— Но что ты сам об этом думаешь, Лазарус? Ведь ты же понимаешь, что это не может продолжаться вечно…

— Мэри, — ответил Лонг как можно мягче, — меня не тревожит смерть. Я просто не думаю о ней, вот и все.

Они некоторое время помолчали. Наконец Мэри сказала:

— Лазарус, я не хочу умирать. Но какова же цель нашей долгой жизни? Ведь с годами мы не очень-то мудреем. А может быть, мы просто бесцельно слоняемся по жизни и цепляемся за нее, хотя наше время уже ушло? Возможно, мы должны умереть и снова родиться?

— Не знаю, — ответил Лазарус, — и не имею возможности узнать. Черт побери, я не вижу причин для волнений. Да и тебе вряд ли стоит это делать. Я могу предложить все дальше и дальше цепляться за жизнь и узнавать что-нибудь новое для себя. Возможно, в конце жизни мы поймем смысл бытия, а может, для нас это и не предусмотрено. Во всяком случае, я доволен, что могу жить и наслаждаться жизнью. Мэри, дорогая, да выбрось ты все это из головы!

Корабль вновь погрузился в ту же монотонность существования, которая угнетала всех во время первого перелета. Большинство долгожителей погрузились в «охлажденный сон», остальные ухаживали за ними, обслуживали космолет, вели свое гидропонное хозяйство. Среди усыпленных оказался и Слейтон Форд; «охлажденный сон» был испытанным средством лечения острого психоза.

Полет к звезде РК3722 по корабельному времени длился семь месяцев и три дня. Как оказалось, экипаж корабля мог воздействовать на окончание полета точно так же, как и на его начало, подчиняясь лишь неведомым силам. За несколько часов до прибытия на экране вновь появились четкие изображения звезд, и скорость космолета снизилась до показателей обычных межпланетных полетов. При этом снижения скорости никто даже не почувствовал: неведомые силы, казалось, распределили всю нагрузку равномерно. «Новый рубеж» вышел на орбиту покрытой обильной зеленью планеты, обращавшейся на расстоянии нескольких сотен миллионов миль от своего светила. Вскоре Либби доложил капитану Кингу о том, что корабль вышел на стабильную парковочную орбиту.

Капитан осторожно попробовал включить приборы, которые бездействовали с момента их непредвиденного вылета. Космолет вздрогнул; его прежний невидимый пилот отпустил свою хватку.

Либби подумал о том, что полет был спланирован для них, но это не должно означать, что долгожители обязаны теперь здесь оставаться. Он и раньше подозревал, что «Боги» несчастных джокайра рассматривали среду как нечто статичное; насильная депортация землян была свершившимся фактом, но подсознательно Энди чувствовал, что они уже вышли из заранее заданной космической траектории и теперь корабль вновь принадлежит им.

Либби постарался втолковать свои мысли Лазарусу и Кингу, но не сильно в этом преуспел. Ему не хватало ни данных, ни времени для того, чтобы математически описать это явление, и в результате никто ничего не понял.

Ни у Кинга, ни у Лазаруса не было времени для проведения подобных дискуссий. И тем более после того, как они увидели на одном из внутренних мониторов корабля встревоженное лицо Барстоу.

— Капитан! — обратился он. — Вы не могли бы подойти в кормовую часть к люку номер семь? У нас посетители!

Барстоу преувеличивал: визитер был только один. Это существо напомнило Лазарусу ребенка, одетого в костюм крольчонка для участия в карнавале. Малыш был больше похож на земного мальчика, чем джокайра, хотя наверняка не принадлежал к классу млекопитающих. Он был полуголый: его детское тельце прикрывали красивые, отливающие золотом полоски меха. Его глаза излучали радость и ум.

Однако Кинг был слишком сконфужен, чтобы заметить такую деталь. В его голове зазвучал мелодичный голос: «…я знаю, что вы руководитель этой группы… добро пожаловать в наш мир… мы уже ждем вас… наш /незнакомое слово/ рассказал о вашем прибытии…»

Контролируемая телепатия!

Эти создания были так добры, так цивилизованны, так свободны от зла, подозрительности, что могли позволить себе делиться с другими своими мыслями — и даже больше того: эти существа были столь приветливы и щедры, что предложили людям обосноваться на своей планете. Именно для этого и прибыл сюда посыльный.

Кинг подумал, что все весьма похоже на шкатулку с сюрпризом, предложенную джокайра; он пытался догадаться, какая еще ловушка их ждет впереди.

Посыльный, казалось, прочел его мысль. «…Загляните в наши сердца… мы не таим в них злобы против вас… мы так же, как и вы, любим жизнь, и мы ценим ваше внутреннее „я“…»

— Мы благодарим вас, — официальным тоном вслух ответил Кинг. — Нам нужно посоветоваться. — Он повернулся к Барстоу, а, оглянувшись, через секунду уже никого не увидел. Посетитель исчез.

— Куда он делся? — изумился Кинг, глядя на Лазаруса.

— Это ты меня спрашиваешь?

— Но ведь ты смотрел прямо в иллюминатор!

— Я проверял контрольную аппаратуру. Приборы показали, что к кораблю не причалила даже космошлюпка, и я решил проверить, исправны ли они. Все работает нормально! Но как он мог проникнуть в корабль? Где его судно?

— А как он смог испариться?

— Уж во всяком случае, мимо меня он не пролетал!

— Заккур, ведь он прибыл через этот шлюз, правда?

— Не знаю.

— Но, несомненно, он вылетел через него.

— Ничего подобного, — возразил Лазарус. — Шлюз даже не открывался. Все затворы для дальних космических перелетов на месте. Можете убедиться сами.

Кинг решил-таки проверить все сам.

— Не хотите ли вы сказать, — медленно проговорил он, — что он может проходить сквозь..

— И нечего на меня так смотреть! — бросил Лазарус.

— Меня это не сильно волнует. Куда, скажи, девается образ, когда ты выключаешь свой монитор?

И Лазарус вышел, чуть слышно напевая старую песенку, которую никто другой в силу своей молодости не знал:

Как оказалось впоследствии, в предложении посланца не было никакого подвоха. Люди с планеты — у них не было названия, поскольку они не имели разговорного языка и земляне просто называли их «малышами» — эти маленькие создания действительно хорошо их встретили и во многом помогли. Они без труда смогли убедить землян опуститься на планету, ибо у них не было тех сложностей с общением, которые возникали у джокайра. Малыши могли передавать свои даже самые мимолетные мысли землянам, а те в свою очередь могли воспринимать мысли, обращенные к ним. Казалось, что мысли, не предназначенные малышам, они игнорировали или не могли распознать: однако телепатическое общение находилось так же, как и устная речь, под контролем. При этом земляне не ощутили за собой каких-то новых телепатических способностей.

Планета малышей была еще больше похожа на Землю, чем планета джокайра. По размерам она была чуть больше Земли, но гравитация на ней была чуть меньше, что, видимо, объяснялось меньшей плотностью планеты.

Планета вращалась по орбите, угол наклона оси планеты отличался от угла наклона земной оси. Ее орбита имела почти круговую форму, афелий отстоял от перигелия не более чем на один градус. Здесь не наблюдалось ни смен времен года, ни большой луны, подобной той, что на Земле будоражит океаны и меняет изостатический баланс планетной коры. Горы были невысоки, ветры довольно слабы, а моря — спокойны. К разочарованию Лазаруса, здешний климат походил на тот, который патриоты Калифорнии желали бы всем землянам. И на планете малышей климат был достоянием всех ее обитателей.

Малыши показали землянам место, куда им нужно приземлиться: широкую прибрежную песчаную полосу. Вдали от побережья зеленели равнины, на которых кое-где росли одинокие кусты и деревья. Пейзаж отличался аккуратностью, как будто это был кем-то спланированный парк, хотя нигде не было видно следов возделывания земли.