— Хорошо… Я вымоюсь и все тут перестелю…

— Иди уже, Вилена.

Встаю под горячие струи воды, стараясь смыть запах Тагира, его прикосновений, его холодного пренебрежения, всей этой безумной ночи, со своей кожи. Мышцы болят, напоминая о том, что произошло со мной. Вот и все…Я больше не девственница. Странно, что ничего, никаких эмоций нет у меня по этому поводу. Ни грусти, ни радости. Полное равнодушие. Во мне словно что-то сломалось.

Едва успеваю завернуться в огромное пушистое полотенце, как слышу стук в дверь. На пороге появляется Тагир. Его взгляд ощупывает меня внимательно. Я тоже разглядываю его. Он уже не полностью обнажен. Надел черные боксеры — к моему огромному облегчению.

Наверное, оно отразилось на моем лице, потому что Валиев делает гримасу, и произносит, фыркнув:

— Я собираюсь набрасываться на тебя. Не этой ночью уж точно. Можешь быть спокойна, Золушка.

Его взгляд пристальный, острый.

— Я… не успела высушить волосы.

— Хорошо. Подожду снаружи.

Еще пара минут наедине с собой. Мне страшно выходить из ванной, хотя Тагир и пообещал, что не тронет. Я ему, наверное, больше не интересна…

Когда появляюсь в комнате, вижу, что постель перестелена.

— Не хмурься, Вилена. Я сам все сделал, уж извини, что отнял у тебя привилегию горничной, — безошибочно трактует мой взгляд Валиев.

Сам менял белье? Словно поверить в это.

— Простынь никто не увидит, слышишь? Можешь быть спокойна. Хотя не понимаю, почему ты настолько трепетно относишься… Ладно, проехали.

— Извини… за глупые предрассудки, — закусываю губу. Конечно же ему не понять меня.

— Теперь ты мне расскажешь правду? Что с тобой было? Кто такая Настя?

— Я была этой девочке няней. Родителям она не нужна…

— Ты что, похитила ребенка? Черт, от тебя всего можно ожидать, — хмурится Валиев.

— Она не нужна им… Я люблю ее как родную… — меня начинает трясти.

— Хорошо, успокойся.

Тагир подходит к шкафу, открывает его и достает огромный махровый халат. Белый. Похоже, абсолютно новый.

Накидывает мне на плечи.

— Хватит дрожать. Ложись в постель. Поспим немного. Больше не буду мучить тебя вопросами.



— Можно я пойду к себе? — спрашиваю с робкой надеждой.

— Нет.

— Но почему? Ты получил… Все что хотел…

— Ты понятия не имеешь, чего я хотел, Вилена.

Тагир ложится на половину кровати, одну руку подложив под голову, пристально наблюдая, как я закутываюсь в халат, одновременно пытаясь не уронить полотенце. Не показать ни грамма своего тела, выкручиваюсь как могу, засовываю руки в широкие рукава, которые мне длины. Даже пальцев не видно. Наконец запахнувшись, вытаскиваю влажное полотенце, вешаю его на стул. В халате я утонула, он доходит мне до пяток. Тагир очень крупный мужчина. Выше меня на голову… Крупный, властный, красивый… Когда все закончится, я буду долго вспоминать его. Буду тосковать по нему. Когда он меня отпустит? Скорее всего, завтра.

Сегодня у меня нет сил спрашивать даже об этом. Даже вновь молить о ребенке. Теперь он знает, что Настя не моя дочь. Что он сделает с этой информацией? Надеюсь, ничего. Надеюсь, причинив мне боль, Тагир смог унять терзающих демонов прошлого…

Просыпаюсь на следующее утро одна в постели. Воспоминания о ночи обрушиваются, словно каменная тяжесть на плечи. Я заснула в объятиях мужчины, который меня купил. Который лишил меня невинности. Но понятия не имею, что будет дальше. Тагир, кажется, все же мне поверил… Но до конца не могу быть в этом уверенной. На большее меня вчера не хватило. Я вымоталась морально и физически…

Бросаю взгляд на часы и прихожу в ужас. Почти час дня! Соскакиваю с постели, в голове одна мысль — мне точно достанется от Ольги Петровны! Но лучше пусть она меня отчитает как следует, чем узнает, что я провела тут ночь… Вот только, наверное, это неизбежно, мне ведь даже надеть нечего! Форма… я вчера забыла про нее. Она так и валяется мокрой тряпкой в ванной… Придется выйти в халате Тагира, в котором я проспала всю ночь. Было очень тепло и уютно. Правда, думаю это не из-за халата — Валиев крепко обнял меня, хотя я сразу как легла, свернулась калачиком на краю постели, повернувшись к нему спиной. Но он все равно обнял… и крепко прижал к себе. Больше ничего, ни касаний, ни приставаний. Удивительно, но меня охватило чувство покоя, и я быстро уснула.

Открываю дверь, выглядываю. Вроде тишина… Как же стыдно! И как не хочется сейчас выслушивать какие-то претензии. Не представляю, как сегодня буду работать, убираться, потому что каждая мышца мучительно ноет… Осторожно выхожу из комнаты, молясь, чтобы повезло, чтобы никого не встретить. Чтобы можно было быстро переодеться и приступить к работе, извиниться, что проспала… Меня мучает то, что наверняка все уже знают, где я ночевала и догадываются почему. Наверняка будут косые и презрительные взгляды, без них никуда.

Заставляю себя спуститься по лестнице… От мрачных мыслей меня отвлекает знакомый смех. Детский смех… Вздрагиваю. Ускоряю шаг, перепрыгиваю ступеньки все быстрее, в конце все же спотыкаюсь, подворачиваю ногу. Лодыжку простреливает болью. Не обращая на это внимание, ускоряюсь, бегу на звук смеха, вот наконец вижу в гостиной на первом этаже совершенно нереальную картину, от которой на меня находит такой ступор, что даже забываю, как выгляжу…

Ольга Петровна, эта строгая и властная женщина, которая так меня пугает, сидит на корточках и играет в ладушки… с Настей!

— Что здесь происходит? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Тагир Исаевич… просил присмотреть за вашей девочкой, пока отдыхаете, — объясняет Ольга Петровна.

Машинально отмечаю странное обращение женщины. Почему она перешла со мной на «вы»? Но еще более удивительна манера общения — само дружелюбие. Это даже не смешно. Просто поразительно, насколько изменилась эта женщина. Я ожидала жестокого выговора, вместо этого получаю столько обаяния… Дело в прошедшей ночи? Ну а что еще может быть? Раз попала в постель к хозяину, значит автоматом стала уважаемой? Впрочем, какая разница? О чем ты думаешь, Шахова? Главное, что твой ребёнок здесь!

Настя как раз в этот момент замечает меня, издает радостный возглас и бежит ко мне в объятия.

— Как она здесь очутилась? — спрашиваю Ольгу Петровну, прижимая к себе ребенка, жадно втягивая ее нежный запах, плача от счастья. Малышка радуется, обнимает меня своими пухлыми ручками, расцеловывает в обе щеки, а я продолжаю беззвучно плакать, целуя ее в ответ.

— Нас привез Тагир Исаевич, — в комнату входит Варвара. — Вот и воссоединились, девочки. Как же я рада! Настя очень скучала по тебе. Хотя Тагир Исаевич сделал всё, чтобы мы не переживали и ни в чем не нуждались.

Обилие информации буквально сшибает меня с ног.

— Мы можем поговорить у меня в комнате? — спрашиваю Варвару.

— Конечно.

Беру Настю на руки.

— Если вам нужно пообщаться, я посижу с девочкой, она такая милая. Просто ангелок, — любезно предлагает Ольга Петровна.

— Нет… Спасибо вам огромное. Но мы и так вас побеспокоили. Извините, что не приступила с утра к обязанностям. У меня… нога болит, — краснею, потому что брякнула первое что пришло в голову. Идиотка! Ольга Петровна не дура, и конечно все понимает отлично. Одно радует — мы явно скоро покинем этот дом. И больше никогда не увидим ее обитателей…

Вот только радует ли меня это на самом деле?

— Как вы здесь очутились? Расскажи, что произошло, — начинаю пытать Варвару, как только закрываю дверь своей комнаты. Возле кровати стоит моя сумка… Та, с которой я приехала в родной город. Смотрю на нее изумленно.

— Что это?

— Вещи. Твои вещи, Вилена. И Настины, конечно.

— Но что они тут делают?

— Так… Тагир Исаевич велел все собрать и взять с собой. Я так поняла, вы теперь вместе. Хороший мужик, Вилена. Очень мне понравился. Я ведь переживала страшно, когда ты ночевать не пришла. Тряслась вся. Не знала, что делать. То ли в полицию звонить, то ли подождать. А потом, ближе к вечеру следующего дня, он явился. Я сначала перепугалась страшно. Мужики, бородатые, черные, в смысле смуглые, на бандитов похожие. Идут к дому… Ох и струхнула. А он зашел один, представился, все объяснил.