Торговля, в самом деле, пошла бойко, и вскоре Софии пришлось помогать ему.

Вот почему она не смогла всё время присматривать за детьми, а только велела им держаться поблизости.

Сначала они послушались её да так и сделали. Но потом Клара надумала ещё разок взглянуть на куклу.

Она отправилась вместе с Класом. У неё и сомнения не возникало — найдёт ли она дорогу туда и обратно. Ведь она столько раз ходила туда с матушкой!

Но повсюду было столько всего интересного! А сколько людей, бегавших по всей ярмарке — вдоль и поперек! Из одного азарта дети тоже начали, как и все, бегать то туда то сюда. А иногда по дороге им попадались маленькие цыганята, и тогда они некоторое время играли с ними. А потом снова шли, и шли, и шли… и шли…

И вот София заметила, что дети не отвечают, когда она их окликает. Она выскочила из лавки. Никого. Она стала расспрашивать во всех лавках вокруг. Там никто ничего не знал. «Но какая же им может грозить опасность? — спрашивали люди. — Дети наверняка явятся. Почему бы им немного не поглазеть на ярмарку?»

В такой благословенный день нельзя бояться!

Нет, конечно, София тоже не очень боялась, но она сказала Альберту, что придётся ему недолго побыть одному, потому что ей надо взглянуть на детей. Она не хотела говорить, в чём дело, чтобы зря не беспокоить мужа. Стоило ей немножко подумать, как она поняла, что Клара отправилась в кукольную лавку.

София поспешила туда. Там, как обычно, было полным-полно народу, но ее детей — не было. Она описала детей и спросила, не видел ли их кто-нибудь. «Нет, они здесь не показывались, во всяком случае недавно». — «Ну так, значит, они уже идут обратно», — подумала София, собираясь поспешно уйти из лавки. Но потом рассудила, что раз уж она всё равно здесь, пожалуй, можно посмотреть, висит ли ещё кукла в бархатном плаще. Может, они всё-таки купят её, если всё пойдёт так, как началось.

Но кукла исчезла…

И София по-настоящему опечалилась. Бедная маленькая Клара, какое разочарование! Надо бы спросить, в самом ли деле кукла продана или её просто перевесили в другое место. И она протиснулась сквозь толпу к старушке.

Ну да, кукла уже продана.

— Ой, какая жалость! Кто же купил её? — спросила София больше саму себя.

Но тут она кое-что услышала!

Старушка рассказала, что куклу купила маленькая девочка. И ей показалось возмутительным, что ребёнку разрешают делать такие дорогие покупки самостоятельно. С девочкой никого из взрослых не было, а один только её маленький брат.

— Дальше некуда! — сказала старушка, — отпустить ребёнка с такими большими деньгами…

Софию охватило дурное предчувствие, и она спросила, как выглядели дети. Сомнений больше не было! По описанию старушки, это были Клас и Клара. София ужасно испугалась. Боже мой, откуда у них деньги?

Она спросила старушку, куда отправились дети, но этого старушка сказать не могла. Она видела только, как девочка, сияя от радости, кинулась из лавки, держа в объятиях большую куклу, а её маленький брат поспешил за ней следом.

Сколько времени прошло с тех пор? Старушка думала, что, пожалуй, прошло не меньше часа. София стремглав помчалась обратно в лавку. Быть может, дети уже там. Ясное дело, они заблудились. Нелегко было им отыскать дорогу в этих толпах людей.

Но и у Альберта детей не было. Он их не видел. Когда София рассказала, что произошло, он побледнел от волнения. Бросив всё, что держал в руках, он отправился на поиски.

Площадь, которую занимала ярмарка, была ведь такой огромной. Они могли уйти довольно далеко.

— Да, разумеется, и не все люди здесь хорошие, — сказал Альберт. — Никогда и не узнаешь, какие люди могут явиться на ярмарку.

София пыталась успокоить его.

Ведь сегодня такой удивительный день! Конечно же, все люди добры и веселы. И он должен понять, что никто не желает зла двум маленьким детям!

Альберт не отвечал. Угрюмый и молчаливый ходил он по ярмарке и искал. Он расспрашивал всех подряд. И все отвечали одно и то же. Здесь ведь дети кишмя кишат. Не легко сообразить, кого именно видел. Но обещали обратить внимание на детей. Да и ничего с ними не случится, ведь хорошо известно, как дети умеют бегать и прятаться.

Но часы шли, день медленно клонился к вечеру. Альберт и София бросили своё стекло на произвол судьбы. Вот что получилось, когда им один-единственный раз удалось продать товар! Видно, они зазнались…

Они блуждали, словно духи неприкаянные, и искали. Теперь уже многие помогали им, когда поняли, что дело выходит нешуточное. Ведь обычно дети так надолго не пропадают, они же хотят есть, не говоря уж о чём-либо другом.

Под конец люди стали обшаривать все повозки, стоявшие в лесу, вокруг ярмарки. На случай, если дети заблудились и пришли туда. Может, они устали, залезли в какую-нибудь повозку и заснули там.

Но и там их не было.

Они исчезли бесследно.

Возле кукольной лавки обрывались все следы. Потом уже ни одна живая душа их не видела.

День был тёплый. А пришел вечер, и стало прохладно. Взошла луна — большая и бледная. А воздух — прозрачно-голубой — наполнился звуками музыки, и песен, и ярмарочных шуток, и забав. Но Альберт и София больше уже не слышали и не видели, что творится вокруг.

София была сама не своя. Она брела, шатаясь, рядом с Альбертом и один раз чуть не случилась беда. Споткнувшись, она упала прямо перед большим элегантным экипажем, медленно прокладывавшем себе дорогу сквозь толпу на ярмарочной улице. Это был чёрный крытый возок, запряжённый двумя лошадьми. Окошки экипажа были задёрнуты изысканными шторками. Любопытные взгляды провожали экипаж.

Ярмарочный люд, таращивший глаза вслед возку, был бы очень удивлён, знай он, что шторки скрывали от любопытных взглядов двух одиноких детей, крепко заснувших в объятиях друг друга. Большая ярмарочная кукла выскользнула из рук девочки и упала на пол.

И этот вот экипаж чуть не переехал Софию. Кучер, сидевший на облучке, на миг придержал лошадей, они встали на дыбы. Альберт, схватив Софию, притянул её к себе. Кучер бросил рассеянный взгляд на плачущую женщину, которая не поостереглась. Затем поехал дальше, и ему наконец удалось выбраться из толчеи на ярмарочной улице.

Последнее, что он видел, была чудовищно выряженная женщина, которая вынырнула из теней и лунных бликов, и некоторое время словно трепыхала крыльями перед экипажем. На ней был плащ с большой пелериной, отороченной бахромой, и похожа она была на старую птицу.

Когда кучер проезжал мимо, она взглянула ему прямо в лицо таким странным взглядом, что кучеру стало жутко. Не сходя с места, она смотрела вслед экипажу, пока он не свернул. Когда она осталась за поворотом, кучер почувствовал облегчение. Всё это время он ощущал спиной её взгляд.

Путь его лежал сквозь ночь. На север. По неведомым дорогам.

Лес стоял мрачный и такой тихий, что слышно было, как поёт лесовица. Она опасна, эта лесовица, особенно для молодых мужчин. Но кучер не смотрел ни направо, ни налево — он был стар и не поддавался соблазнам.

Они скакали по лунно-белым дорогам через луга, болота и топи, где плясали болотные огоньки. Они скакали, пока луна, побледнев, не исчезла и ветер не зашумел в зарослях. Настало утро, а они всё ещё скакали. Белые бабочки вихрем кружились над дорогой.

Они скакали сквозь день и ночь, а дети всё время тихо дремали в экипаже…

Поразителен был город, в котором стоял этот Дом, город Энскестад — Город Исполнения Желаний — так звался он, но его, увы, уже нет. Он был окружён кольцом зубчатых стен с башнями и омыт водами, ибо стоял на скалистом островке в реке Глёмминнеэн — Реке Забвения — и, сказывают, был неприступен.

Улицы его, мощённые серым камнем и с длинными рядами чёрных фонарей, были пустынны. Бежали они во все стороны — вдоль и поперёк, но там, где должны были стоять дома, ничего не было. Ни одного дома, кроме этого единственного, в городе не было.