последние десять лет не видала столько сцен, как за последние три дня.

Неделей позже Дик Манкузо, сверкая новеньким обручальным кольцом, вошел в кабинет Чико Пирелли и немедленно уперся взглядом в широкую спину и бычью шею своего старинного друга, задумчиво глядящего в окно. Как именно увольняются от старинных друзей, Дик не знал и потому отчаянно хамил.

– А-ха! Смотрю в окно уже давно, а там не люди, а…

– Я тоже рад тебя видеть. Не знаешь с чего начать? Помогу, братишка. Я ездил в Солитьюд-Вэлли. Я все знаю. С Мэгги мы расстались. Перед Морин я извинился. Поздравил ее. Передал поздравления тебе. Мы даже… немного подружились. Опровержение по обоим вопросам будет завтра по всем каналам и во всех газетах.

– То есть… Все это к лучшему в не лучшем из миров…

– Ненавижу расплывчатые формулировки. Будь добр, Дик Манкузо, объясни, что такое «это»? И почему оно именно к лучшему? Не к худшему, не к хорошему, не к синему или белому, а именно к лучшему…

– Не придирайся к словам, дорогуша, как сказала бы наша незабвенная Рози.

– Знаешь, ты даже внешне становишься похож на своих героинь, потому что выражаешься, как они.

– Вот так ты ко мне относишься, да? Впрочем, я не сержусь. Они, мои героини, в большинстве своем умные женщины, наблюдательные и острые на язык. Принимаю твои слова в качестве комплимента. Вообще, говоря обо всех этих барменшах, стриптизершах…

– Ни слова больше.

– Но она звонила и сказала…

– Дик, ты же не ее нянька? Когда ты капаешь мне на мозги, я начинаю нервничать.

– Ха! Ты и должен нервничать! Твоя Мэгги, твоя бывшая любовь, твой пропуск в светлое будущее – она совершенно неожиданно собралась замуж. Послезавтра она выходит за профессора. Я приглашен, поэтому мне неловко говорить ей, что она совершает ошибку. Согласись, было бы бестактно тревожить невесту подобными замечаниями. Вот если бы неожиданный приезд спасителя на белом коне… или хотя бы на «ягуаре»!

Громадные плечи чуть напряглись, и Чико Пирелли стал удивительно напоминать тигра перед прыжком. Дик предусмотрительно зашел за стол. Чико глухо и с явным трудом произнес:

– Я больше не могу вмешиваться в ее жизнь. Это было бы… нечестно.

– О, что я слышу? Речь истинного кандидата в мэры! Принципиальность, выдержка, такт – больше никаких пошлых разборок, грязных кампаний в прессе, стрельбы в салунах… Кстати, может, тебе интересно: остальные кандидаты уже опережают тебя едва ли не вдвое. Мне-то все равно, но Натти воет в голос и умоляет хотя бы об одном публичном выступлении.

– Знаешь, Дик, у меня тут появились кое-какие планы, так что это для меня не особенно важно…

Дик слегка опешил и растерянно произнес:

– Чико, это ты сегодня так говоришь, но вот через недельку, когда начнутся дебаты, появится азарт – о, тогда ты локти будешь кусать, что позволил себе раскиснуть из-за нелепой размолвки со своей…

Чико повернулся к окну спиной и холодно взглянул на Дика.

– Учитывая те сердечность и теплоту, с которыми ты начал разговаривать со мной не так давно, позволь поинтересоваться: волнует тебя хоть что-то иное, кроме моих душевных терзаний и разборок с прежними любовницами?

Дик и глазом не моргнул.

– Я люблю рыбалку. Гольф люблю, потом этот, как его…

– Я имею в виду существо из плоти и крови.